— Но я там была — с Недом и с тобой.

— Милостивый Боже! — без тени улыбки произнес молодой человек. — Мы были такими бесшабашными! Тот раз не в счет.

— Ты надо мной смеешься. — Раньше на такие бессмысленные запреты Аласдэру было ровным счетом наплевать. Неужели три года его так изменили?

— Вовсе нет, — живо перебил ее он. Но Эмма читала Аласдэра как раскрытую книгу, и от нее не укрылся смешливый огонек в его глазах.

— Не дури, — примирительно сказала она. — Конечно, женщина, покупающая себе лошадей, — дело необычное, но не смертельное нарушение традиций. Естественно, если у нее достойный сопровождающий. А кто лучше подходит для этой роли, чем опекун?

— Ну вот, и от меня будет хоть какой-то прок. — Аласдэр раскрыл табакерку и взял большим и указательным пальцами крохотную щепотку табаку. Посмотрел на девушку из-под полуопущенных век, и его губы изогнулись в озорной улыбке.

— Раз пока с тобой приходится мириться, надо хоть как-то тебя использовать. — Эмма никогда не лезла за словом в карман. — Ты можешь побыть серьезным хотя бы минуту? У тебя найдется сегодня время, чтобы сопровождать меня в Таттерсоллз?

Аласдэр как будто бы размышлял над вопросом, и Эмма взглянула на него с подозрением: она догадывалась, что он все еще над ней подтрунивает. Но вот он поднялся со скамьи, положил табакерку в карман и отвесил поклон.

— Готов отложить все остальные дела. Я в вашем распоряжении, мэм. Поедем сейчас? Мой экипаж у подъезда, а ты, как я вижу, уже в дорожном платье.

Эмма заколебалась.

— У тебя правда нет на сегодня других планов?

— А разве тебе не все равно? — Его улыбка стала шире.

Девушка в раздражении чуть не топнула ногой.

— Негодник! Я изо всех сил стараюсь быть вежливой!

— Дорогая, я в твоем полном распоряжении, — рассмеялся он. Эмма чуть не взорвалась, но вовремя прикусила язык. Если Аласдэр собирался пустить в ход свое знаменитое очарование, ей не удастся этому помешать. Лучше не замечать его штучек. А на людях у него этот номер не пройдет.

— Давай не скажем Марии, куда поедем, — предложила она.

— Мой рот на замке. — Аласдэр подошел к двери и распахнул ее перед Эммой. — Я слышал, на следующей неделе в Таттерсоллз поступит приличная пара гнедых — следствие разорения Честертона. Ты можешь купить их до аукциона за три сотни фунтов. Загляну поздороваться с Марией, пока ты берешь все, что тебе нужно. — Он вывел Эмму из музыкальной комнаты в коридор.

— Я быстро, — заспешила девушка и проворно поднялась в свою комнату за перчатками и шляпкой. Она знала, что может положиться на Аласдэра и поручить ему купить лошадей без нее, но предпочитала в таких делах принимать решение сама. Эмма Боумонт не собиралась менять свои привычки только потому, что существовали глупые правила: что можно и что нельзя делать женщине.

Поправляя шляпку с единственным загибавшимся к плечу пером, Эмма посмотрела в зеркало и поморщилась: ей всегда казалось, что у нее слишком большой нос, слишком крупный рот, а брови досадно широко разлетаются в стороны. Хотя, решительно заявила она себе, беря перчатки и направляясь к двери, ей ровным счетом наплевать на свои несовершенства. И сегодня она идет не кружить кому-то голову, а направляется с Аласдэром по делу. Спускаясь по лестнице, Эмма бессознательно провела рукой по затылку и шее. Аласдэр поджидал ее внизу, лениво похлопывая по ладони сложенными перчатками. Услышав шаги, он повернулся.

— Мария почивает. Харрис ей передаст, что мы поехали кататься. — Он оценивающе посмотрел на Эмму, словно видел ее впервые. — Потрясающая шляпка! Но позволь-ка… вот так. — Он поправил слишком завернувшийся с одной стороны край шляпки и улыбнулся. Той прежней улыбкой, которая когда-то заставила восьмилетнюю девочку влюбиться в друга своего брата.

