Жаклин задумчиво кивнула.
– Ну же, я жду. – Я демонстративно посмотрел наверх.
– Чего? – удивилась племянница Бернарда де Эгиллема.
– Плавно опускающейся с неба Анны Альгарис. Или она должна вылезти из трещины в земле в клубах серного дыма? – Я посмотрел себе под ноги. – Или мне нужно бежать разрывать ее могилу?.. Кстати, она умерла больше недели назад…
– Нет, нет. – Жаклин замотала головой. – Я же говорила тебе – Мастер редко сам вмешивается в происходящее. Он управляет обстоятельствами, цепью событий…
– И ты считаешь, что это отговорка?
Жаклин пожала плечами:
– Хорошо, можно сказать и иначе: Мастер не считает тебя кем-то настолько важным, чтобы совершать явное чудо. А возможно, ему просто не нравятся твои рассуждения о том, что его нет.
– А может быть, некому слушать мои рассуждения? – Я покачал головой. Мне не хотелось больше с ней ссориться. – Пожалуйста, давай прекратим этот разговор. Садись на лошадь и уезжай. Передавай привет своему дяде. Если Педро оставит меня в живых, обязательно к вам как-нибудь загляну.
– О чем ты говоришь? – Жаклин чуть отстранилась. – Какой еще Педро?
– Да так, один местный Педро… Шучу. Педро, король Арагонский. Ему не понравилось, что на его указ о королевском мире кто-то наплевал с высокой колокольни. И король пошел разбираться. Стоит с войском тут рядышком, требует к себе главаря.
– И ты поедешь?
– Если я не поеду, отвечать придется другому человеку. Моему другу. А это будет неправильно.
Жаклин взяла меня за руку.
– Возьми меня с собой на эту встречу, – негромко, но очень настойчиво попросила она.
– Зачем?
– Я сделаю так, что Педро сам подарит тебе это графство.
– Ты?!
– Ну… не только я. Будем считать, что это подарок тебе от нашего покровителя. В качестве компенсации за… за то, что уже нельзя изменить.
Я осторожно высвободил руку. Не потому, что мне не нравилось прикосновение Жаклин. Напротив. Настолько нравилось, что мысли начинали разбегаться и хотелось немедленно согласиться со всем, что она говорила. Магия? Или все гораздо проще?.. А черт его разберет… Любовь – это всегда магия. Нет, любовью я бы это не назвал.
– Если бы даже Великий Мастер существовал на самом деле, – сказал я, – и если бы ты, действуя от его лица, сумела бы выполнить то, о чем сейчас говоришь… Все равно – нет. Мне не нужны подарки. Я уже говорил: я сам добьюсь всего, что мне нужно. И если Педро решит, что его государственный долг – отрубить мне голову… Ну что ж. За последние месяцы я, кажется, совсем разучился бояться.
– Но…
– Это будет моя неудача, Жаклин. Только моя. А это, – я показал рукой на замок графа Альфаро, – была моя победа. Тоже – только моя. И никакой Мастер не помогал мне при штурме замка. Вот в этом ты права.
Губы Жаклин сжались в тонкую полоску. В глазах стояли злые слезы.
– Почему же… почему же все вы, мужчины, такие… такие идиоты!!! Когда Ноэль… – Ее голос сорвался. Она молчала несколько секунд. Брала себя в руки. – Ноэль сказал мне почти то же самое: «Это – моя смерть». Он знал, что его убьют. Он не слишком хорошо дрался, а тот человек… был опытным мастером меча. Но он все равно… пошел на смерть. Почему вы, мужчины…
– Кстати, – перебил я Жаклин, пока мы окончательно не утонули в слезах и соплях, – есть еще одна причина, по которой я тебя с собой не возьму. Как ты верно заметила, мы с королем – мужчины. И если он не захочет сразу рубить мне голову, у нас с ним будет мужской разговор. И женщине там нечего делать.
– Ты дурак, – произнесла Жаклин, по-моему, уже в четвертый раз за время нашей беседы. Подняла на меня блестящие от влаги глаза. – Ты… я даже не понимаю, почему такой дурак, как ты, так сильно мне нравится.
– Будь я умным, я вряд ли тебе бы понравился.
Мы подошли к лошадям. Я помог Жаклин забраться в седло.
– Прощай, Не забудь передать дяде мои наилучшие пожелания.
– Не забуду. Прощай, Андрэ.
Она в сопровождении своей верной камеристки и телохранителя ускакала прочь, а я стоял и долго смотрел ей в спину. Очень скоро фигурки трех всадников стали совсем маленькими. Жаклин гнала, не жалея, лошадь.
Еще мгновение – и они скрылись за поворотом дороги.
Все это время Ги де Эльбен молча ждал, когда же его наконец просветят, что тут такое происходит. Увидев, однако, что я продолжаю тупо пялиться на пустую уже дорогу, он почел своим долгом спросить:
– Кто были эти люди?
– Старые знакомые…
– И что им было от тебя нужно?
Я вздохнул:
– Ги, поверь мне на слово: тебе этого лучше не знать.
Тамплиер пожал плечами:
– Не хочешь, не говори… Кстати, а это еще кто?..
Из-за поворота, где минуту назад исчезла Жаклин со своими спутниками, вывернула крытая повозка, запряженная четверкой лошадей. Повозку сопровождало несколько всадников. Ги прищурился:
– Кажется, на боковой стороне там какой-то герб… Нет, не вижу.
– Кто бы это мог быть?
– Давай подождем и посмотрим.
И мы стали ждать. Через некоторое время фигура одного из всадников привлекла к себе все наше внимание.
– Это же…
– Дон Диего Тольпенсьеро, – согласился Ги, глаза которого были лучше моих. – Ему-то что здесь понадобилось?
– Спроси об этом у Эгвеньо, а не у меня. Вот уж кого-кого, а Диего я сейчас меньше всего хочу видеть.
– Так давай, я сам его встречу.
– Вот еще… Ему что-то надо, а раз так – разговаривать с ним все равно придется. Горькое лекарство глотать лучше сразу.
Когда они подъехали поближе, стало видно, что дон Диего еле-еле держится в седле. Лоб старика был мокрым от пота, он зябко кутался в меховой плащ. Что же тебе понадобилось, дедуля, что ты выбрался из натопленной комнаты под дождливое осеннее небо?..
Подбежал Эгвеньо и бережно помог отцу слезть на землю. Мы с Ги подошли ближе.
– Добрый день, дон Диего, – сказал я. – Чему мы обязаны чести видеть вас? Что-то случилось?
Он как-то странно посмотрел на меня… Потом отвел взгляд и еще плотнее закутался в плащ. Его знобило.
– Здравствуйте, дон Андрэ. Я слышал, вы убили графа Альфаро.
– Да, это так.
Старик положил руку на плечо сына.
– Я могу видеть тело графа?
Вот ведь упертый старикан…
– Нет. Не можете. Мы его давно закопали.
– А вы уверены в том, что…
