– Ладно. Мое предложение остается в силе, – не стал настаивать Петр.
Он предвкушал победу и потому был настроен довольно миролюбиво. Да и разница между штатным дипломатом и человеком, трудящимся на этой почве по совместительству, представлялась ему небольшой. При нехватке людей каждый из приближенных к монарху занимал по несколько должностей. Плюс трудился в тех отраслях, в которых вообще не числился.
Аркадий уехал. Его ждали дела в Коломне, а затем очередное путешествие в Европу. Командор хотел отправиться поближе к столице вместе с ним, однако Петр категорически заявил, что в данный момент флот – это главное. Поэтому он не может отпустить Кабанова в глубину континента. Имеешь флотский чин, так и находись с флотом.
Сергей попытался возразить, мол, без армии флот не нужен. Прежде надо сделать хотя бы одно. Но уж тут самодержец слушать его не пожелал.
Пришлось утешиться тем, что на данный момент мирный договор был самым важным делом. А подобные вещи почему-то охотнее подписываются с сильными.
Умер Гордон. Старый генерал прожил немалую жизнь, но был еще бодр, и вдруг… Это был еще один удар по Петру, и царь поспешил скрыть горе многочисленными делами.
Река вскоре вскрылась. Едва прошел лед, как один за другим на воду стали спускаться построенные за зиму корабли. Их было много. Благо, согласно указу, деньги на строительство были обязаны выдать практически все жители государства. Купцы, монастыри, помещики и, уж само собой, крестьяне. С этой стороны повезло сибирякам. Добраться до них было и трудно, и долго. Пока соберешь, все срока выйдут.
Один из кораблей построил сам Петр. Причем по качеству – один из лучших. Царь демонстрировал полученные в Европе умения, как бы собственным примером показывая подданным, каких успехов можно достичь в любом деле при малейшем желании.
Жаль только, при этом как-то забывалось: желание махать топором есть не у каждого. Точно так же, как и способности к данному делу.
Часть построенного, довольно значительная, никуда не годилась. Другие корабли сразу нуждались в переделках и ремонте. Но самодержец настолько хотел иметь мощный флот, что в его состав принималось все, хоть сколько-нибудь держащееся на плаву.
Не прошло месяца, как весь флот вышел из Таганрога и отправился к Керчи. Кораблей было много. Куда ни кинешь взгляд, повсюду виднелись паруса. У Петра были все основания быть довольным. Создать за самый короткий срок с нуля этакую мощь!
Гораздо скептичнее смотрел на все Кабанов. Как толпа одинаково одетых людей еще не является армией, так и скопище кораблей – это еще не эскадра. Отряд самого Кабанова на общем фоне был наверняка лучшим. Три линкора и фрегат, те самые, с которыми в прошлом году Командор совершил рейд по Черному морю, уверенно совершали групповые эволюции. Как ни хотел Петр распределить бывших флибустьеров равномерно по всей эскадре, Кабанов сумел его убедить, что несколько настоящих моряков на корабле особой погоды не сделают. В то время как собранные вместе они представляют собой нешуточную силу.
Бедой основных сил было отсутствие опыта. Да и где его набраться, когда даже уже побывавшие в кампании корабли всю зиму стояли на приколе, а новые, укомплектованные главным образом новичками, за исключением иноземных офицеров, вообще в первый раз вышли в море?
Всю дорогу капитаны и адмиралы пытались на ходу учить команды. Как ни короток был путь, однако в каких-то пределах цель была достигнута. В хорошую погоду без противника флот стал смотреться на глаз дилетанта достаточно грозно. Большего пока не требовалось.
В Керченском проливе эскадра продолжала маневрировать. По предложению Кабанова попробовали отработать бой с воображаемым противником. Вернее, самый простейший вариант. Перегородили пролив, якобы преграждая врагу путь в Азовское море. Постреляли залпами. Как подозревал Командор, реальных попаданий было бы немного. Но хоть что-то для начала.
Вскоре от эскадры отделился линкор «Крепость» под командованием Памбурга. Дипломатам удалось договориться, что посол Украинцев прибудет в Блистательную Порту морем.
