Труженики Кукуя в большинстве успели закончить работы. Теперь мужская их половина направлялась в многочисленные кабачки. Какой же добропорядочный бюргер проводит вечер с семьей? Только вне дома и за кружкой пива. Если же случится разгул – за двумя.
Пиво я особо не жаловал. Оно навевает лень. Гораздо лучше квас. Если же есть желание – то чего- нибудь крепкого.
Желания у меня не было. После всего случившегося я серьезно опасался, что могу пойти по наклонной. Да и радости от пития не стало никакой. Порою вспоминалось такое – хоть волком вой. Если выть пристало Кабану.
Нет, не кровавые походы. Напротив, приятные мгновения жизни. И становилось больно, что не сберег и не вернуть.
Да ладно об этом.
Мне сказали, что наибольшей популярностью стала пользоваться новая ресторация. В отличие от пивных, вполне демократическое заведение, которое – страх сказать москвичу – посещают даже с женами. Вкусные обеды, вечерами – танцы, весьма приличное общество. А раз приличное, то кто-нибудь подскажет, не маячил ли поблизости Петр. К Монсихе заваливать без приглашения мне было неловко. Знал ее чуть-чуть – и не более.
Меня узнавали. После стрелецкого бунта я поневоле стал довольно популярной фигурой на Кукуе. Пусть я сюда не забредал, многие помнили о моем полуночном появлении.
Ресторация, как оказалось, обосновалась на месте одного из сожженных домов. Довольно большое, двухэтажное новое здание, чуть в стороне от которого стояло несколько возков и карет. И даже конюшня имелась. Среди русского дворянства ходить по городу пешком считалось неприличным. Только верхом, сразу подчеркивая свой социальный статус.
На одной из карет я вроде бы увидел герб лорда Эдуарда. Захотелось свернуть назад, не встречаться с британским посланником, и пришлось обругать себя за малодушие. Не мальчишка, чтобы избегать встреч подобным образом.
В следующий момент я позабыл про всех англичан на свете. Над дверями ресторации висела надпись: «У кабана», а на вывеске чуть в стороне от входа был изображен этот самый кабан. Довольно похоже, с клыками, в треуголке, с явным намеком на человека, и я даже смог бы сказать, на кого именно.
Мне стало весело. Правда. Когда имеешь звериную фамилию, поневоле привыкаешь к зубоскальству знакомых и сам частенько принимаешь в нем самое активное участие. Пусть владелец к числу близких мне людей не принадлежал, однако юмор я оценил и внутрь ступил в самом хорошем расположении духа.
Несмотря на большие окна, после солнечной улицы в зале показалось темновато. Пришлось оглядываться, прикидывать, где бы тут можно поместиться.
С виду впрямь было довольно уютно. Обильно заставленные бутылками и тарелками столики, приличная публика, девушки в качестве официанток. Даже, кажется, подальше имелись отдельные кабинеты для особо важных господ.
Ко мне с угодливой улыбкой на губах подскочил мужчина. Как я узнал чуть позже, хозяин этого заведения.
– Рад приветствовать своего спасителя!
Я пригляделся. А ведь это Ван Стратен, не тот невезучий купец, которого я несколько раз грабил в разных частях света, а его брат. Но все равно, этот мог при желании объявить, что обязан мне жизнью. Учитывая обстоятельства нашей ночной встречи.
Он объявил. Как и то, что такого дорогого гостя обязан накормить за счет заведения.
По-моему, ресторатор тут же пожалел о сказанном, но отменять приглашение не стал. Как бы ни было жалко продуктов, а следовательно, денег, разок отблагодарить меня он считал своей прямой обязанностью. И вообще, он поглядывал на меня как-то странно, словно чего-то недоговаривал. Или – недоделывал.
Только тут я вспомнил, что в самом деле сегодня практически ничего не ел. А пахло так аппетитно…
– Воспользуюсь вашим любезным приглашением, – кивнул я, соблюдая некоторую дистанцию между знатным, если не происхождению, то по положению, человеком и представителем сферы услуг.
