Калинин. – Знал бы ты, какую я заработал прибыль! Причем при европейской конкуренции. Да и помимо прибыли… Вот, – он протянул мне аккуратный чертеж.
Так. Явный план города, нарисованный, признаться, довольно умело, хотя без нынешних художественных изысков. Есть у здешних манера каждую карту сопровождать многочисленными ненужными завитушками и старательно пытаться прорисовать внешний вид каждого дома. А если река, то уж пара лодок – вещь просто обязательная.
Здесь все было гораздо строже. Линия укреплений с помеченными высотами стен, довольно прихотливые изгибы улиц, дома обозначены, но без старательного изображения фасадов. Довольно грамотная схема по меркам моего времени.
Вглядывался я недолго. Все-таки центральная часть изменилась не настолько сильно. Гораздо меньше, чем в той же Москве. Есть города, в которых мы бывали, а есть – которые мы обречены помнить до своей смерти.
– Рига?
– Она самая. Специально пришлось задержаться. – Аркадий притворно вздохнул, но тут же не сдержался и расплылся в улыбке.
– Молодец! Удружил так удружил! – Я действительно был рад. Как, наверно, не радовался взятию Керчи.
Рига – это не никчемная Нарва или какой-нибудь Ниешанц. Это настоящий город, к тому же прикормленный порт, и взятию его я придавал большое значение.
– Сколько тебе нужно на приведение в порядок? – Аркаша заглянул ко мне прямо с дороги, отправив домой только возок с вещами. Хорошо, день выдался воскресный, и я случайно был дома.
– Хоть пару часиков дай, – усмехнулся Аркаша.
– Даже три. Завтра мы выезжаем к Петру в Воронеж, но сегодня надо обязательно заглянуть к Юрику. Хоть посидеть немного.
В бытовом плане Флейшман устроился лучше всех. Хотя времени в Коломне он проводит больше любого из нас. А то и всех нас, вместе взятых. Если не считать Ардылова. Вот и завел себе лучших поваров. Не то что мы, грешные, которые вечно вынуждены есть где придется и что придется.
Давненько мы не собирались все вместе! Но хоть в усеченном, так сказать, виде. Посидеть, поговорить…
– Знаешь, с кем я проделал остаток пути? – Вместо того чтобы уйти, Аркаша продолжал сидеть и улыбаться с плутоватым видом.
– Откуда?
– Ну, Командор, попробуй. Слабо угадать с трех раз?
– Сплясать не требуется? – с иронией уточняю я.
В подобные игры играть бесполезно. Хотя, не скрою, искру интереса Аркаша во мне зародил.
– Колись.
– Ладно. Что с тобой делать? – притворно вздыхает Калинин. – С леди Мэри. Она как раз решила навестить отца.
Сердце чуть дрогнуло. Я попытался взять себя в руки и суховато уточнил:
– У нее тут не только отец, но и муж.
Уточнять дальше не имело смысла. Не любил я баронета, а он вообще меня ненавидел и даже не особо пытался скрыть свои пылкие чувства.
– Муж – ерунда. Мне ее слуги все рассказали. Мэри с ним не живет. Дала от ворот поворот и даже видеться старается с ним как можно меньше.
– Это не наше дело, – отрезал я.
– Конечно, не наше, – Аркадий старательно выделил последнее слово. С этаким не слишком приличным намеком.
– И не ваше тоже, – дал ему понять, что намек понят.
– Ну-ну, – покачал головой Аркадий. Но все же ему хватило такта не продолжать эту тему, и он встал. – Ладно. Тогда через пару часиков у Флейшмана. До встречи, Командор!
– До встречи, – машинально кивнул я, а мысли стремились улететь куда-то далеко. Туда, где им находиться вообще не положено. Отнюдь не к вожделенному рижскому плану.
4. Дипломатия и подготовка
Разговор с Петром получил неожиданное продолжение. Монарх был чрезвычайно доволен исходом дела. Хотя отношение его к Франции ничуть не изменилось, однако в практической деятельности он был готов договариваться хоть с чертом. Лишь бы польза была.
– Такие таланты в купцах пропадают!
– Тогда – в пиратах, – усмехнулся Аркаша.
Петр всегда оставался царем, но если человек делал дело, то в повседневной жизни мог беседовать с монархом достаточно фамильярно.
– Вот где банда! – Петр покачал головой. Не с осуждением, а с неприкрытым восхищением.
Пусть порой он бывал недоволен своеволием свалившейся ему на голову компании, но в целом был вынужден признать: работал в ней каждый не за страх, а за совесть. А тружеников царь любил. Сам был таким же.
– Да уж, что есть, – прокомментировал Командор.
Все-таки приятно, когда воспринимают их небольшую группу именно как целое. Пусть пути несколько разошлись.
– В дьяки пойдешь? – неожиданно предложил самодержец.
Аркадий чуть не поперхнулся. Сразу представил себя на клиросе в роли священнослужителя. Конечно, человеку далеко не старому, склонному к довольно вольному образу жизни станет не по себе. Даже если предложат не в дьяки, а в какие-нибудь архиереи.
И лишь чуть позже дошло, что дело идет о занятии дипломатической должности в Посольском приказе.
– Я уже говорил, что надо все звания привести в определенную систему. Этакую табель о рангах, – напомнил Командор.
Ему, как человеку военному, в подобных вещах импонировала стройность. Чтобы сразу было видно, кто кому обязан подчиняться.
Хотя у самого Кабанова с подчинением возникали некоторые проблемы. Отвык за время флибустьерской эпопеи.
– Я не могу. У меня дело, – наконец, извиняясь, отозвался Калинин.
– Совмещай, – отмахнулся Петр. – Одно другому не помешает.
– На нем сейчас вся наша флотилия, – напомнил Командор. – Фрегат, бригантина и семь торговых судов.
– Языки знаешь? – Перечень впечатлял, однако царь остро нуждался в знающих людях.
– Английский, французский, испанский, – перечислил Аркадий. – Голландский совсем немного.
– Государь, давай решим это чуть позднее. Годика через полтора, – вставил Кабанов.
В одном из его планов флотилии отводилась важная роль. Но одно дело, когда корабли принадлежат частному лицу, и совсем другое – представителю дипломатического корпуса. Если передать флот Сорокину или возглавить его самому, это могло повести к обрыву наметившихся деловых связей. Все-таки коммерсантами ни Сергей, ни Константин никогда не были. И каким бы важным ни было одно предстоящее дело, терять ради него другое не годилось.
Делиться этим планом Командор с монархом пока не хотел. Когда до воплощения добрых полтора года и все базируется исключительно на неожиданности, не стоит заранее расширять круг посвященных. До сих пор этот круг состоял из одного Командора. Зато вероятность утечки информации стремилась к нулю.
Петр недовольно поморщился. Он стремился как можно скорее переделать весь существующий уклад и пока смотрел вперед не на годы и десятилетия. До составления долговременных планов монарх-реформатор не снисходил. Хотелось всего и сразу, а чего всего – Петр порою сам не понимал.
– Я не отказываюсь. Но пока не могу всецело посвятить себя государственной службе, – дополнил своего бывшего предводителя Калинин.
