случае 'осудить' к чему-либо нельзя, и генсек распоряжается совершенно откровенно: 'огреть по голове'. Я долго писал политический портрет Сталина и с абсолютной уверенностью говорю: резолюция давала сигнал к физическому устранению Троцкого. Такое уж получилось и буквальное совпадение. Спустя девять лет (раньше просто не удалось) Троцкого 'огреют' в прямом смысле этого слова.
Почему Сталин предложил 'огреть' через ИККИ? Можно
вначале подумать, что эту акцию следовало осуществить через какое-то пропагандистское решение Исполкома Коминтерна или соответствующие политические действия Испанской компартии. Но нет. Дело значительно сложнее и серьезнее.
Еще в конце 20-х годов при председателе ОГПУ Менжинском была создана специальная группа для осуществления особых операций за рубежом по отношению к российской контрреволюции, и в том числе для ликвидации политических противников сталинского строя. Их действия, связанные с организацией террористических актов за рубежом, рассматривались руководством как особо патриотические, означающие высшее классовое возмездие врагам социализма. Участники террористических операций удостаивались высоких наград, им обеспечивалось быстрое продвижение по службе. В последующем были созданы Иностранный и Секретно-политический отделы ГУГБ НКВД. Для работы в них привлекались крупные советские разведчики, добывавшие важную информацию для Москвы. В их числе следует прежде всего назвать Зубова, Серебрянского, Судоплатова, Слуцкого, Колесникова, Эйтингона, Шпигельглаза и Фитина.
В раскрытии существа всей этой работы неоценимое значение имеют личные свидетельства крупного советского разведчика Павла Анатольевича Судоплатова, с которым я имел долгие беседы. Он один из тех, кто занимался не только разведкой. Нередко эти люди получали приказы о физической ликвидации политических противников из числа бывших соотечественников, офицеров белой гвардии, оппозиционеров. Занимаясь этой работой, наши разведчики попадали в тюрьмы, гибли {часто — в советских застенках, будучи в чем-либо заподозренными). Так, например, кончил свою жизнь разведчик Я.И.Серебрянский. Работники Иностранного и Секретно-политического отделов НКВД верили, что находятся на переднем крае борьбы за коммунизм, являются 'героическими бойцами невидимого фронта'. А в действительности они были гладиаторами Системы. Режим, сделавший насилие основным методом достижения своих целей, не мог обходиться без таких гладиаторов XX века. Менжинский, Ягода, Ежов, а затем и Берия держали под личным контролем деятельность 'легиона' своих агентов-гладиаторов и регулярно, как я убедился по архивным делам, докладывали непосредственно Сталину о их работе за рубежом[127].
До войны Иностранный отдел ГУГБ — НКВД выполнял задания высшего руководства. Так, П.А.Судоплатов писал 1989 года Генеральному прокурору СССР: 'За тридцать с лишним лет работы в разведке все операции, в которых я участвовал, исходили не от Берии, а от ЦК партии… Разведывательно- диверсионные операции за рубежом и в тылу германо-фашистских войск проводились по прямому указанию ЦК партии. (Естественно, Судоплатов и другие не только получали задания от соответствующего отдела в ЦК, но и докладывали ему[128]. —
В другом письме П.А.Судоплатова в адрес Политбюро ЦК КПСС с просьбой о реабилитации говорится, кто были сотрудниками Иностранного отдела НКВД. Наряду с советскими разведчиками в его составе были 'политэмигранты из Коминтерна, направленные в Особую группу Димитровым, Мануильским, Долорес Ибаррури'[130]. В письме бывшего работника этой группы, Д.П.Колесникова, в ЦК КПСС также отмечается, что существовала 'Особая группа, как героическое подразделение, куда входили видные работники Коминтерна…'[131].
Таким образом, Иностранный отдел, как явствует из воспоминаний П.А.Судоплатова, Д.П.Колесникова, а также Н.И.Эйтингона, состоял не только из советских разведчиков-нелегалов, но и лиц, эмигрировавших в СССР по политическим и идейным мотивам и рекомендованных для разведывательной работы руководителями Коминтерна. С иностранным отделом сотрудничали (не в плане операций, а для добывания информации) немало крупных деятелей Коминтерна и даже дипломатов. Например, как рассказывал Павел Анатольевич, с советской разведкой активно сотрудничал болгарский посол в Москве Стаменов Иван Тодоров, находившийся во главе посольства Болгарии до сентября 1944 года. Судоплатов помнит, например, как царю Борису, по предложению Стаменова, от имени советского руководства Иностранный отдел НКВД готовил подарок: радиоприемник и расписные русские валенки. Работал на советскую разведку, естественно, не один Стаменов.
