испытания… Вы сами являетесь объектом постоянных попыток убийства.
Все эти преследования, как бы жестоки они ни были, еще больше укрепляют нашу убежденность в правоте марксистской программы, главным интерпретатором которой после смерти Ленина стали для нас Вы. Вот почему в нашем приветствии заключено нечто большее, чем признательность великому современному теоретику революционного марксизма… Мы выражаем надежду, что Вы еще долго будете разделять успехи победы, как Вы долго разделяли все превратности борьбы…'[210]
В одной из американских газет, как зафиксировала советская спецслужба, Троцкий заявил, что 'десять лет понадобилось кремлевской клике, чтобы задушить большевистскую партию и превратить первое рабочее государство в мрачную карикатуру. Десять лет понадобилось Третьему Интернационалу, чтобы бросить в болото свою собственную Программу и превратиться в вонючий труп. Десять лет! Только десять лет! Позвольте мне закончить предсказанием: в течение ближайшего десятилетия Программа Четвертого Интернационала сделается путеводной звездой миллионов и они будут знать, как штурмовать землю и небо!'[211]
Через два месяца после завершения конгресса Троцкий встретился с Максом Шахтманом, который был председателем на конгрессе. Из его рассказа, материалов, поспешно принятых на заседании, откликов руководителей секций Троцкий понял, что 'мировая партия' — лишь великая иллюзия. Конгресс объединил максимум восемь-десять тысяч членов небольших разношерстных групп, часто именующих себя 'партиями'. Троцкий, избранный на конгрессе почетным председателем и членом исполкома, почувствовал, что на спаде активности рабочего движения, при усилении тоталитарных режимов в Германии, Италии, СССР, при возрастании угрозы новой мировой войны трудно будет рассчитывать на успех этого политического предприятия. IV Интернационал, или 'Мировая партия социальной революции', оказался туманным миражом, который едва заметили основные политические силы, разыгрывавшие в этот момент предвоенный акт всемирной драмы.
Троцкий надеялся использовать лозунги, родившиеся в ходе первой мировой войны: 'Для марксистов борьба против войны означает одновременно борьбу против империализма. Средством этого служит не 'разоружение', а вооружение пролетариата в целях революционного свержения буржуазии и создания рабочего государства. Не Лига Наций, а Соединенные Штаты Европы и всего мира… Кто действительно хочет бороться против войны, должен встать под знамя IV Интернационала…'[212]
Но то было еще одной иллюзией. Троцкий по-прежнему уповал на возможность мировой революции или, по крайней мере, на подъем революционного движения, которое может остановить сползающие с полюсов антагонистических интересов ледники мировой войны.
IV Интернационал мог еще как-то заявлять о себе, пока во главе него стоял такой человек, как Троцкий. Большой просчет лидера 'мировой партии' заключался в том, что на волне упадка III, 'московского', Интернационала он еще надеялся, что его Интернационал займет место Коминтерна. Ни у кого уже не вызывало сомнения то обстоятельство, что 'московский' Интернационал давно стал заурядным сталинским подразделением, послушно исполнявшим волю кремлевского руководителя.
Чтобы полнее скомпрометировать Коминтерн, Троцкий опубликовал ряд злых статей против него. Одна, правда, увидела свет, только после его смерти. Название ее было красноречивым: 'Коминтерн и ГПУ'. В ней затворник из Койоакана раскрывает зависимость Коминтерна, руководителей и функционеров многих компартий от финансовой поддержки ЦК ВКП(б). Весь бюджет Коминтерна — из бюджета ЦК, а часто и ГПУ. Нетрудно представить, какова 'независимость' этой переродившейся организации, резюмирует Троцкий[213]. Статья была закончена 17 августа 1940 года, за три дня до рокового покушения… Троцкий знал, что Сталин мог использовать Коминтерн и для прикрытия террора против непослушных, строптивых, своевольных, подозрительных. В сталинском фонде есть не один документ, свидетельствующий о стремлении вождя творить свои дела в коммунистическом движении под прикрытием Коминтерна. Эта практика отмечается уже с мая 1931 года[214].
На самом же деле III Интернационал оказался в руках одной партии с момента своего рождения. С помощью Коминтерна вожди большевиков хотели ускорить приход мировой революции. И Троцкий об этом знал. В ленинском фонде неопубликованных 'секретных' документов — множество свидетельств о финансировании зарубежных компартий с целью инициирования новых революционных процессов. Впрочем, приведу выдержки из этих документов.