Памбург ушел. Эскадра какое-то время еще находилась под присмотром Петра, но затем самодержец был вынужден отправиться в Москву. Дело в том, что туда уже прибыло посольство от нового шведского короля Карла Двенадцатого. Послы требовали, чтобы русский царь подтвердил условия грабительского Столбового мира на вечные времена.
По этому миру Россия отдала Швеции все свои земли, лежащие у берегов Финского залива и Балтийского моря. Без малейшего права требовать их обратно. Но тогда Россия была ослаблена долгой войной то с Польшей, то с той же Швецией, а сейчас потихоньку возрождалась. Если сам король, взбалмошный, мечтающий о воинской славе, с радостью бы подрался с любой страной, то общественность Швеции относилась к подобным делам гораздо осторожнее. Захваченного возвращать не собирались, но и воевать не хотелось. Хотя бы из-за пустой казны.
А еще здорово хотелось унизить своего соседа. Даже пункт в требованиях был помещен – дабы русский царь целовал крест в знак мирных намерений. Пусть знает свое место!
Объявить Швеции войну прямо сейчас Петр не мог. Еще не был подписан мир с Турцией. Драться на два фронта Россия не могла. Необходимо было прежде обеспечить покой на юге, и уж тогда требовать возвращения отторгнутого ранее.
Потому поневоле требовалось послов принять. Хотя, вопреки обыкновению, в Москву царь не торопился. Пусть подождут. От них не убудет.
Почти одновременно с посольством в столицу приехал генерал Карлович, посланник польского короля и саксонского курфюрста Сигизмунда Августа. Как раз – с предложением о союзе в грядущей войне со Швецией. Еще раньше о том же заговорила Дания. Шведская гегемония на Балтийском море не устраивала остальные страны.
Да к тому же лифляндские и эстляндские бароны, шведские подданные, были готовы отложиться от навязанного «отечества». В поисках денег отец нынешнего короля, тоже Карл, только Одиннадцатый, пошел на секуризацию. Потребовал, чтобы все владельцы земель предъявили письменные свидетельства, на каком основании получили свои вотчины.
Дело было давнее. Войн на этой территории велось много. Большинство документов было давно утеряно. На это и рассчитывали шведы. Нет документов – нет земель. Приобретенные (или отнятые – в зависимости от точки зрения) земли распродавались казной среди самих шведов.
Впрочем, бывшим владельцам никто не запрещал выкупить собственное имущество и таким образом остаться его хозяином. Только плата была почему-то чуть повыше, чем для представителей коренной нации королевства.
Неудивительно, что практически все бароны стали посматривать на своих соседей. Вдруг кто-то захочет отобрать земли, Швеции никогда не принадлежавшие? Если права наследников рыцарей будут подтверждены, то это государство приобретет немало новых подданных, готовых защищать его во всех войнах с оружием в руках. Одни надеялись на крепнувшую Россию, другие, во главе с Паткулем, – на Польшу.
Польша устраивала больше еще и потому, что в своем извечном бардаке не нуждалась ни в каких услугах. Если бы бароны превратились в шляхтичей, то одновременно с этим приобрели бы кучу прав без каких-либо обязанностей.
Вот Паткуль и старался, нашептывая польскому королю о том, с каким нетерпением его ожидают в Прибалтике.
В свою очередь Август старался убедить Петра обрушиться на Швецию. Да и как иначе, если одним из главных обещаний в ходе предвыборной королевской борьбы он сам выдвинул присоединение к Речи Посполитой лифляндских земель?
На церемонии приема посольства Кабанов не присутствовал. По дороге вместо Москвы он завернул в Коломну. Проведал сына, росшего на попечении нанятых дядек и мамок, причем главной мамкой была негритянка Жаннет. Потом посидел с Флейшманом, обсуждая, что из намеченного уже сделано, что делается и какие проблемы стоят на пути.
Дела шли довольно хорошо, хотя не совсем так, как хотелось. Поддержка была, но на пути частенько
