Владимир Волкофф
Ангельские хроники
Моему ангелу-хранителю
Признайся, это странно.
Я не совсем уверен, что ты существуешь (не обижайся, я ведь так же не уверен, что сам существую), и, тем не менее, каждый день я призываю тебя. Торжественно. По-церковнославянски. Я говорю тебе: «Ангел-хранитель, посланный мне Господом, прости меня за все, чем я огорчил тебя в минувший день, и помоги мне встретить новый ради твоего утешения и ради спасения моей души». Эту молитву придумала моя мать, она заменяет мне ту, что велит нам читать по утрам Православная Церковь.
Христианская Церковь, как православная, так и католическая и протестантская, да и все остальные монотеистические религии твердо верят в вас, ангелов: иудеи в вас верят, мусульмане в вас верят, добрые христиане тоже в вас верят. Если некоторые из них и позволяют себе усомниться подчас в вашем существовании, они делают это с почтением. Одни лишь последователи г-на Оме,[1] служители культа и люди светские, решительно вычеркнули вас из списка действующих лиц, сделав это с легкостью, которую они считают признаком высокого ума.
Однако между верой в вас и знанием, кто вы такие, как вас понимать, как с вами говорить, как обращаться, лежит долгий путь. Так что я и сейчас не уверен, вправе ли я делать то, что делаю, сочиняя ваши хроники.
Когда я был маленьким, мне говорили, что бабочек трогать нельзя, потому что их крылышки покрыты тонкой пыльцой, благодаря которой они и летают. Может быть, то же можно сказать и об ангелах, и мне не следовало бы пренебрегать этим запретом и касаться вас?
А может, когда мы, люди, так сказать, образованные, культурные, рассуждая о вас, считаем необходимым делать это в шутливом, легком тоне, все дело опять-таки в вопросе такта. Не виноваты ли в том ученые, которые пропитали вас хлороформом, накололи на булавку и занесли в свои каталоги вместо того, чтобы просто вспомнить американский стишок: «Почему летают ангелы? Потому что им легко».
Что до меня, то я прилежно прочитал и Псевдо-Ареопагита,[2] и «Ангельского доктора» Фому Аквинского,[3] и Карла Барта,[4] и отца Даниелу,[5] и отца Сергия Булгакова,[6] и мне очень хочется верить во все их умозаключения, но, к сожалению, они нисколько не помогают мне найти ответы на простейшие вопросы, которые встают передо мной. Например, всякий раз, когда мне удается избежать несчастного случая или не поддаться искушению, я обращаюсь со словами благодарности к тебе, мой ангел-хранитель; но значит ли это, что если со мной случится что-то плохое, мне можно будет упрекнуть в этом тебя?
Нет, мне кажется, что, не умея удовлетворяться открытыми нам истинами – ведь Господь Бог создал нас по образу и подобию Своему, чтобы мы не позволяли себе особенно в них углубляться и развивать их, – нам только и остается, что прибегать к «поэтическому моделированию», которое позволит нам хоть как-то коснуться вашей тайны.
Ты – ангел, а значит,
Моя же гипотеза, которой и посвящены эти хроники, состоит в том, что ваше ангельское воинство – это спецслужбы Господа Бога. Как в свое время королевская тайная полиция, они позволяют Царю царей обходить обычные, часто такие рутинные, методы управления Своим творением. Кроме серафимов – ангелов о шести крылах и о четырех ликах – и исполненных очей херувимов, которые, обратясь всем своим существом к Отцу, только и делают, что поют Ему хвалу и трепещут в изливаемом Им свете, есть и другие ангелы, вроде тебя – неважно, какому чину они принадлежат, – чье внимание обращено на людей, во благо и спасение которых они и действуют, прибегая подчас к весьма необычным методам, осуждаемым многими догматичными богословами.
Действуя таким образом, Божьи агенты блещут (конечно же, они блещут!) примерной скромностью: этого требует их ремесло. Поэтому в некоторых из моих хроник можно лишь с трудом уловить мерцание твоих собратьев – слабый отблеск в филиграни текста.
В других же, наоборот, мы попытаемся встать на их место, только бы ты согласился поведать мне о том, как вы выполняете ваши задания.
Ибо, как я не желаю совершать ничего, что шло бы вразрез с учением Святой Церкви, так и не хочу опустить чего-либо из духовной трусости. «Дерзайте!» – вот приказ, который мне по душе. Так будем же работать вместе, мой ангел-хранитель,
Соль ангелов
В то время… – я имею в виду время не человеческое, а наше, ангельское, поскольку, если Отец наш пребывает в совершенно безвременной вечности, то херувимам и серафимам нужно ведь какое-то время, чтобы петь свое «Свят, свят, свят Господь Саваоф!» – итак, в то самое время какая-то тень стала подниматься с земли людей. Это был липкий туман коричневого цвета, на поверхности которого то и дело лопались пузыри. Он густел прямо на глазах. Ангелы-стражи, в чьи обязанности входит следить за загрязнением космоса, забили тревогу. Мы все сбежались и наклонились над краем света.
Но там ничего не было видно, кроме этого шара, черного не как тьма – вороная сестра света, – а как пустота или, вернее, как кишащая масса гниющих вибрионов. Вонь поднималась до нас. Маленький ангел с чувствительным сердцем воскликнул: «И это делают наши бедные люди!» и расплакался, размазывая слезы по щекам сжатыми кулачками. Сострадание волной накатило на нас. Как можно желать собственного падения? Как можно с таким удовольствием валяться в грязи, пачкаться в крови? От одной мысли об этом становится мерзко. Мессир Рафаил, который ведает у нас информацией, распорядился провести расследование. Вот что оно показало.
Люди по природе своей непрозрачны, поскольку предполагается, что они должны отражать Божественную любовь. Мы же, наоборот, просвечиваем насквозь, так как только преломляем ее. Поэтому справедливо говорить только о «человеческой природе», тогда как выражение «природа ангельская» неверно: мы недостаточно непрозрачны, чтобы иметь свою природу. Однако непрозрачность бывает разная: одно дело отражать свет, но совсем другое – его поглощать. А с жителями одного города на планете Земля произошла отвратительная мутация: чем больше потоков света изливал на них Господь, тем больше тьмы они из него производили, В противоположность деревьям, поглощающим свет и вырабатывающим взамен него хлорофилл, они переваривали его и превращали в тьму.
Откуда взялось такое извращение? Как это обычно бывает, мнения экспертов разделились. Одни считали, что это результат классовой борьбы, другие связывали это с распространением ростовщичества, третьи – с предоставлением женщинам права голоса. Однако все были согласны в том, что во многом этому способствовали падение веры и упадок государственности. Мессир Рафаил послал двух ангелов по имени Аф и Кезеф, чтобы те разобрались на месте.
Вы знаете их: Аф, князь Гнева, выкованный из черно-красных огненных цепей, – тот самый, что в один прекрасный день проглотил Моисея до самого его обрезанного члена; Кезеф – один из пяти ангелов Разрушения; чтобы обуздать его, Аарон вынужден был запереть его однажды в Ковчеге Завета. Без малейшего содрогания они погрузились в зловонное облако.
Приземлившись посреди города, они удивились, хотя и были готовы к этому, не виданному ими доселе уровню непрозрачности. И если бы только непрозрачности! Казалось, что все вокруг весит вчетверо больше своего настоящего веса; перья птиц были будто свинцовыми; трудно было оторвать ноги от земли, чтобы сделать шаг, – так тяжел был воздух. У людей и правда есть такая особенность – влиять на то, что их
