Зава быстрым шагом двинулся к засыпанному снегом «Троллеру», притулившемуся у фонарного столба, на ходу вынимая запасные ключи. Он выполнил свой долг перед всеми и надеялся, что теперь ему станет легче...
...Ни Вадим Завадский, ни кто другой не видели, как из-за обшитого грязноватым сайдингом фундамента «стекляшки» выскользнула серая крысиная тень. Стрелой промчавшись по запорошенной дорожке, крыса замерла там, где только что топтался в нерешительности бывший Наблюдающий второй ступени, покружила, порылась в небольшом сугробчике и спустя несколько секунд уже бежала назад, зажав в пасти Пирамиду Забвения.
Обогнув светящийся огнями павильон, крыса нырнула в густую тень, отбрасываемую пристройкой, и замерла у ног невысокого, сутуловатого человека в неприметной серой куртке и вязаной шапке.
– Так будет лучше... Всем... – пробормотал человек, повторяя последние мысли Вадима, повертел в руках еще не погасший кристалл, дохнул на запотевшие грани, удовлетворенно хмыкнул, увидев, как ярко вспыхнула внутри золотая искорка, и сунул его в карман...
Первое, что ощутил Илья, проснувшись, а точнее – очнувшись от алкогольного забытья, были неприятные ощущения во рту. Вопреки устоявшемуся среди выпивающего народа мнению, это отнюдь не был вкус кошачьего или какого иного дерьма. Нет, Илья четко ощущал во рту привкус пластмассы, как будто вчера он не просто пил водку, но еще и заедал ее теми самыми белыми стаканчиками, из которых пил.
Потом из безвременья и внепространства вернулся слух. Тактильные ощущения пришли следом. Илья слышал, что он лежит рядом с посапывающим существом, а весь правый бок сообщал ему о том, что существо это голое и теплое.
Для того чтобы удостовериться в самых худших своих предположениях, Илье нужно было как минимум пошевелить рукой с целью ощупывания или открыть глаза. Но для этого к мышцам должна была вернуться динамика и моторика.
Еще очень хотелось в туалет, но тело наотрез отказывалось подчиняться, и Илья мог лишь прерывисто посвистывать носом в такт лежащему рядом существу и мучаться угрызениями совести и собственным бессилием.
Наконец, собравшись с силами, он все же открыл глаза и попытался осмотреться. Вокруг царил полумрак, смутным прямоугольником серело зашторенное окно, громоздилась темными силуэтами мебель и, ярко выделяясь, горели зеленые цифры на табло дешевого электронного будильника: 6-44.
«Сон алкоголика короток и беспокоен» – всплыла в памяти не однажды слышанная фраза. Вместе с ней всплыли и отрывочные воспоминания о вчерашнем дне – «стекляшка», водка, Тимур, Володя, футбол, опять водка...
«Где я?» – холодея от безысходности этого вопроса, спросил сам себя Илья.
И вздрогнул, услышав мурлыкающий голос Баюна: «Ты там, куда вчера сам пришел, мур-мур. Еще тебе, наверное, интересно, с кем ты, да? Так вот, мур-мур, ее зовут Вика. И у вас вчера был мур-мур-мур...»
«Мамочки... – пронеслось у Ильи в голове. – Это белочка... Или так и есть? Во мне живет говорящий кот?! Точно, живет... Как я мог забыть!»
Он с трудом повернулся набок – к горлу подступила тошнота, в ушах зазвенело, и непослушной рукой потрепал сопящую рядом Вику за голое плечо:
– Эй... Эй! Вика!
Илья не узнал собственного хриплого голоса, но, впрочем, это было уже не важно – девушка зашевелилась, промычала что-то, потом приподняла над подушкой лохматую голову и сонным голосом спросила:
– А? Что? Сколько время?
Тут она, видимо, разглядела часы. Взметнулось подброшенное вверх одеяло, мелькнули в темноте белые голые ноги, полукружья ягодиц, и через мгновение Вика включила свет.
Илья инстинктивно зажмурился, а его сокоечница уже прыгала на одной ноге, натягивая трусики, и вопила пронзительным голосом:
– Проспали! Блядь, проспали! Вставай, дурак! Быстрее! Через пятнадцать минут муж приедет с дежурства! Убьет и тебя, и меня! Да вставай же, гад такой!
