и сейчас же принялся за работу. Я торопился, но, как ни торопился, мог закончить копии лишь тогда, когда уже перламутровая заря нашего северного неба смотрелась в окна. Тогда, оставив копии у себя на столе и собрав документы, я предпринял – уже один на этот раз – снова путешествие в кабинет и, трепеща от страха, положил все на место, как было. Я не помню, как вернулся в свою комнату, но когда вернулся, то совершенно обезумел от удивления: оставленных мною на столе копий не было, они исчезли. Напрасно искал я, напрасно изрыгал проклятия и стоны – копии исчезли...
– А дверь оставалась не заперта в вашей комнате, пока вы ходили в кабинет второй раз?
– Не заперта, но я так торопился...
– Какая неосторожность!..
В это время раздался слабый звонок где-то в углу, сдавленный и чуть слышный. Это Петручио давал знать из передней, что туда вошел кто-то и направляется по парадным комнатам.
Такой неожиданный ранний посетитель не мог не показаться странным.
– Погодите немного, – сказал Феникс итальянцу, – пройдите пока в столовую, там вы найдете чем подкрепить себя после бессонной ночи, а я вас позову потом...
Выпроводив итальянца в столовую, граф направился в парадные комнаты навстречу явившемуся гостю.
Этот гость был не кто иной, как Кулугин.
– Добро пожаловать, – встретил его Феникс. – Я думал, что вы дежурный в Таврическом дворце!
– Только что сменился, граф, и явился к вам по важному делу.
– К вашим услугам.
– Но здесь разговаривать неудобно. Пройдемте к вам в кабинет.
– Пройдемте!
«Верно, будет денег просить», – решил Феникс, проводя Кулугина в кабинет, и тотчас же спросил его:
– Вероятно, вам нужны деньги? В любви вы достигли желанной цели, счастье в шалаше существует лишь в сказках. По нынешним временам счастливый влюбленный нуждается в деньгах более, нежели кто- нибудь...
– Да, граф, вы угадали, мне нужны деньги.
– Чем же я могу вам служить?
– Дать мне их... Я думаю, вы не откажете.
– Я никогда не отказываюсь быть полезным моим приятелям.
– Благодарю вас за лестную честь... тем лучше...
– Тем более что нужная вам сумма, вероятно, невелика...
– Однако, граф...
– Невелика для меня... Несколько десятков рублей, даже сотня не разорит меня.
– Нет, граф, тут дело идет не об одной сотне, а о нескольких тысячах. Я прошу у вас, по крайней мере, тысяч двадцать пять, если не тридцать...
– Двадцать пять тысяч рублей? На каких же это основаниях?
– Очень солидных, граф. Если у вас нет теперь этих денег...
– Нет, я не про себя говорю, есть ли у меня такие деньги или нет; я хочу спросить, на каких основаниях вы решаетесь делать такой долг?
– Я и не думаю просить эти деньги у вас в долг.
– А как же тогда?
– Как плату за то, что вы не доверяете вашим друзьям, к числу которых вы изволили только что причислить меня.
– Дорогая плата.
– «Дорогой друг», хотите вы сказать. Согласен с вами. Но вот, видите ли, раз вы почтили меня своим доверием, то как же вам было устранять меня от важного дела?
– Мало ли дел у меня.
– Таких, вероятно, мало. Я говорю о деле по поводу документов светлейшего князя Потемкина.
– А, вот о чем! Вы уже знаете об этом деле? Ваша возлюбленная не утерпела и рассказала вам.
– Она должна была рассказать, потому что я поймал их с поличным.
– Знаю.
– Тубини, конечно, предупредил мой визит и успел рассказать вам все. Ну так; вот, граф, вы хотели обойтись без меня в этом деле, а вышло, что я сам вошел в него.
– То есть не вошли, а так или иначе узнали и хотите, чтобы я купил ваше молчание двадцатью пятью тысячами рублей?
– О нет, граф, мое молчание не стоит этого. За эту цену я предоставлю вам товар наличный – копии с документов, снятые сегодня ночью итальянцем.
– Они у вас?
– У меня. Этот Тубини неосторожно оставил их у себя в комнате, пока ходил в кабинет к светлейшему во второй раз. Будь я на его месте, я не сделал бы такого промаха.
– И вы воспользовались им?
– Весьма естественно. Узнав всю историю, я отправился к Тубини, чтобы переговорить с ним и не упускать из рук этого дела, но попал в его комнату как раз, когда его не было там, а снятые им копии лежали на столе.
– Но почему же теперь вы цените их так дорого? – улыбнулся Феникс.
– Я думаю, во всяком случае, дешевле, и гораздо дешевле, той суммы, которую получите вы за эти копии. Согласитесь, что мне не грех также попользоваться из вашего вознаграждения. Я и то, вероятно, оставляю вам львиную долю.
– А если я вам ничего не дам?
– Тогда не получите копии...
– Но, если их сняли для меня один раз, разве нельзя сделать этого вторично?
– Нельзя, граф, потому что светлейший будет уже предупрежден.
– Вами?
– Мною.
Подобный разговор, в котором Кулугин обнаруживал свою заносчивую дерзость, пришлось уже однажды вести с ним Фениксу. Граф помнил это. Но тогда преимущество было на его стороне, и он сумел воспользоваться им, а теперь он должен был сознаться, что вся выгода на стороне Кулугина, у которого в руках были копии. Они, конечно, стоили гораздо дороже двадцати пяти тысяч рублей.
– Копии с вами? – спросил Феникс.
– Со мною, граф.
– Делать нечего, приходится на этот раз согласиться с вашим красноречием. Судьба вам благоприятствует – я не пойду против судьбы. Каким образом желаете вы получить двадцать тысяч?
– Двадцать пять, граф! Если вы пожелаете сбавлять, я буду прибавлять со своей стороны; я ведь говорил и о тридцати...
– Ну хорошо, двадцать пять!
– Лучше всего было бы получить их наличными деньгами.
– Но согласитесь, что не держу же я такую сумму в своем кабинете. Я могу вам дать чек на банк.
– Сегодня воскресенье, – стал соображать Кулугин, – завтра праздник, банк будет открыт только послезавтра; значит, только во вторник я получу деньги...
– До вторника недалеко, всего два дня.
– И то правда. Я согласен на чек.
Феникс достал чековую книжку, не дрогнув, с презрительным спокойствием написал чек и передал его Кулугину. Тот подал ему копии, на которых граф сейчас же узнал почерк Тубини.
После этого Кулугин сказал:
– До свидания, граф, надеюсь, мы останемся друзьями; мы, может быть, с вами не одно еще дело сделаем.
– Я надеюсь... До свидания!..