преподавателям, что Адела не делает ошибок, но вряд ли они меня послушают. Они ведь учат студентов русскому испанскому языку, а Адела из чистого упрямства не хочет учить русский испанский.
В конце концов бунтующий Альдин ребенок бросил университет и устроился официанткой в модном латиноамериканском ресторане «Золото инков», откуда приносил незабываемые впечатления и щедрые долларовые чаевые. Ночи Адела проводила на дискотеках и научилась так здорово отплясывать сальсу[1], что ее взяли на работу в качестве танцовщицы в ночной клуб «Кайпиринья». Поскольку слушать постоянные нотации матери, как важно завершить образование и иметь достойную работу, девушке не нравилось, она переселилась к какому-то из своих очередных возлюбленных, а затем, поссорившись с ним, сняла уютную однокомнатную квартирку.
Как и Адела, я страстно увлекалась танцами, особенно латиноамериканскими. Она с удовольствием показывала мне сложные навороченные элементы и па, и мы не раз ходили вместе на дискотеки. Там я и познакомилась с Росарио Чавесом Хуаресом, труп которого в данный момент «отдыхал» на лесной просеке в багажнике вишневого «Мерседеса». Около месяца Адела и Росарио были любовниками и даже, кажется, жили вместе. Впрочем, меня это тогда не волновало, поскольку я и представить не могла, что этот невысокий индеец с татуировкой каким-либо образом – живым или мертвым – войдет в мою жизнь.
Итак, приняв решение, с кого буду писать своих главных героев, я, предварительно позвонив, прямиком направилась в гости к Альде.
Моя бывшая преподавательница встретила меня у решетки, привычным жестом поднося палец к губам. Правда, теперь вместо: «Тише! Ничего не говорите!» она неизменно начинала нашу встречу другой фразой: «Абле соло еспаньол!», что означало: «Говорите только по-испански!» Впрочем, требование это распространялось лишь на коридор, хотя, по моему мнению, предосторожность могла оказаться тщетной, поскольку за истекшие годы любопытные соседи из вредности вполне могли бы выучить испанский язык.
Как только за мной захлопнулась бронированная дверь, я с гордостью выпалила:
– Я собираюсь написать о вас детектив! – в полной уверенности, что этим сообщением осчастливливаю свою подругу.
Ее реакция слегка ошеломила.
Альда подняла полный достоинства взгляд и, многозначительно посозерцав меня несколько мгновений, твердо заявила:
– Я подам на вас в суд!
Не ожидая такого поворота событий, я, в свою очередь, с недоумением уставилась на мексиканку.
– Но я же изменю имена! – удивилась я.
– Все равно я подам на вас в суд, – еще более решительно сказала Альда.
Некоторое время мы помолчали.
– А вы не собираетесь публиковать этот детектив в Испании? – с неожиданной надеждой поинтересовалась мексиканка.
Этот вопрос был вполне правомерен, поскольку, выучив испанский язык, каждую зиму я проводила в Испании, убегая от русских морозов, и даже начала печататься в нескольких испанских журналах.
– Да вряд ли, – с сомнением произнесла я. – Сначала его в России опубликовать надо. Кроме того, в Испании своих писателей как собак нерезаных.
– Жаль! – с чувством сказала Альда. – Уж в Испании я бы с вас такую компенсацию содрала – закачаешься. А у нас в России все без толку – никакой надежды на суд.
– А за что вы собираетесь на меня в суд подавать? – поинтересовалась я. – Я же не предполагаю из вас отрицательный персонаж делать. Наоборот, вы у меня будете красивая, умная, благородная, и никаких там порочащих связей или сомнительных знакомств.
– Этого еще не хватало! – с достоинством вскинула голову мексиканка. – Если вы меня плохой изобразите, так никто и не догадается, что это я!
На этом тема исчерпала себя. Про себя я решила, что книгу все равно напишу, поскольку, слава богу, на судебную систему в нашей стране рассчитывать не приходится, а надежда на то, что в будущем детектив опубликуют в Испании, если и существовала, то была весьма туманной, так что беспокоиться о компенсации мне пока не приходилось.