Эмма почувствовала, как земля дрогнула и поплыла у нее под ногами: она так долго не видела его открытой теплой улыбки. Сардонически насмешливый изгиб губ сменился прежним — понимающим и влекущим призывом.

Ладонь Аласдэра скользнула по ее руке, пальцы легонько сжали запястье.

— Мир? — тихо спросил он. — Раньше мы умели ладить лучше, чем в последнее время.

Он впервые упомянул об их последней ужасной встрече, и Эмма испытала облегчение: наконец лед сломан.

— Постараюсь вести себя прилично, — так же тихо прошептала она.

— Прилично? — Он скривил губы. — Придется удовлетвориться этим.

— Мне не так легко это сделать, как кажется. — Эмма говорила это без прежнего пыла. С минуту Аласдэр смотрел на нее, но в его глазах не удалось прочитать, о чем он думал. Потом его пальцы разжались, отпустив запястье Эммы. Он обнял ее за плечи и провел через распахнутую лакеем дверь.

Ливрейный грум Аласдэра, бывший жокей по имени Джемми, при виде девушки расплылся в улыбке.

— Возьмете вожжи, леди Эмма?

— А можно? — Она вопросительно посмотрела на Аласдэра.

— Безусловно, — не моргнув глазом ответил молодой человек и, подсадив девушку на скамейку, извиняющимся тоном добавил: — Но должен предупредить, что правая в паре недолюбливает бродячих собак, пешеходов и вообще всех проезжих. Я пытаюсь отучить ее от этих вредных привычек.

— Тогда я не возьмусь ею править, — заявила девушка. — Очень плохо, если она почувствует чужую руку.

— Я тоже так думаю, — согласился Аласдэр. — Просто не хотел подвергать хоть малейшему сомнению твое умение править.

— Глупости! — Эмма не удержалась и рассмеялась. — Ты прекрасно понимаешь, что в такой ситуации мне лучше не браться за вожжи.

Он искоса посмотрел на нее.

— В последнее время я ни в чем не уверен. Все как-то очень зыбко.

Эмма не ответила, откинулась на спинку сиденья, сложила руки на коленях, всем своим видом показывая, что не намерена поддаваться на провокации.

— Ну, поехали. Джемми, дерни их за головы.

Грум повиновался и неуклюже вскочил на свой насест, когда экипаж уже проезжал мимо.

— Как ревматизм, Джемми? — обернулась к груму Эмма.

— День так, день эдак. Спасибо, леди. — За годы жо-кейства Джемми переломал себе все, что можно, и его сухопарое тело превратилось в сплошную болячку с неправильно сросшимися костями и вывернутыми суставами. Но зато никто лучше Джемми не знал лошадей. Аласдэр заметил бывшего жокея пять лет назад, когда тот побирался на скачках в Ньюмаркете, и, повинуясь импульсу, предложил работу. Грум вознаградил его поступок бесконечной преданностью и постоянными грубоватыми советами, как обращаться с лошадьми. У юного Аласдэра хватило мудрости их слушать. В итоге он прослыл несравненным знатоком, а советы его грума на лету ловили молодые люди всего города.

Импульсы Аласдэра всегда казались чудачествами, но часто диктовались состраданием, что очень удивляло не знавших его людей. Тех, кто принимал его маску — насмешливую ухмылку, острый язык, бесшабашность — за самого Аласдэра.

— Да Бог с ним.

Эмма поняла, что неприлично долго молчала и хмурилась.

— О, я что-то замечталась! — Девушка присмотрелась к упряжке. — А передняя всегда тянет вправо?

— Это из-за лая на псарне. Думает, что проезжаем слишком близко. Такой уж упрямец.

Аласдэр направил экипаж через Стэнхоуп-Гейт в Гайд-парк. Время близилось к пяти — тому самому восхитительному часу, когда каждый уважавший себя человек либо прогуливался, либо катил в коляске, либо, сидя в седле, наслаждался тем, что одновременно созерцает других и выставляет на созерцание

Вы читаете Валентинов день
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату