– Ничего я тебе не должен, – заявил он. – Думаешь, я не заметил, как ты скинула этого туза себе на колени, когда сдавала?
– Ничего я не скидывала! – возмутилась она, но порозовевшие щеки се выдали.
– Ты не умеешь врать так же, как и мухлевать, – заявил Адам. – Только поэтому я не стану применять к тебе меры наказания, которых ты явно заслуживаешь.
– Мне никогда не стать карточным шулером, – печально сообщила она. – Знаешь, я часто мечтала – как здорово было бы поиграть в настоящих игорных домах! Если освоить разные премудрости, можно выигрывать состояния!
– Бессовестное создание, – притянул ее к себе Адам и усадил на колени, – И мечты у тебя неприличные.
– Неужели? – рассмеялась она. – У каждого есть право на свои грехи, разве не так? Поедем кататься на коньках в Чашу дьявола? Сегодня удивительно звездная ночь!
Адам с явным сожалением посмотрел на горящий огонь в камине, на рубиновое вино в своем бокале.
– Там так холодно, Софи.
– Но ты же обещал когда-нибудь пойти со мной туда, – настаивала она. – Уверяю, дальше будет еще холоднее. Ты никогда не видел ничего более прекрасного… никогда в жизни, правда, grand-pеre?
Князь Голицын оторвался от книги.
– Сочувствую тебе, Адам, но Софи права. Если ты хочешь как следует понять, что такое степь, Чаша дьявола в такую ночь подходит для этого как нельзя лучше.
– Ну что ж, в таком случае идем. – Адам встал и лениво потянулся. – Сдаюсь на милость победителя, Софья Алексеевна. Но ты бессовестная хвастунья.
– Я просто хочу доставить тебе удовольствие, – пояснила она. – А для этого человека иногда полезно вести за руку.
– Ох, Софи, – только и смог выдохнуть он, снова пораженный до глубины души этой чуть асимметричной улыбкой, которую он так бесконечно любил.
Ночь казалась хрустальной от сухого и морозного воздуха. Они запрягли высокого, с широкой мощной грудью мерина в открытые сани. Софи уложила изогнутые металлические лезвия, которые можно было привязать прямо поверх меховых сапог, за ними – пару пистолетов.
– Волки, – кратко сообщила она, словно Адам нуждался в подобном пояснении. Забравшись в сани, она накинула сверху толстую меховую полость и взяла в руки вожжи.
Адам сел рядом, предоставив Софье полное право распоряжаться в этом путешествии. На глубоком черном бархате северного неба ярко сияли крупные алмазы; белоснежные сугробы искрились и переливались под их голубоватым светом. Ночная степь жила своей жизнью, однако трудно было выделить какие-то отдельные звуки, наполнявшие воздух. Повернув голову, Адам взглянул на свою спутницу. Ее точеный профиль четко вырисовывался на фоне серебристых снегов, уходящих к горизонту и упирающихся в черноту, вышитую звездами. Казалось, Софи полностью растворилась в окружающем мире, стала его частичкой.
– Что ты видишь? – спросила она, не поворачивая головы.
Стало быть, предположение о ее полной растворенности оказалось преувеличением. Адам улыбнулся:
– Тебя. В твоем собственном мире.
– Да, это мой мир, – невозмутимо согласилась Софи. – Думаю, не смогу с ним расстаться еще раз.
А если придется? Но Адам не стал об этом говорить. Он опять откинулся на спинку саней, борясь с демонами отчаяния и беспомощности, вновь обуявшими его. Как ему примирить свою бесконечную любовь и желание защитить ее с пониманием того, что это не в его власти? Он не может взять ее с собой в Могилев. Его родовое поместье расположено на территории Российской империи и находится под юрисдикцией этого государства. Муж, узнав о том, где скрывается неверная жена, имеет полное право востребовать ее обратно. И на его стороне вся сила законов – церковного, гражданского, морального права. И уехать с ней за границу он тоже не может. Поступив так, ему придется дезертировать из армии, отказаться и от семьи, и от состояния, предать все, чем он дышал с младенческих лет. Поступив так, он превратится в человека, покрытого несмываемым пятном предательства и бесчестья, и не будет иметь права на любовь такой мужественной, храброй, честной женщины, как эта казачка.
– Вот мы и приехали. – Софи отпустила поводья. – Ты думал о чем-то грустном, но сейчас постарайся выкинуть все из головы. – Она взяла его за руку и пристально взглянула в глаза. – Сейчас перед тобой откроется волшебный мир, Адам. Идиллии никогда не бывают вечными. Столкнувшись с земной жизнью, они рассыпаются в прах. У нас есть то, что есть, и нам этого должно быть достаточно. – Только увидев понимание в его глазах, она отвела взгляд. Он кивнул и прикоснулся пальцем к ее губам.
Софи выбралась из саней и привязала лошадь к стоящему неподалеку стволу терновника. Адам достал коньки. Она взяла его за руку.
– Закрой глаза. Иди за мной.
Он подчинился со смехом. Пройдя некоторое расстояние по сугробам, она остановилась.
– Теперь можешь смотреть.
Адам открыл глаза. Он стоял на краю заснеженного склона круглой впадины, внизу которой блестела ледяная гладь. На ее девственно чистой поверхности не было ни единой царапины. Сюда, казалось, действительно никогда не ступала нога человека. Он стоял, очарованный красотой, боясь нарушить ее неловким движением. И постепенно почувствовал, что тоже становится частью этого мира.
– Как же туда спускаться?
– Очень просто, – похлопала себя по заду Софи.
