знать, как помочь себе самой.
— Эфедра… но у меня ее нет.
Он положил руку на ее лоб, ощутив жар кожи.
— А где ее можно достать? — терпеливо спросил он.
— У Сары… но она…
Остаток слов потонул в новом приступе кашля.
— Я принесла согретые фланелевые простыни, милорд, — сказала Дорис, без стука входя в комнату. — Они смочены камфарой. Леди Ариэль применяет их при болях в груди. На прошлую Пасху она таким образом вылечила миссис Гертруду.
Дорис протянула остро пахнущую, сложенную в несколько раз ткань.
— Положить ей на грудь, сэр?
— Да… да, если вы думаете, что это поможет.
С этими словами Саймон отбросил пледы и распахнул полы халата Ариэль, обнажив ее розовые груди и изящный торс. Кожа на груди молодой женщины была покрыта пятнами.
— Дайте мне другой халат! — капризно попросила Ариэль, прикрывая руками грудь.
— Найдите другой халат, Дорис. Этот слишком раздражает кожу.
Дорис осторожно уложила пропитанную камфарой ткань на грудь Ариэль, потом достала
из гардероба халат из тонкого льна.
— Он не такой теплый, милорд, но не причинит никакого вреда коже миледи.
Саймон приподнял Ариэль в постели, чтобы Дорис могла снять со своей хозяйки шерстяной халат.
— Я бы могла одеться сама, — сказала Ариэль, пытаясь продеть руки в рукава льняного халата.
В этот миг новый приступ кашля сотряс ее тело, и она оставила попытки сопротивляться, позволив мужу и Дорис одеть ее. Пропитанная камфарой фланель, похоже, принесла облегчение, и Ариэль снова откинулась на подушки, прикрыв глаза.
— Она снова схватит лихорадку и воспаление легких, милорд. Попомните мои слова, — мрачно произнесла Дорис.
— А когда с ней такое было?
— Да когда ей было лет десять или одиннадцать. Но точно я не помню, милорд. Тогда она едва выжила. И если бы не та сумасшедшая, глухая Сара, леди Ариэль вряд ли….
— Моя жена только что сказала, что у этой женщины, Сары, есть нужное лекарство, — Саймон движением руки прервал кудахтанье Дорис. — Но как можно найти эту Сару?
— Можно послать за ней, сэр, хотя, мне кажется, она вряд ли придет, — ответила Дорис. — Но, может быть, придет хотя бы слепая Дженни, если мы пошлем за ней Эдгара.
— Почему же эта женщина не придет, если она дружит с леди Ариэль? — спросил Саймон хриплым от волнения голосом.
Дорис покачана головой.
— О, ради леди Ариэль Сара была бы готова идти хоть на край света, но она страшно боится Равенспиров. Леди Ариэль никогда не приглашала ее сюда.
— Что ж, пусть леди Ариэль не приглашает. Это сделаю я. Скажите, где ее найти.
Дорис неуверенно взглянула на него.
— Лучше будет послать Эдгара, милорд. К их домику ведет очень плохая дорога, к тому же она сейчас обледенела.
— Поэтому нужен человек, который лучше меня держится на ногах, — закончил он за нее. — Я вас понял. Тогда пошлите Эдгара и попросите его поторопиться. Да скажите ему, чтобы она захватила с собой дочь.
— Слушаюсь, милорд.
Дорис с испуганным лицом присела в книксене и выбежала из комнаты.
Саймон вернулся на свой пост у постели Ариэль. Когда он погладил влажные волосы на голове своей жены, лицо его помрачнело.
Глава 14
Сара сидела у очага со своей прялкой, и пальцы ее безостановочно сновали туда-сюда, пока Эдгар непривычной для него скороговоркой передавал данное ему поручение. Выражение лица Сары было спокойным, пальцы ни на секунду не прервали своего движения, но за этим спокойствием скрывалась настоящая душевная буря.
Дженни сидела за столом, где она чистила морковь для обеда, но теперь ее руки праздно лежали на столешнице.
— Как она себя чувствует, Эдгар?
— Ну, мисс Дженни, Дорис считает, что леди Ариэль уже заполучила воспаление легких, — сминая в руках шапку, ответил Эдгар. — Еще она сказала, что его светлость граф Хоуксмур остался с ней.
«Человек, который пришел сюда с намерением воцарить мир», — подумала Сара. Ариэль в свое время лишь невесело рассмеялась, рассказывая ей об абсурдном плане Хоуксмура положить конец кровной вражде между их семьями. Рассмеялась, совершенно убежденная в том, что лишь алчность подвигла этого человека на такой шаг. Но потом Сара почувствовала, что отношение Ариэль к этому человеку меняется, что теперь она верит — граф Хоуксмур искренне, пусть и совершенно наивно, уверен в том, что этот брак сможет залечить раны былого.
Сара могла бы сказать ей, что Хоуксмуры, при всех владеющих ими страстях и амбициях, всегда склонялись скорее к любви, чем к ненависти. И сын Джеффри не мог быть исключением.
— Сколько времени прошло с тех пор, как Ариэль упала в воду? — спросила Дженни.
Эдгар нахмурился.
— Пожалуй, уже часа два.
Дженни коротко кивнула.
— Это хорошо. Воспаление не успело еще полностью развиться.
И она принялась двигаться по маленькой комнатке так проворно, как будто она была зрячей, собирая все необходимое.
— Эфедра, мама?
Сара кивнула, и хотя Дженни не могла видеть этот кивок, она его явно почувствовала. Приговаривая себе под нос, слепая девушка складывала в корзинку нужные снадобья.
— Кора вяза, корень подорожника, листья плюща, перечная мята, сушеная ромашка…
Сара, напряженно вслушиваясь в ее голос, после каждого слова кивала головой, подтверждая правильность выбора дочери. Потом она встала из-за прялки, прошла в дальний конец комнаты и открыла стоявший там в углу шкафчик. Достав из него флакон темного стекла, она положила его к остальным травам.
Дженни коснулась его указательным пальцем и сказала:
— Ариэль не станет принимать опий, мама.
Вместо ответа Сара только положила ладонь на руку дочери, и Дженни, неуверенно пожав плечами, оставила флакон в корзине.
— Я готова, Эдгар, — сказала она, взглянув на конюха, стоявшего в ожидании у двери.
— Граф просил прийти еще и миссис Сару, — произнес тот, бросив взгляд на стоявшую у стола пожилую женщину.
Только теперь Сара окончательно поняла то, что скрывала от себя самой в самых тайных уголках сердца с того дня, как Ариэль в первый раз рассказала, что выходит замуж за графа Хоуксмура. Сара хотела посмотреть на сына Джеффри. На того самого сына Джеффри, которого она никогда не видела. Если бы он не появился в замке Равенспир, она так и продолжала бы жить в неведении, давным-давно поклявшись не спрашивать о нем. Но теперь, когда ей представилась такая возможность, она больше не могла противиться искушению взглянуть на него.
— Но ведь мама не любит Равенспиров, — сказала Дженни в наступившем молчании. — Ариэль не может требовать от нее такой жертвы.
— Его светлость очень просил, — настаивал Эдгар, комкая в руках шапку. — Он велел мне привезти вас обеих — он считает, что леди Ариэль очень больна, а миссис Сара лечила ее от такой болезни в прошлый