Мы прошли на кухню, и Альда заварила мне традиционный аргентинский чай «матэ», горький, как хина, но тем не менее очень вкусный.
– А что поделывает Адела? – спросила я, закусывая кусочком кекса.
Мы не виделись с Альдой около трех месяцев, и я ожидала впечатляющих новостей. Однако действительность превзошла все мои ожидания.
– Она ушла из ресторана, – без особого энтузиазма сообщила мексиканка.
– Что, неужели вернулась в университет? – недоверчиво спросила я.
Такого шага от легкомысленной девушки трудно было ожидать.
– Если бы! – обреченно махнула рукой Альда. – Она подцепила в ресторане какого-то супербогатого «нового русского», который непонятно чем занимается, но уж явно, что честным путем таких денег не сделаешь. Он подарил Аделе роскошную трехкомнатную квартиру на улице Удальцова, в одном из престижных домов, которые все время рекламируют в газетах, и роскошный вишневый «Мерседес».
– Вот повезло! – завистливо вздохнула я. – А я, как дура, все книги пишу. Честно говоря, иногда я завидую проституткам.
– При чем тут проститутки? – обиделась мексиканка.
– Да, в общем, ни при чем, – объяснила я. – Просто, как подумаю, что проститутка высокого класса за одну ночь запросто получает больше, чем я за целую книгу, мне приходит в голову, что я ошиблась в выборе профессии.
– Женщина не должна терять своего достоинства! – убежденно отчеканила Альда.
– Вот и я о том же, – грустно подтвердила я. – И зачем только мама меня так воспитала? Наверное, поэтому я и не хочу иметь детей. Меня бы всегда раздирали сомнения, кого я должна вырастить: высококлассную проститутку или писательницу, профессионального киллера или научного работника. Сложный вопрос. Ну да бог с ним. А этот «новый русский» – он хоть красивый?
– Вам бы понравился, – осуждающе покачала головой мексиканка. – Хотя лично я не переношу красивых мужчин. Вечно о себе воображают невесть что, а сами так и норовят на сторону сбежать.
– Ну, женщины тоже не без греха, – заметила я. – А если он еще и красивый, так Аделе уж точно повезло.
– Я в этом не. так уж уверена, – мрачно сказала Альда. – Чувствую, добром это все не кончится. Вы же знаете мою дочь. Если мужчина не надоест ей через три месяца – это уже чудо. А с такими богачами шутки плохи.
Меня охватило радостное предчувствие. В такой ситуации и до трупа в шкафу недалеко.
– А вы не можете дать мне новый телефон Аделы? – попросила я. – Страшно хочется поглядеть на ее очередного воздыхателя.
– Конечно! – оживилась мексиканка. – С удовольствием. Знаете, у меня есть подозрение, что Адела от меня что-то скрывает. Впрочем, она всегда такая. Если узнаете что-нибудь интересное, сразу расскажите мне.
– Можете в этом не сомневаться, – торжественно пообещала я.
Адела отреагировала на мой звонок почти со щенячьим восторгом. Она скучала в одиночестве, и, кроме того, ей не терпелось поделиться с кем-нибудь подробностями своей «новой русской» жизни.
Огромная трехкомнатная квартира с зимним садом и джакузи, в котором можно было бы без труда искупать годовалого бычка, действительно произвела на меня впечатление.
На тумбочке рядом с безбрежной двуспальной кроватью красовалась большая фотография в серебряной рамке, где Адела была запечатлена в объятиях более чем впечатляющего представителя мужского пола. Я даже не знала, чему больше завидовать – квартире с джакузи и зимним садом или доставшемуся подруге красавцу. Впрочем, красавец оказался блондином, а не брюнетом, да и мой дом в Москве тоже был вполне ничего, так что я решила вообще не завидовать, но, как и подобает, выразить Аделе свое безграничное восхищение.
– Поверить не могу! Это просто сказка! – изобразив при помощи мимических мышц выражение
