раз вообще застревал так, что приходилось с большим трудом вытаскивать его, помогая измученным лошадям, и в итоге Москва открылась уже ближе к вечеру. Да еще сколько ехать до дворца посланника…
Как назло зарядил мелкий противный дождь. Влага была привычна, но ведь так хотелось подъехать в солнечную погоду, как известно, повышающую самое плохое настроение!
И еще постоянные сомнения – как-то встретят? Может, хоть теперь прежний холод в отношениях исчезнет? Все-таки чужбина сближает даже едва знакомых, а уж родных…
Баронет перестал бы себя уважать, если бы не сумел справиться со съедавшим его нетерпением. Истинный джентльмен должен владеть своими чувствами. Хотя бы внешне.
Оказавшись под кровлей, молодой адмирал первым делом заглянул в отведенные ему комнаты. Переоделся, побрызгался духами и лишь тогда отправился… но не к жене, а к тестю, как к хозяину дома.
Лорд Эдуард на пару с неизменным сэром Чарльзом терпеливо ждали гостя в кабинете. Чуть выпили, баронет – с дороги, остальные – за компанию, взялись за трубки.
После обязательных вопросов о дороге и погоде (и то, и другое было отвратительным) чуть коснулись здоровья и лишь потом перевели разговор на дела.
– Кампания закончена. Корабли разоружены до весны, команды свезены на берег. Делать в Таганроге мне пока нечего, – сообщил баронет. – Надо встретиться с царем Петром, обсудить планы на следующую навигацию. Будет заключен мир с турками или нет?
– Будет, Пит, – по-родственному назвал адмирала лорд Эдуард. – При дворе ожидают этого со дня на день. Весь вопрос: какие условия удастся выторговать у османов? Сколько знаю, царь Петр потребовал оставить ему завоеванные крепости, Азов и Керчь, а также – право на свободное плавание торговых судов через Босфор. Надо сказать, требования довольно смелые, но, учитывая последние успехи русского оружия, вполне реальные. Наш общий знакомый постарался очень даже неплохо.
При упоминании о Командоре баронет невольно скривился, позабыв о правилах хорошего тона.
– Сколько можно… – вырвалось у него, однако дальше Пит сумел справиться с собой.
– Вы могли бы сами провести нечто подобное операциям Командора, – с мягкой укоризной произнес сэр Чарльз. – Помимо почестей, получили бы некоторое влияние на русского царя. Орешек это твердый, но при такте и осторожности в какой-то мере можно подтолкнуть его к желанным для нас действиям.
Баронет молча проглотил упрек. Оправдываться тем, что в его распоряжении не было войск, да и к флоту он прибыл, когда все уже произошло, адмирал посчитал ниже своего достоинства. Сами должны понимать.
– Что говорят по этому поводу в Англии? – спросил он самое главное.
– Разное, – признался лорд Эдуард. – Нам не помешал бы более удобный порт для торговли с Россией. Архангельск, как вы имели возможность заметить, очень далеко, а нам необходимы некоторые местные товары. Но, с другой стороны, южные порты приведут торговые суда в Средиземное море, а там на пути – Франция. До сих пор французы не проявляли интереса к русским делам. Однако ситуация вполне может измениться. У Австрии своего флота почти нет, и тогда нам придется держать каперские флотилии в австрийских портах. Насколько я знаю, наши посланники при османском дворе получили указания по мере возможности противиться условиям мира.
– Я бы сказал больше, – вставил сэр Чарльз. – Оптимальным выходом на данный момент было бы завоевание Россией какого-нибудь клочка земли на берегах Балтийского моря с последующим строительством там порта. Тогда все пути вели бы к нам, а расстояния сильно бы сократились. Мы нуждаемся в русском товаре. Это не только мое мнение, но и многих деловых людей.
Для баронета отнюдь не было секретом, что сэр Чарльз, пользуясь поддержкой своего друга, весьма выгодно и активно сам вел торговлю с Москвой. Поэтому такая позиция толстяка была вполне естественной.
