— Вам нечего бояться, Ариэль.
И тогда, посмотрев на него ясным, как утреннее небо, взглядом, исполненным непонятной силы, она произнесла:
— Да, я знаю. Мне нечего бояться, милорд.
Глава 4
Свадебное торжество в большом зале замка вылилось в разгульное веселье, близкое по духу его средневековым стенам и пещероподобным сводчатым залам, где в громадных каминах пылали целые поленья, а мириады свечей загоняли темноту к самым стропилам.
Гости, приглашенные братьями Равенспир на свадьбу сестры, не отличались строгой приверженностью этикету. Как мужчины, так и женщины, молодые и большей частью несдержанные, они съехались сюда, предвкушая целый месяц празднеств и веселых развлечений. Рэнальф специально решил не приглашать на это торжество никого из придворных или влиятельных политиков.
Не приглашены были и родственники. Братья почти не общались с другими членами семьи. После насильственной и во многом загадочной смерти Маргарет Равенспир ее мать пожелала взять к себе малышку Ариэль, но лорд Равенспир отказал в достаточно грубой форме. После смерти старого лорда такое же предложение было сделано повторно, но уже Рэнальф столь же кратко ответил на него. В результате этих переговоров Ариэль выросла под влиянием только своих братьев.
Вокруг вытянутого четырехугольника, образованного столами, за которыми веселились гости, сновало множество слуг, разносивших громадные блюда с кусками жареного мяса, тарелки с устрицами и копчеными угрями. Музыканты на хорах, столь же щедро, как и гости в зале, снабженные вином, неустанно играли сельские мелодии, под которые опорожнялись бесчисленные серебряные кувшины вина, бочонки пива и бутылки бренди.
Ариэль сидела во главе стола рядом со своим мужем, поклонами отвечая на тосты, веселые пожелания счастья и не вполне скромные шутки друзей своих братьев. Улыбка на ее лице не выдавала ни одного из владевших ею чувств. С такого рода компанией она была знакома с младенчества. Братьям Ариэль никогда не приходило в голову, что им и их гостям следует вести себя более сдержанно в ее присутствии. Так что теперь сальные замечания и безвкусные шутки проносились мимо ушей Ариэль, ничуть не задевая ее. Она испытывала беспокойство только из-за поведения Оливера, сидевшего рядом с Рэнальфом и опрокидывавшего в себя бокал за бокалом. Тонкие чувственные губы Оливера кривились в улыбке, и чем более мутным становился его взор, тем больше сарказма придавала его лицу изогнутая бровь. Он ни на минуту не отрывал взгляд от лица невесты, так что Ариэль вскоре стала чувствовать себя каким-то засушенным насекомым, выставленным напоказ в стеклянном ящике перед всезнающим оком коллекционера.
Сидевший рядом с ней граф Хоуксмур, похоже, задался целью перенести весь царящий вокруг пьяный разгул совершенно трезвым. Правда, как отметила про себя Ариэль, он немало выпил, но без какого-нибудь заметного эффекта. Щеки его не раскраснелись от выпитого вина, шрам не стал более заметным, а глаза цвета моря остались такими же ясными, как и раньше. Время от времени он обращался к ней своим мелодичным голосом, но говорил чаще всего какие-то комплименты, не требовавшие ответа. Больше всего внимания он уделял своим собственным друзьям, тоже сидевшим во, главе стола.
Своими темными одеждами и сдержанным поведением Хоуксмур и его друзья выделялись в толпе разгулявшихся гостей. Лица присутствовавших побагровели, воротники были давно расстегнуты, движения стали неверными, а Саймон и десять его друзей с каждым опорожненным кубком словно все больше трезвели.
— Черт возьми, Хоуксмур, да не старайтесь вы превзойти своей серьезностью самого Кромвеля! — Ральф склонился к Саймону, положив свои измазанные жиром пальцы на рукав его камзола; серые глаза Ральфа тупо уставились на гостя. — К дьяволу этого убийцу и всех его приверженцев!
Он громко захохотал, откинувшись на спинку кресла.
— Тост! Я предлагаю тост. Смерть пуританам! Да сгинут эти убийцы в геенне огненной!
Он поднял высоко вверх свой кубок, но рука его дрожала так сильно, что рубиновое вино залило белую скатерть.
