этого. Значит, можно сделать пристройку, и хотя я думаю, что перевезти туда мои цветы будет нелегко, надеюсь, в этом нет ничего невозможного.
– Еще что-нибудь?
– Только одно.
Арабелла размышляла, не следует ли затронуть этот вопрос сразу после свадьбы, но ведь тогда это смахивало бы на обман, а она предпочитала, чтобы сделка была честной.
– Пожалуйста, скажите.
Он вертел в руках тонкую ножку бокала, держа его между указательным и большим пальцами и глядя, как огонь свечей высекает рубиновые искры из вина.
– У вас есть любовница, – заметила она.
Его пальцы сильнее сжали ножку бокала.
– Да, – согласился он, лицо его оставалось непроницаемым.
– И брак никак не повлияет на ваш образ жизни?
Она выбрала засахаренный миндальный орех из серебряной корзиночки и надкусила его. Сахарная глазурь громко хрустнула у нее на зубах.
Джек бесстрастно наблюдал за ней.
– Не повлияет, – согласился он. – У меня нет ни малейшего намерения покончить с этим.
Арабелла, занятая своим миндалем, не ответила, пока не прожевала и не проглотила лакомство. Потом сказала:
– Я так и предполагала.
– Не думаю, что это подходящая тема для дискуссии, – заметил Джек. – Вы узнаете, что в светском обществе любое напоминание о таком щекотливом деле будет сочтено по меньшей мере нелепым, а в худшем случае обречет вас на остракизм.
– О, я и не собираюсь вести публичную дискуссию на эту тему, – возразила она, протягивая руку к вазе и выбирая грецкий орех. – Конечно, я не стану вмешиваться в вашу личную жизнь. Право же, я уверена, что ваша любовница – очаровательная леди и мы с ней прекрасно поладим. Она ведь вхожа в светское общество. Да? – Арабелла встряхнула орех на ладони.
Джек взял его у нее. Он расколол орех и положил ядрышко на ее тарелку.
– Куда должна привести эта беседа, Арабелла?
– Я просто хочу знать, будем ли мы с вашей любовницей вращаться в одних кругах, – ответила она с невинным видом, надкусывая орех.
– Все зависит от того, в каком кругу вы предпочтете вращаться, – ответил он.
– В самом высшем, – незамедлительно последовал ответ.
Она смотрела на него с наигранным удивлением.
– Конечно же, ваша любовница – не дама полусвета?
Тотчас же перед его мысленным взором возник образ Лили, графини Уорт. Женщины, столь уверенной в незыблемости собственного положения в обществе, убежденной в непогрешимости своего вкуса и мнения… И тотчас же он подумал об Арабелле с собачьей шерстью, прилипшей к подолу, с соломой, приставшей к юбке, с черной каймой под коротко подстриженными ногтями. Ему потребовалась минута, чтобы успокоиться при мысли о чудовищном контрасте между ними. И он предпочел не отвечать на вопрос, заданный Арабеллой из шалости, и смотрел на нее в ледяном молчании.
– Ах, – сказала она, – вижу, что вы не хотите об этом говорить.
– Я думал, что дал вам ясно понять, что не хочу. – В его серых глазах сверкнула сталь, и она усмотрела в этом угрозу.
– И все же нам придется продолжить, – сказала Арабелла, отпивая немного вина, полная решимости не дать себя запугать.
Джек терпеливо ожидал. Арабелла откинулась на резную спинку стула и повторила:
– Ясно, что я не должна ни в чем вам препятствовать…
– Премного благодарен, – ответствовал он, и голос его был похож на шелест сухих листьев.
– Но, – продолжала она, – думаю, вам должно быть понятно, что я хочу пользоваться такими же привилегиями. Я желаю получить ваше согласие на то, чтобы и вы не вмешивались в мою личную жизнь.
Джек стремительно выпрямился:
– Что?
Арабелла смотрела на него прищурившись:
– Поправьте меня, если я заблуждаюсь, но я полагаю, что ваша любовница – замужняя дама. Я только хочу располагать такой же свободой, какой пользуется она… Какую присвоили себе и вы, сэр.
– Вы заходите слишком далеко, – возразил Джек.
Арабелла покачала головой:
– Не думаю. Если я соглашаюсь на эту сделку, то в ней должно быть равноправие для нас обоих. Как вы полагаете, почему я не замужем?