Даже Ахмеда пригласить внутрь было неприлично. Слуга – он и есть слуга. Не поймут-с.
Я уже совсем собрался потребовать отдельный кабинет, как какой-то слуга подскочил к хозяину, что-то быстро зашептал на ухо, и выражение лица Ван Стратена стало еще более приторным.
– Простите, вас приглашает к себе за стол высокочтимый лорд Эдуард. – И посмотрел выжидающе: соглашусь или нет?
Ладно. Не велик труд отобедать вместе с лордом. За столом паузы кажутся более естественными, поэтому всегда можно получше обдумать ответы.
Я предполагал увидеть Эдика вместе с неизменным Чарли. В моем представлении оба джентльмена являли как бы одно целое. Практически всегда вдвоем, этакие закадычные друзья, проведшие вместе столько дел и лет, что расставаться давно стало невмоготу.
Я ошибся. Чарли по непонятным причинам отсутствовал. Лорд был вдвоем с женщиной, и хоть та сидела ко мне спиной, я по екнувшему сердцу понял, с какой именно.
Мы церемонно поздоровались. Я понимал: все это предосудительно, ненормально. Я настолько старательно избегал любых встреч. Да и сколько их было! Без малейшего труда могу перечислить их все, начиная с самой первой на палубе только что захваченного британского фрегата. Того, который потом стал нашим верным «Вепрем».
Аппетит куда-то пропал. Я что-то ел, чем-то запивал, не воспринимая вкуса и следя только за тем, чтобы вести себя адекватно несложной ситуации. Обедают отец с замужней дочерью и их знакомый – что в том такого?
Мэри почти не поднимала на меня глаз. Лишь пару раз посмотрела, словно обожгла, пронзила насквозь, а дальше сидела, скромно потупившись в тарелку. Я тоже старательно старался не смотреть на нее, разглядывая обстановку. Честно признаюсь, никакого толку от разглядывания не было. Как выглядел кабинет, не имею никакого понятия. Нечто зыбкое, теряющееся в непонятной пелене. В странном мареве, будто я находился не в реальном мире, а во сне, когда не в состоянии сфокусировать взгляд на окружающем.
– О вас много говорят, Командор, – пробился в сознание голос Эдуарда. – Туркам сильно повезло, что царь Петр ищет мира. В противном случае я бы им не позавидовал. Такое впечатление, будто из всего русского флота действуете только вы.
Показалось, будто лорд вздохнул.
– Остальным просто не представилось случая. – Лесть на меня не действовала. Напротив, когда хвалят прямо в глаза, всегда чувствую некоторую неловкость. – Вы же понимаете, флот совсем молодой, большинство моряков неопытны. Нельзя сразу требовать от них умения. Всему свое время. Научатся потихоньку. Не без помощи ваших соотечественников.
– Вы бы тоже могли многому научить, – заметил Эдик. – Признаться, думал, что вы находитесь на юге. Даже удивился, встретив вас в Москве.
– Я же еще занимаюсь армией. – Только не надо говорить, будто Эдик этого не знал.
– И каковы успехи? Не вполне понимаю, зачем Петру формировать новую армию. Мир с турками не за горами. Вы же не собираетесь ни с кем воевать?
Что за охота говорить о делах в присутствии женщин?
– Чтобы заключить выгодный мир, надо быть сильным противником, – заметил я.
Грядущая война со шведами – тайна, и меньше всего хочется посвящать в нее британских друзей. Кто знает, что им выгоднее в данный момент – крушение недавнего союзника или, напротив, он нужен сильным и крепким в предчувствии очередной англо-французской свары?
Мэри упорно молчала. Хотелось как-нибудь привлечь ее к разговору, однако едва ли не первый раз в жизни все возможные слова казались фальшивыми.
Да и что я мог ей сказать? Она замужем, к тому же за моим врагом. Баронет с виду демонстрировал мне, что прошлое позабыто напрочь, однако я не настолько дурак и чувствую подлинное отношение. Да и сам я помнил о страстном желании бывшего победителя вздернуть меня повыше.
Вошедший в кабинет слуга что-то подобострастно прошептал на ухо Эдуарду.