Отшвырнув лифчик, она подскочила к Илье и принялась выкорчевывать его из кровати, ворочая, словно колоду. Скинув своего ночного гостя на пол, Вика лихорадочно заметалась по комнате, собирая его вещи, потом высыпала их на с трудом усевшегося на коврике возле кровати Илью:
– Вот, одевайся! Да быстрее же... Он, правда, убьет, у него пистолет есть! Он милиционер на транспорте! Ты вообще понимаешь меня, а?!
– Нет... – с трудом выдавил из себя Илья, и это было правдой. Он действительно ничего не понимал. Вокруг него скакала какая-то обрюзгшая, всклокоченная бабища с синюшными целюллитными ногами и болтающимися отвисшими грудями, свет слепил глаза, а в голове заливался своим противным мяукающимся смехом кот Баюн.
– А, гадина, алкаш хренов! – взорвалась Вика и принялась хлестать Илью по щекам. – Очнись, сука! Нам всем кирдык сейчас будет!
Пощечины подействовали отрезвляюще: Илья подгреб к себе одежду, огляделся уже почти осмысленно и задал орущей на него и дерущейся мегере вопрос, который привел хозяйку квартиры в совершеннейшее неистовство:
– А где... Вика?
Вжав голову в плечи под потоками обрушившегося на него мата, Илья кое-как принялся одеваться. Рубашка, свитер, джинсы... Справиться с трусами и носками он не смог, и поэтому просто запихал их в карманы.
Встав, Илья тут же пожалел об этом – комната поплыла, завертелась, к горлу подступил комок, но Вика уже подхватила его под мышки и потащила в тесную прихожую. С трудом впихнув босые ноги в ботинки, Илья криво напялил пальто и был вытолкнут за дверь.
– И что б я тебя больше не видела, урод! – прошипела на прощанье Вика и защелкнула замок.
Илью опять повело, он сделал несколько шагов, ухватился за подъездные перила и обернулся. Три обитых дерматином двери уставились на него подслеповатыми окулярами глазков. Из какой его только что вышвырнули – ответить на этот вопрос Илья не смог и, махнув рукой, двинулся вниз по лестнице...
Спускаться пришлось долго. Все это время кот Баюн веселился от души, пел песни, сыпал прибаутками типа: «Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет!», «Выпивали – веселились, как проснулись – прослезились!» и вообще всячески изводил Илью.
На первом этаже едва не случилась катастрофа. В подъезд стремительно вошел крупный мужик в сером городском камуфляже, налетел на качающегося Илью и если бы не перила, на которые похмельный страдалец оперся спиной, дело наверняка закончилось бы сотрясением мозга.
Матюгнувшись, камуфлированный затопал вверх по лестнице, а Илья по стеночке выбрался из подъезда и огляделся.
Стояло ранее ноябрьское утро. Вчерашний снегопад несколько утих, но все равно в стылом воздухе продолжали кружиться красивые пушистые снежинки.
Где-то в стороне шумели проезжающие по улице автомобили. Тихий двор между двумя пятиэтажками еще спал – ни людей, ни машин. Илья, пошатываясь, помочился у стены дома, поплотнее запахнул пальто и двинулся по засыпанной снегом дорожке на уличный шум.
«Пиво! Мне нужна бутылка. А лучше две. Иначе я просто умру!» – как заклинание повторял про себя Илья. Кот Баюн тут же подхватил пивную тему и завыл старую дюновскую песню, перевирая слова: «Если б море было пивом, я в дельфином стал красивым!»
Улица, на которую выбрался Илья, оказалась большой, хорошо освещенной и многолюдной. Сплошной поток машин, спешащие на автобусные остановки реутовцы и призывно манящие разноцветными огнями коммерческие палатки.
«Так, сейчас беру пива, потом ловлю тачку – и домой!» – рассортировал свои действия по ранжиру Илья. Остановившись у ближайшего ларька, он сунул руку во внутренний карман – и похолодел!
Денег не было! Привалившись к стенке ларька, он начал лихорадочно обыскивать себя, проверяя карманы. Спустя минуту страшная правда обрушилась на Илью, разнеся все его похмельные мечты
