шагами холл.
– О, это вы, мисс Баррет… Ее светлость…
– Да. Герцог сказал мне, – ответила Мэг, поспешно поднимаясь по лестнице.
Она быстро преодолела ступеньки и вбежала в комнаты Арабеллы. Борис и Оскар бегали по коридору у двери в будуар герцогини и принялись прыгать на Мэг, возбужденно лая.
– Ш-ш, – сказала она. – Не о чем беспокоиться. Все в порядке.
Она заставила их лечь.
– Оставайтесь здесь.
Мэг вошла в будуар и плотно закрыла за собой дверь под их сердитыми и печальными взглядами.
Спальня была открыта. Арабелла расхаживала по комнате. Лицо у нее было белое и мрачное. Леди Баррет и Бекки занимались постельным бельем. На треножниках над сильным огнем стояли котлы с водой.
– О, Мэг, слава Богу, ты вернулась, – с облегчением сказала Арабелла. – Это началось так неожиданно.
– Я уже поняла, – ответила Мэг, сбрасывая плащ и шляпу. – Я столкнулась с твоим мужем. Он побежал за доктором. Джек совершенно растерян.
– О-о, Джек! – Арабелла махнула рукой. – В критических случаях он никуда не годен, просто распадается на части.
Мэг подавила готовый вырваться смешок, услышав такую характеристику всегда уравновешенного и невозмутимого герцога Сент-Джулза.
– Я объяснила его светлости, что женщины в родах могут быть несколько раздражительными, – сказала леди Баррет. – Иногда они говорят такие вещи, о которых вовсе не думают.
– О, я как раз это и думаю, – возразила Арабелла и, не глядя, протянула руку Мэг, которая приняла ее и сделала гримаску, потому что Арабелла сжала ее так сильно, что на глазах у ее подруги выступили слезы.
– Думаю, теперь тебе следует лечь в постель, Белла, дорогая, – спокойно сказала леди Баррет. – Все происходит довольно быстро.
– А я считала, что рождение первого ребенка длится целую вечность, – ответила Арабелла, но подчинилась и легла в постель.
– Не жалуйся, – возразила практичная Мэг. – Это не развлечение. Чем скорее все кончится, тем лучше.
Арабелла ответила слабой улыбкой:
– Я бы хотела, чтобы именно это сказал мой муж, вместо того чтобы ломать себе руки и стонать.
– Он не делал ничего подобного, Арабелла, – возразила леди Баррет. – Он был очень спокоен, пока ты не начала кричать на него.
Бекки суетилась с куском ткани, намоченным в лавандовой воде, который она возложила на лоб Арабеллы, когда новые схватки исторгли невольный стон у роженицы.
Мэг снова взяла ее за руку.
– Я говорила Джеку, что мне не нужен доктор, – сказала Арабелла, когда пароксизм боли прошел, и она снова смогла вздохнуть. – Леди Баррет и Бекки могут прекрасно со всем справиться.
– Но я думаю, так будет лучше, моя дорогая, – сказала Мэг, выглянувшая в окно на улицу. – Как бы то ни было, но врач уже здесь. Джек просто выпихнул беднягу из наемного экипажа.
Доктор вошел в комнату, опережая Джека, нерешительно остановившегося в дверях.
– Если ты все еще не переносишь моего вида, любовь моя, я снова уйду.
Но Арабелла уже больше не замечала никого из находившихся в комнате.
Джек не мог ни остаться, ни уйти, а время шло, и наступал полдень. Джек был охвачен безумным страхом. Смерть Шарлотты стала его частью и осталась в нем навсегда. Печаль затаилась глубоко в его душе, но он сжился и примирился с ней. Умиротворение принесла ему Арабелла, а теперь он боялся потерять и ее. С такой потерей он не смог бы жить дальше.
Он беспомощно стоял в изголовье кровати, глядя на ее белое искаженное лицо, и отирал пот с ее лба тканью, которую ему передала Бекки. Он пытался почерпнуть спокойствие от доктора, от деловитости и внимания леди Баррет, от очевидной невозмутимости и уверенности Бекки, и так тянулось весь день. Он хотел бы походить на Мэг, способную вести легкую беседу, на которую Арабелла иногда отвечала улыбкой.
Внезапная суета у другого конца кровати встревожила его, и ужаснул пронзительный крик Арабеллы, а потом изумил тонкий писк младенца. Он тупо смотрел на окровавленный кусочек плоти в руках леди Баррет.
– Сын, – сказала она. – У вас сын, ваша светлость… Белла, дорогая, он красив.
Она приложила младенца к материнской груди.
Арабелла устало улыбнулась и поцеловала крошечную головку, потом посмотрела на Джека. В его серых глазах стояли слезы.
– Смотри, любовь моя, какое чудо мы сотворили.
– Не уверен, что это моя заслуга, – ответил он с бледной улыбкой.