Все те, кто сквозь царящий за столом шум услышал произнесенный Ральфом тост, застыли на месте. Глаза их обратились на Саймона Хоуксмура и его друзей. Оливер Беккет, словно готовясь осушить свой кубок, поднес его ко рту. Его насмешливый взгляд встретился со взглядом Ариэль.
Рэнальф подался вперед и хлопнул своего младшего брата по плечу. Удар оказался сильным, и Ральф поник в своем кресле, расплескав еще больше вина.
— Скотина ты этакая! — бросил ему Рэнальф. — Мы празднуем свадьбу и не хотим говорить о давно сгнивших политиках.
Ральф бросил на брата гневный взгляд исподлобья и оттолкнул свое кресло, намереваясь броситься на него, однако глаза Рэнальфа пригвоздили его к месту, и Ральф, пробормотав что-то себе под нос, только потянулся рукой к графину, чтобы долить свой кубок.
Замолкшие было разговоры пошли своим чередом. Оливер сдержанно улыбнулся, что-то прошептал Рэнальфу, и оба громко расхохотались. Ариэль поняла, что они смеются над Хоуксмуром, который за все время этого инцидента и бровью не повел.
— Да, мы празднуем свадьбу! — повторил Рэнальф: из всех троих братьев он был самым трезвым. — И настало время жениху пригласить невесту на танец.
Ответом на эти слова были восторженные вопли гостей, а с хоров тут же полились звуки музыки, зовущие к танцу. Ариэль подняла выжидательный взгляд на своего жениха.
Саймон улыбнулся ей в ответ, и эта неуверенная, извиняющаяся улыбка поразила ее. Человек, ставший ее мужем, несмотря на всю свою безобразность, отличался незаурядной силой и уверенностью в себе, поэтому эта растерянная улыбка так противоречила всему его облику. Он тихо заговорил:
— Простите мне, Ариэль, но теперь из меня плохой танцор. Вы же не захотите стать посмешищем для гостей, ковыляя перед ними с инвалидом.
Ариэль почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. До нее донеслось хихиканье и перешептывание гостей.
— Я сама не слишком хорошо танцую, сэр, — ответила она, обводя взглядом сидевших за столом людей. — И так же боюсь наступить вам на ноги, как и вы — мне.
— Пусть так, — ответил Саймон с теплой улыбкой на лице. То, как быстро она пришла ему на выручку, приятно удивило его. — Тем не менее один из нас должен все же протанцевать хотя бы один танец на своей собственной свадьбе. Я осмелюсь просить лорда Чанси заменить меня.
Усмехнувшись, он указал на одного из своих друзей.
— Джек так искусен в танцах, что любая девушка может только мечтать о таком кавалере, моя дорогая. Я могу заверить вас, что уж он-то ни в коем случае не отдавит вам ноги.
— Если леди Хоуксмур окажет мне честь, — с этими словами лорд Чанси поднялся из-за стола и, склонив голову, протянул ей руку, — я буду рад занять место вашего мужа в этом танце.
— И в постели, я в этом уверен, — фыркнул какой-то молодой человек, обдав всех сидевших рядом крошками паштета изо рта.
Оливер Беккет громко рассмеялся при этих словах.
— Что за дурацкие разговоры, Холлингворт! Человек может быть хромым на обе ноги, но из этого вовсе не следует, что он столь же немощен и в постели.
Гости расхохотались. Саймон лишь едва заметно улыбнулся, но ничего не сказал. Гневные слова уже были готовы сорваться с губ Ариэль, но прежде чем она успела что-нибудь сказать, Джек Чанси уже взял ее за руку и увлек из-за стола к площадке, предназначенной для танцев.
Еще несколько пар вышли из-за стола и присоединились к ним, занимая свои места в шеренге для танца. Ариэль посмотрела на своего кавалера. Лицо Джека Чанси было сумрачно.
— Вполне могу понять, как трудно сдерживать себя, когда эти люди смеются над хромотой вашего друга, — тихо произнесла она, кланяясь Джеку в фигуре танца.
Тот ничего не ответил, пока они снова не встретились в другой фигуре.
— Только идиоты могут дразнить Саймона Хоуксмура, — ответил он. — Вы скоро поймете,
мадам, что ваш муж не обращает внимания на слова дураков. Их шутки значат для него не больше, чем
