Далеко в будущее я решил не заглядывать. Порой до безумия хотелось поскорее вернуться в Россию, однако денежные дела продолжали намертво удерживать здесь.
И не только денежные. Хотелось покрепче насолить англичанам, чтобы раз и навсегда усвоили, как нападать на беззащитные чужие корабли. Война давала мне такую возможность. Тем более что я не связан с Францией ни присягой, ни гражданством и могу выйти из игры в любой момент.
Пока же надо подчиняться определенным правилам. Вот я и решил навестить знатных пленников. Не милосердия ради – чтобы провентилировать вопрос о выкупе.
Мои орлы занялись подсчетом трофеев, а я тем временем отправился к кормовой каюте, куда мы закрыли лорда, леди и сэра.
Петрович мне попался почти у самого выхода.
– И как они?
– Капитан жить будет, – пожал плечами наш эскулап. – Поваляется, конечно, не без этого, ну так нечего бросаться на клинок, словно на амбразуру.
– Да. Особенно мне понравилось, как ты ловко парировал его удар своим левым глазом. Что-то из этой же серии.
– А лорд?
– Что лорд? Лорд вел себя хорошо. Прыгал бы с раной, как ты, было бы хуже. Мог бы растрясти, пуля вошла бы глубже, были бы осложнения. Еще помер бы.
Сплошное сослагательное наклонение!
– Не растряс же.
– Потому и говорю: молодец! – объявил доктор.
– Да, англичане очень благоразумный народ, – серьезным тоном соглашаюсь с ним.
Петрович внимательно смотрит на меня, а потом машет рукой:
– Да ну вас!..
– Кстати, о благоразумии, доктор, – вспоминаю я. – Зачем вы полезли на палубу фрегата? Умельцев помахать саблей и абордажным топором у нас, слава богу, хватает.
– Ну, я, это… – смущается Петрович. – Все бросились, и я с вами. Вдруг кого ранят, так помочь.
– Саблей, которая была у вас в руке? Вообще-то правильно. Добить сразу, чтобы не мучался.
Насколько я помню, клинок у доктора был в крови, но этого я уже не говорю. Дружески хлопаю Петровича по плечу и прохожу мимо.
– Да, пока не забыл, Сергей, – окликает меня доктор.
Он один из немногих, кто иногда зовет меня по имени. Он, Лудицкий да еще Флейшман.
– Слушаю вас.
– Британцы очень хотели узнать, кто же мы по национальности.
– А вы?
– Как мы договаривались, ничего не сказал.
Благодарно киваю и следую дальше.
Интересно, что это их заинтересовало наше происхождение? Тем более что большинство из команды – французы. Есть ли разница, кто еще примешан к ним? В Архипелаге, где полно авантюристов из большинства стран мира! Вон, теперь даже русские есть.
У двери стоит поставленный мною часовой. Стоит вольготно, облокотившись на переборку. Да и что ему? Дверь заперта снаружи, нападения не предвидится, и поставлен он главным образом против своих. Не зоопарк все-таки. Солидные люди. С деньгами.
Нет, убивать ценных пленных никто не подумает, но здесь дамы, и мало ли что…
– Все спокойно? – спрашиваю для порядка, ибо все ясно и так.
Матрос кивает, а затем с интересом спрашивает:
– Сколько?
Понимаю, что речь идет о захваченных деньгах, и искренне отвечаю:
– Не знаю. Никак сосчитать не могут.
Флибустьер расплывается в довольной улыбке. Раз не могут, значит, много. Что еще надо для неверного пиратского счастья?
– Пойду перекинусь словечком с пленными. – Поворачиваю вставленный ключ и деловито вхожу в каюту.
По нынешним временам и кораблям, не каюта, а целые апартаменты. Даже с балконом. Моя на бригантине ни в какое сравнение не идет. Или теперь это тоже моя?
Лорд на правах раненого возлежит на кровати. Рядом сидят его дочь и толстый сэр. Служанка возится в углу.
На правах победителя по-хозяйски опускаюсь в свободное кресло. Шляпу принципиально не снимаю. Здесь подобный жест значит многое.
– Жалобы есть, господа? – тоном поверяющего из вышестоящего штаба спрашиваю у присутствующих.
– Благодарю. Ваш лекарь был столь любезен, что извлек пулю и сделал мне перевязку, – учтиво сообщает мне лорд.
Киваю, и тут в дело вступает толстяк:
– Капитан Санглиер! Я хочу узнать, по какому праву вы захватили наш корабль?
– Не капитан, а Командор, – поправляю его.
Нечего понижать меня в звании, хотя, конечно, никакое это не звание, а так, прозвище.
– Извините, Командор, – несколько сбивает спесь толстяк.
Ему-то откуда знать, что никаких чинов в его времени я не имею? Да и вообще, еще не родился.
– Но все равно, по какому праву? Ведете себя, как корсар…
– А я и есть корсар на службе его величества французского короля. Надеюсь, джентльмену верят на слово и бумаги показывать не надо?
Это я вспоминаю популярный анекдот про игру соотечественника с чопорными британцами.
Толстяк анекдота не знает, и потому намек остается для него непонятным. Да я к этому и не стремился. Не поймет-с. Англия.
И тут я понимаю, что вопрос был произнесен на французском, ответ – на английском. Должно быть, я машинально продолжил беседу на том языке, который знал лучше.
– Прибегнуть к обману с флагом… – переключается тогда на другое сэр Чарльз. Снова на французском.
– Не обман, а военная хитрость, – поправляю его на том же языке. Понимаю, что прононса у меня нет, но черт с ним!
Тут же замечаю, что возмущение толстяка во многом наиграно. Говорит, а сам смотрит на меня внимательным взглядом, словно пытается найти ответ на очень важный для себя вопрос.
Дочка лорда тоже то и дело устремляет на меня свои ясные очи. Сквозь природное высокомерие в них сквозит какое-то чувство, однако я не специалист по женским взглядам и даже не пытаюсь понять какое.
Один лорд достаточно безучастен, если, конечно, это не хваленая британская выдержка. Да служанка не лезет в мужской разговор и ведет себя так, словно ее вообще нет.
Отчего-то перед глазами вновь встает картина: хмурое море, остров и пиратская эскадра под британским флагом, без предупреждения атакующая лишенный хода круизный лайнер и беззащитных людей на берегу…
Воспоминание порождает злость. Хочется сказать лордам что-нибудь резкое, грубое. Такое, что разом поставит их на место.
Только не привык я говорить заведомые грубости при даме. Не так воспитан. К сожалению.
– Сейчас война, – напоминаю вместо ругани. – Поэтому все претензии направляйте королям. Хотя к вашей нации у меня есть свой отдельный счет.
– А вы не француз, Командор, – внезапно произносит сэр Чарльз.
– Я этого и не утверждал. Я корсар на службе французского короля. Место моего рождения не играет никакой роли.
