оттрубил, пока из легионеров не выгнали. За то, кстати, что парочку таких, как тебя, ненароком укокошил.
Лекс невольно остановился.
— Ах, так ты еще и настоящая рожа в солярке! — с радостным изумлением воскликнул он. — Ну, брат-вонючка, тогда извини!
Легионер отшатнулся, багровея.
— Что?!. — заорал он.
— Ну, иди сюда, — пригласил Лекс, отбрасывая в сторону шлем и автомат. — Померяемся членами.
Легионер осклабился и стал в стойку.
— В Охотников решил поиграть, штафирка недорезанная?.. — прошипел он, пританцовывая. — Насмотрелся сказочек по тривизору… Я тя щас уделаю, дитё рекламы…
С этими словами он полетел вперед, молотя кулаками воздух.
Ну и дурак, руки-то у меня длиннее… нырок, уход… и получи.
Легионер рухнул на землю, но тут же, отплевываясь, вскочил на ноги.
…вот ведь — большой шкаф, а падает не очень громко… крепок, ничего не скажешь… и ногу высоко задираешь… а вот… б…
Лекс еле увернулся в последнюю долю секунды; кулак легионера угодил не в висок, а в челюсть: хорошо, не сломал.
…сменим тактику… на-ка тебе двоечку… и в печень… и с разворота… и уж извини.
Лекс не стал добивать, отскочил, переводя дыхание: легионер стоял на коленях, ткнувшись головой в траву, и громко хлюпал, с трудом дыша раздавленным носом. Левая рука у него была сломана в запястье.
— Э, нет, — проговорил Лекс, уловив движение противника и отшвыривая ногой автомат в сторону. — Ты ж был такой уверенный в себе…
Легионер выпрямился, обратив окровавленное лицо с вытаращенными глазами к Лексу. Потом он сделал неуловимое движение — и в правой руке у него оказался нож: армейский, боевой, широкий, с хар- рошим таким кровостоком…
Эмпузу тебе… сам знаешь куда, подумал Лекс, отскакивая в сторону. От такого ножа фальшивый бронекомбинезон не спасет.
Он выхватил свой клинок. Хоть тупой — но все же.
Видимо, легионер знал, какие ножи даются в комплекте с комбезом, потому что он заулыбался и задвигался активнее.
Надо было ему ногу сломать, с легким сожалением подумал Лекс, наблюдая за перемещениями противника. Нет, вы гляньте, как, оказывается, неплохо легионеров готовят… ты смотри, почти попал.
— Сначала я выпущу кишки тебе, — прошипел вдруг легионер, — а потом из этой шлюшки шнурки нарежу и инструкторам скажу, что это сделал ты, штафирка гнойная…
Лекс бросил взгляд на женщину, про которую совсем забыл: она так и лежала спиной к дерущимся, не пытаясь убежать, только совсем сжалась и закрыла глаза руками.
Расчет ушел, злоба вернулась.
— Я передумал, — сквозь зубы процедил Лекс, отбросив свой затупленный клинок.
Легионер взрыкнул и сделал выпад. Лекс аккуратно ушел в сторону, перехватил руку с ножом своей левой с перехлестом правой, вытянул — хорошо, далеко, сам Сигал мог бы позавидовать, — почти нежно забрал нож, и, довернув противника, ударил его ножом в живот — чуть выше и левее пупка, — провернул клинок и дернул его вверх.
Легионер захрипел и забулькал.
Лекс выпрямился, вытер нож о колено. Злоба ушла, было спокойно… хотя руки немного дрожали, а еще саднило левое плечо.
А… чтоб тебя. Задел-таки. Сильно течет, что ли?
Лекс стал поспешно стаскивать комбинезон с левой руки: он уже не раз видел, как такие вот незначительные ножевые царапины превращались в проблему.
Нет… слава Девятнадцати, артерия не задета.
— Что… не может быть… — услышал он захлебывающийся хрип.
Лекс посмотрел на легионера. Тот лежал на спине, зажимая развороченный живот руками, и выпученными глазами таращился на него. Сквозь пальцы сильно текла кровь.
Что ж… сам напросился. Чего уж теперь пялиться?
— «Пурпурум Лабарум»?!. — прохрипел вдруг легионер, тыча дрожащим пальцем в левую сторону рубашки Лекса. — Ты — Охотник?!
— Ну да, — удивился Лекс. — А что тут странного?
— Но ведь… Охотникам… на Забдицению… запрещено…
— Что-о?..
В голове у Лекса словно разорвалась осветительная граната: странные взгляды… «в нашем магазине лучше»… «мифологические существа»…
— Кто тебя… мог послать в аттракцион? Ведь ты… или ты и есть тот самый?..
Лекс стремительно наклонился над умирающим легионером.
— Что? Что ты сказал? Говори!..
Лицо легионера исказила злобная гримаса. Он с трудом приподнялся, ухватившись за Лексову штанину и раздельно, в три приема, проговорил, плюясь кровью:
— Когда будешь подыхать… вспомни… триария спецназа Гая Марния Цамбусту…
Глаза легионера закатились. Он разжал руку и стукнулся головой о землю.
Лекс медленно выпрямился.
Все чудесатее и чудесатее… нет чудес страньше… ай… я заблуждаюся…
Эмпузу тебе в Цамбусту. Цамбусту тебе в Эмпузу… на Забдицении.
Лекс затряс головой и хлопнул себя ладонью по лбу. Сбить точку сборки. Спокойно, спокойно. Что? Пора уходить.
Так. Шлем. Замки.
Где автомат? Вон он.
Слабый звук привлек его внимание — не то всхлип, не то стон, не то взвизг.
А, чтоб… женщина.
Помедлив долю секунды, Лекс бросился к ней.
Женщина по-прежнему лежала на земле в позе эмбриона. Лекс наклонился; она тоненько, как-то неестественно поскуливала, даже, скорее, поскрипывала, сотрясаясь: ее била крупная дрожь.
У Лекса мелькнула диковатая мысль, что это все-таки кукла. Он никогда не слышал, чтобы люди издавали такие звуки.
Помедлив еще секунду, он осторожно дотронулся до ее плеча.
Женщина мгновенно перестала дрожать — и дышать, кажется, тоже.
Ну и что с ней прикажете делать?
Лекс выпрямился и огляделся — поблизости никого. Однако шум за домами, похоже, начал стихать, а значит, игроки должны скоро появиться. Дожидаться их в общем-то незачем.
Он снова наклонился к женщине — так низко, что вдохнул запах ее волос. Они слабо пахли свежестью, какими-то горными —
Так и знал, с досадой подумал Лекс, глядя на тонкую кисть ее руки, закрывавшую лицо. Бунтует, понимаешь, плоть солдата.
— Эй, — негромко позвал он, осторожно дотронувшись до ее плеча. — Эй, слышишь меня?..
Она сильно вздрогнула и не ответила. Плечо было хрупким, тонким и теплым.
«Девятнадцать, укрепите меня», — подумал Лекс и сжал плечо сильнее.
— Так и будешь здесь лежать? — начиная злиться, спросил он.
Женщина молчала. Ее снова начала бить дрожь. Тогда Лекс, стиснув зубы, подхватил ее под мышки и