Раскольников — Троцкому: 'Прошу Ваших указаний относительно дальнейшей политики в Персии. Могу ли я считать у себя развязанными руки в смысле продвижения в глубь Персии, если в Персии произойдет переворот и новое правительство позовет на помощь?..'[215] Благословение дано…
Письмо Ленину председателя Центрального исполнительного совета депутатов трудового калмыцкого народа А.Чапчаева: '1) Нужно снарядить и отправить через Монголию и Тибет в Индию вооруженный отряд. 2) С отрядом следует послать оружие и военные припасы для раздачи среди населения. 3) Нужно приобщать на буддийском Востоке народы к мировой революции…' Резолюция Ленина красноречива, хотя и лаконична: '…направить Чичерину для подготовки мер.
В своем письме к вождю Э.Рахья от имени ЦК финской компартии просит у Ленина отпустить драгоценностей на сумму 10 миллионов финских марок. Раз это для коминтерновских целей и нужд, вождь не возражает и пишет Крестинскому: 'Вполне поддерживаю просьбу. Прошу удовлетворить просьбу. Если нужно, созвонимся сегодня.
В новом Интернационале Троцкий хотел видеть очищенную от сталинизма пролетарскую политическую силу. Но творец новой 'мировой партии' понимал, что без изменения положения в СССР любые планы и программы, которые он будет сочинять в Койоакане, останутся клочками бумаги. Никакого влияния IV Интернационал на трудящихся Советского Союза оказать не мог. Думаю, что, кроме партийной верхушки и функционеров НКВД, мало кто на родине Троцкого знал, что их изгнанный соотечественник попытался создать организацию, альтернативную 'московскому' Коминтерну. 'Железный занавес' опустился между СССР и Западной Европой, всем миром не после второй мировой войны, как утверждал Черчилль в своей знаменитой речи в Фултоне, а значительно раньше: с начала 30-х годов. Поэтому влияние Троцкого на политические и социальные процессы в СССР было ничтожным, если не нулевым. Лишь иногда, окольным путем — через воздействие на другие партии и организации — до первой страны социализма доносились неясные звуки речей, эхо заявлений и статей Троцкого. Между ним и его родиной возвышалась невидимая, огромная, непробиваемая бетонная стена, сооруженная 'бюрократическим абсолютизмом'. Надеждам изгнанника обладать мощной независимой радиостанцией не суждено было сбыться. Такое не могло произойти не только по техническим и финансовым причинам, но и прежде всего по причинам политическим. Ни одно государство не предоставило бы Троцкому возможность вещать на СССР со своей территории.
После долгих размышлений, в апреле 1940 года Троцкий решил обратиться с открытым письмом- обращением к советским рабочим. Он слабо надеялся, что какое-то количество экземпляров обращения удастся доставить в СССР, а там путем нелегального копирования оно будет передаваться из рук в руки.
Вопреки обычной 'технологии' подготовки подобных документов, Троцкий, последовательно шлифуя текст, написал несколько вариантов письма. В конечном счете документ выглядел и как личный манифест, и как призыв нового Интернационала. Нельзя не признать не только крайне радикальный характер документа, но и его огромную разоблачительную силу. На трех страницах Троцкий смог спрессовать историю, политику, мораль, философию, психологию. Здесь были оценка ситуации, причины перерождения советской системы, раскрытие путей, по которым, по мнению Троцкого, страна могла выйти из глубокого тупика, в который ее вел Сталин. Документ заслуживает того, чтобы привести здесь несколько фрагментов из него.
Письмо было озаглавлено так: 'Вас обманывают!' Начиналось оно словами: 'Привет рабочим, колхозникам, красноармейцам и краснофлотцам СССР из далекой Мексики, куда я попал после того, как сталинская клика выслала меня в Турцию, а буржуазия гнала меня затем из страны в страну!
…Всякого, кто поднимает голос против ненавистной бюрократии, называют 'троцкистом', агентом иностранного государства, шпионом, вчера — шпионом Германии, сегодня — шпионом Англии и Франции — и подвергают расстрелу. Десятки тысяч революционных борцов погибли'. Троцкий не знает, что погибли уже не десятки тысяч, а миллионы. По моим данным, основанным на архивных материалах, статистических
