Послышался стук в дверь. Ее пальцы замерли. Гримаса раздражения исказила лицо Павла. Он крикнул, чтобы вошли. Софья отвернулась к окну и незаметно вернула на место пуговицы.
– Князь Потемкин собирает совет, ваше сиятельство! – не успев отдышаться, выпалил незнакомый безусый курьер. – Меня послали отыскать вас, ваше сиятельство.
Приговор, стало быть, откладывается. Надолго ли? Павел, чьи мысли о жене мгновенно улетучились перед служебным долгом, яростно набросился на молодого корнета за то, что тот предстал перед генералом запыхавшимся и взмыленным. Софи невольно почувствовала сострадание к юноше, которого генерал разносил в пух и прах за несоблюдение субординации, однако не могла не порадоваться временной передышке. Корнет неосмотрительно попытался оправдаться, говоря, что генерала было трудно найти, а приказание у него срочное. В ту же секунду плетка генерала хлестнула по плечу юноши. Софи сжалась, но сдержала крик, только отвернулась к окну.
– Я вернусь, когда вы отдохнете, – услышала она отрывистую речь Дмитриева. – И мы продолжим. – Потом хлопнула входная дверь.
Софи не сдержала глубокого, прерывистого вздоха. Вслед за новым стуком в дверь на пороге появилась Мария, пришедшая распаковать вещи своей госпожи. После того как Дмитриев уехал в Кайдак, Софи надменно отказалась от дальнейшего услужения Марии, таким образом избежав любопытных глаз служанки. Мария прекрасно знала о более чем прохладном к себе отношении госпожи, а потому и не выказала удивления, когда ей перестали поручать даже такую обычную работу, как уход за бельем и платьем. Поскольку отбывший князь не оставил иных распоряжений, ей ничего не оставалось делать, как подчиняться приказам княгини. Если про себя она и недоумевала, почему стирку белья Софьи Алексеевны выполняет молоденькая прислуга графини Браницкой, ей все равно пришлось тупо с этим смириться.
Оставив Марию в своей спальне, Софи поспешила в апартаменты царицы. Обустройство императрицы во дворце происходило в обстановке невероятной суеты. Еще одна часть путешествия завершилась, и гранд-дама с обычной основательностью, принятой при дворе, раздавала многочисленные указания.
– Не желаете ли прогуляться по саду, княгиня? – с поклоном обратился к ней герцог де Лилль. – Боюсь, если я не уберусь отсюда, графиня Шувалова и мне поручит какую-нибудь работу.
– Ну что вы, ваше превосходительство, гранд-даму никто не может упрекнуть в столь чудовищных нарушениях правил этикета, – рассмеялась Софья. – Но я с огромным удовольствием составлю вам компанию, тем более что мне скорее всего не избежать какой-нибудь неприятной неожиданности
– Софья Алексеевна!
Софи вздрогнула, услышав спокойный голос Екатерины.
– Кажется, я опоздала. Прошу прощения, герцог.
Софи направилась к письменному столу, за которым восседала царица, по обыкновению перебирая бумаги, ежедневно поступающие в огромных количествах из всех уголков ее необъятных владений. Этот стол мог стоять и в шатре, раскинутом в степи под открытым небом, и на борту корабля, плывущего по Днепру, и, как сейчас, в бывшем ханском дворце – ничего не менялось. Сердце государства находилось там, где находилась Екатерина. И сердце это должно было биться постоянно.
Екатерина окинула свою придворную даму внимательным, задумчивым взглядом.
– Надеюсь, ты будешь не очень расстроена, княгиня, но, боюсь, мне снова понадобятся услуги твоего мужа. Тебе опять придется на время с ним расстаться. – Радостный блеск в глазах укрылся под пушистыми опущенными ресницами, но не раньше, чем императрица сумела его заметить. Она улыбнулась про себя, подумав снисходительно, как все-таки приятно иметь возможность помочь двум влюбленным голубкам. – К вечеру он должен отбыть с моим посланием к султану в Высокую Порту.
– Плохой женой окажется та, которая не будет счастлива, что ее муж удостоен такой чести, ваше величество, – ответила Софья, опустившись в глубоком реверансе.
«Маленькая лгунья», – усмехнулась про себя Екатерина.
– А ты, княгинюшка, должна дальше развлекать всех этих прусских, французских, английских послов. Ты делаешь успехи.
– Благодарю вас, ваше величество, – еще раз присела Софья. – Могу ли я продолжить обещанную герцогу де Лиллю прогулку по саду?
Екатерина отпустила ее царственным жестом.
Софи вернулась к герцогу, едва сдерживая себя, чтобы от радости не подпрыгивать на ходу, и стараясь не сиять как медный пятак. На ближайшую и на множество последующих ночей она избавлена от супружеских визитов в свою спальню.
– Что вы скажете об этом великолепном дворце, княгиня? – поинтересовался французский посланник, когда они вышли из узкого коридора и оказались во внутреннем дворике, полном пышной яркой зелени и густых ароматов роскошных южных цветов.
– Это непередаваемо! – искренне ответила Софья.
Герцог рассмеялся.
– Я хочу показать вам апартаменты, которые отвели мне и графу де Сегюру, Особенно спальни. Они отделаны с такой чувственностью, что невозможно не предаться мечтам! А вот и граф Данилевский! – приветствовал он идущего навстречу Адама. – Я только что рассказывал княгине, какие чувственные спальни в наших апартаментах. Ваши расположены не в той же части дворца?
– В гареме, – усмехнулся Адам. – Вы употребили исключительно точное слово, ваше превосходительство. Могу ли я присоединиться к вашей компании?
– Будьте так любезны, граф, – ответила за него Софья. Герцог полагает, что в таком месте самые смелые мечты способны воплотиться в жизнь. Вы согласны?
– Мы говорили всего лишь о мечтах, о чувственных сна наяву, – со смехом пояснил де Лилль. – Осмелюсь предположить, что в голове всех оказывающихся в таком месте мужчин возникает одна и та же мечта.
– А можно ли узнать женщине, о чем же эта мечта? – озорной улыбкой обратилась она к герцогу.