– Однако сейчас Англия нуждается в шведской вооруженной силе для борьбы с Францией, – со вздохом докончил сэр Чарльз. – И война Петра со Швецией крайне нежелательна.
– Вот именно, – подтвердил баронет.
И дополнительным подтверждением где-то в доме гулко забили часы. Лорд внимательно посчитал количество ударов, будто мог не знать времени, после чего торжественно объявил:
– Прошу к столу!
Дверь открылась, и выросший на пороге важный дворецкий эхом отозвался на слова хозяина:
– Обед подан!
Баронет невольно подтянулся еще больше. Если такое вообще было возможно. Но, к его разочарованию, в столовой они оказались втроем. Прибывшая служанка скромно произнесла, что госпоже нездоровится и потому обедать она не будет.
Это был удар, подлый и незаслуженный. Но баронет стерпел и его. Он высидел всю трапезу, старательно пробовал каждую перемену блюд, беседовал на приличествующие случаю темы. И только по окончании извинился перед хозяевами и отправился на женскую половину.
Он все еще надеялся на что-то. Вдруг Мэри ждет его, а к столу не вышла из вполне понятного смущения благонравной женщины? Он так спешил к ней!
Напрасно. Все та же служанка повторила слова о плохом самочувствии госпожи и добавила, что леди велела никого не принимать. Словно поставила на одну доску мужа и неведомого «кого-то».
Ладно, пусть ей плохо. Но разве не хочется увидеть собственного супруга, специально покинувшего эскадру на несколько дней раньше положенного? Сама Мэри ни разу не удосужилась объявиться в Таганроге и лишь пару раз написала общие, дышащие холодом письма.
Баронет едва не заскрежетал зубами. И угораздил же дьявол полюбить эту бесчувственную равнодушную особу!
Домогаться собственной жены было отнюдь не смешно.
Это было унизительно!
И только служанка с затаенной усмешкой смотрела вслед удаляющемуся прочь баронету.
На свое счастье, обманутый в лучших ожиданиях супруг этого не видел.
Петр пребывал в тягостном раздумье. Полюбившийся генерал Карлович пробыл несколько дней и уехал для окончательного согласования действий. Он обещал вернуться в самое ближайшее время, но так и не появился. Вместо него пришло личное письмо от Августа. Король, вопреки всем обещаниям, написал, что из-за сложной внутренней обстановки в Речи Посполитой войну в текущем, а равно и в следующем году начать не может. Но не оставляет надежды, что чаемое обязательно осуществится. Надо лишь подождать пару лет. Едва все успокоится и возмутители спокойствия будут выявлены, а по возможности и наказаны, – можно будет смело напасть на шведов.
Это был удар. Оставалась еще одна союзница – Дания, но без любезного друга Августа вступать в сражения со шведами было страшновато. Дания была далеко, в отличие от той же Польши. Да и ладилось с Августом получше.
Что у него произошло?
Эх, Август! Порубал бы сотне-другой заговорщиков головы, глядишь – остальные опомнились бы, перестали плести интриги против выбранного короля. Но как раз рубить головы Август прав не имел. Казни одного шляхтича, и найдется множество других, которые сразу объявят короля низложенным и тут же примутся выбирать себе нового правителя.
Стоило так тянуть с подтверждением мира со шведами!
Может, отказаться пока от планов выхода к Балтике, прервать переговоры с Османской империей да и обрушиться на турков всеми силами, закрепляя недавние успехи? Флот в Азовском море уже большой и растет с каждым годом. Армия потихоньку становится новой, регулярной, а такого полка, как Егерский, нет нигде в мире. Нанести еще несколько хороших ударов, сделать своим не только Азовское море, но и Черное…
Как раз накануне Украинцев прислал очередное донесение о ходе переговоров. Последние как раз стронулись с мертвой точки. Турки уже согласны на дарование русским судам свободного плавания по проливам, на сохранение за Россией Азова и Таганрога, лишь требуют возвратить крепость Керчь и уничтожить военный флот.
