– Насколько я знаю, только ты, – ответила графиня.
Она поднялась с дивана, окутанная прелестным облаком бледного шелка и кружев, и поплыла к нему, протягивая руки.
– Иди сюда, Джек, я не видела тебя несколько недель, а ты нелюбезен со мной.
Она опустилась ему на колени с легкостью бабочки, положила руки ему на плечи и поцеловала его.
– Разве так не лучше?
Лили потерлась щекой о его щеку.
Джек вдыхал ее аромат. Он был вовсе не похож на легкий запах розовой воды и лаванды, исходивший от Арабеллы, обычно смешанный с изрядной дозой здорового духа свежей плодородной земли. Это сравнение его обескуражило. Нежное тело и соблазнительный аромат Лили прежде всегда возбуждали его.
Он поцеловал ее в шею, потом нежно, но твердо отстранил и сказал с улыбкой:
– Прости, любовь моя, у меня мало времени.
Она смотрела на него с изумлением и некоторым испугом.
– Но, Джек, время есть всегда, и нас никто не потревожит. Можешь не сомневаться, что лакей скажет Уорту, что у меня гость, если он вернется раньше времени, и ты же знаешь, он ни за что не войдет сюда.
Джек покачал головой и поднялся на ноги:
– Прошу прощения, моя дорогая, но я должен идти.
– Вероятно, тебя ждет твоя полевая мышь, – сказала Лили, на мгновение показав свои коготки.
Он ответил хмурым взглядом и с легким упреком покачал головой:
– Полегче, Лили.
Лили разгневалась. Ее синие глаза загорелись мрачным огнем, уголки красивого рта опустились, и гримаса эта была отнюдь не привлекательна. Но она была слишком умна, чтобы расстаться с ним на этой угрюмой ноте.
Она печально улыбнулась и сказала:
– О, прости меня, дорогой, пожалуйста, прости, Джек.
Ее изящная белая рука легла на его руку. Ногти были длинными и безупречной формы.
Джек положил свою руку поверх ее и тотчас же вспомнил неровные ногти своей жены с землей под ними.
– Мне нечего тебе прощать, Лили.
– О, я же вижу, что ты недоволен.
Она улыбнулась через силу трепетной неуверенной улыбкой.
– Я так ждала нашей встречи. Прошло столько недель и… ладно…
Она приподняла свои безупречно округлые плечи жестом, в котором сочетались смирение и чувственность, и при этом движении на мгновение в украшенном кружевами вырезе неглиже показались ее груди.
И на миг Джек испытал искушение, но оно было мимолетным и тотчас же прошло – скорее это было краткое воспоминание о прошлом, и он понял, что не стоит продолжать это свидание. Он взял ее руки в свои и поцеловал их.
– Мы еще наговоримся, Лили.
Он сжал ее руки на прощание и вышел. Она слышала, как затихают его быстрые шаги, удаляясь от нее по коридору.
Лили скрестила руки на груди и стала рассеянно смотреть на огонь. Она никогда не верила, что брак по расчету может отнять у нее любовника. Когда они обсуждали такую возможность, всегда было ясно, что это ничего не изменит в их отношениях. Она должна была увидеть эту женщину собственными глазами. Насколько опасной соперницей она была? Эта полевая мышь.
Лили оглядела себя в зеркале в золоченой раме, висевшем над камином. Ее кожа была безупречна, губы красные, а глаза чистой небесной синевы. Нет, решила она. Она не потерпит соперницы. Нынче она совершила несколько промахов. С Джеком следовало вести себя осторожнее. Она всегда это знала. А сегодня она показала ему свою потребность в нем. И нужда в Джеке основывалась не только на удовольствии, которое он доставлял ей, но и на глубине его карманов и присущей ему щедрости.
Джек остановился возле ее дома в сгущающихся сумерках раннего вечера, вдыхая свежий, чуть морозный воздух. Чувствовался едва заметный запах угля и конского навоза, когда лошади, запряженные в проезжавшие мимо экипажи, поднимали хвосты на узкой улице перед домом и оставляли на булыжной мостовой дымящиеся кучи. Крики уличных торговцев смешивались с громыханием колес и воплями мальчишек, слоняющихся по аллеям. Город был шумным и сочился испарениями, но не кровавыми. Его шум не был похож на крики парижской толпы, призывающей к мщению, на громкие возгласы торжества по поводу еще одной павшей на плахе головы аристократа. Ноздри его расширились при этих воспоминаниях, и он подумал, сможет ли когда-нибудь отделить в своей памяти Шарлотту от этих кровавых образов. Наступит ли день, когда он сможет думать об Арабелле, не связывая ее с тенью Фредерика Лэйси?
Он поднял глаза на фасад ухоженного дома Уорта. Оконные стекла сияли, краска была свежей. Почти такой же, как краска на щеках Лили.
Черт возьми! Ему казалось, что его сорвало с якоря. Лили околдовала его. Он всегда наслаждался ее