После приведенной выше резолюции Сталина о необходимости 'огреть по голове Троцкого через ИККИ', Менжинский и Ягода пытались осуществить акцию еще на Принкипо. С этой целью в печати, находившейся под влиянием коммунистов, стал усиленно муссироваться слух о подготовке белогвардейцами-эмигрантами покушения на Троцкого. Прокоминтерновские печатные органы и специальные лица, провоцируя белогвардейцев, а возможно, и готовя их, одновременно создавали для себя политическое алиби. Но к тому моменту, когда подготовка операции, вероятно, вступила в завершающую фазу, изгнанник перебрался во Францию. Это был первый, 'вялый' этап реализации явного желания кремлевского вождя окончательно устранить своего главного оппонента. Руководители ОГПУ надеялись, что им удастся направить ненависть поверженных белоэмигрантов на Троцкого. Не получилось. Изгнанник был очень осторожен.
Когда Троцкий ступил на землю Франции, он не мог не знать, что здесь имеются не только большие группы русскоязычного населения, но и неизмеримо большие, чем в Турции, возможности для ОГПУ. Люди из советской разведки быстро установили его местонахождение. Троцкий, как мы знаем, это сразу почувствовал и неоднократно менял квартиры, временами ведя образ жизни настоящего подпольщика. И хотя местопребывание Троцкого содержалось в глубокой тайне, 'раствориться' полностью изгнаннику не удавалось, так как в помощниках у Седова был агент ОГПУ.
В начале 1935 года известный советский разведчик Сергей Михайлович Шпигельглаз, как мне удалось установить из ряда документов, получает устное задание от Ягоды, которое тот в свою очередь получил от хозяина Кремля: 'ускорить ликвидацию Троцкого'. Шпигельглаз, опытный разведчик и один из главных специалистов Иностранного отдела НКВД, для исполнения 'высочайшего повеления' привел в действие всю агентуру во Франции, в том числе Игнатия Райсса, польского коммуниста, который работал на советскую разведку с 1925 по 1937 год, находясь последовательно в Германии, Франции, Австрии и Швейцарии.
Но Троцкий был очень осторожен. Есть основания предполагать, что его своевременно предупредили об организованной охоте на него. Очень вероятно, что это мог сделать именно Раисе. Известно, что окончательно порвав в 1937 году со своими хозяевами, он недвусмысленно выразил поддержку Троцкому, направив 'Письмо в ЦК ВКП(б)', где писал: 'Я шел вместе с вами до сих пор, но — ни шагу дальше. Наши дороги расходятся! Кто теперь еще молчит, становится сообщником Сталина и предателем дела рабочего класса и социализма… В 1928 году я был награжден орденом Красного Знамени за мои заслуги перед пролетарской революцией. При сем возвращаю вам этот орден. Носить его одновременно с палачами лучших представителей русского рабочего класса — ниже достоинства'[132].
На Лубянке, а затем и в Кремле это произвело переполох. Раисе слишком много знал.
Через полтора месяца после своего мужественного шага, 4 сентября 1937 года, Игнатий Раисе был убит вблизи Лозанны. В его теле было обнаружено шесть пулевых ранений. Чтобы замести следы, убийцы засунули в карман жертвы паспорт на другое имя, но погибший был опознан. Лев Седов (под псевдонимом Н.Маркин) поместил в 'Бюллетене оппозиции' некролог. Убийство было напоминанием Троцкому и его семье: смертельная охота на них продолжается.
Ясно, что мысль порвать со сталинизмом пришла к разведчику не в 1937 году, когда произошел прямой разрыв, а ранее. Я выдвигаю версию, согласно которой Раисе весной — летом 1935 года нашел способ предупредить Троцкого о надвигающейся опасности и посоветовать ему покинуть Францию, что тем и было вскоре сделано. Не случайно изгнанник принимает в это время особые, повышенные меры предосторожности: часто меняет места, окружает себя несколькими верными секретарями-телохранителями, почти отказывается от публичных выступлений и встреч с журналистами, меняет внешность и временами полностью переходит на нелегальное положение.
Люди Шпигельглаза несколько раз нападают на след Троцкого, устанавливают за ним наблюдение,
