— Это вполне в духе королевы Анны, — с улыбкой заявил Саймон. — Как ты скоро увидишь сама, наша горячо любимая королева весьма скупа, когда речь идет о награде за услуги подданных се величества. Думаю, это животное должно было отправиться на бойню, но Анна нашла ему лучшее применение… пока жизнь еще теплится в нем.
— Не уверена, что это можно назвать жизнью, — ответила Ариэль. — Но я не могу издеваться над этим животным и дальше на нем не поеду.
Натянув поводья, что вряд ли было необходимо, так как лошадь едва плелась, Ариэль спешилась.
— Если ты хочешь все-таки съездить в Кембридж, то твоему коню придется нести нас обоих. Он достаточно силен для этого.
— Без всякого сомнения. Но как ты намерена поступить с подарком ее величества?
— Спутать его и дать ему попастись, пока мы не вернемся. И Ариэль повела коня под уздцы к лужку с сочной травой.
— Если он доживет до нашего возвращения, что маловероятно, пущу его на пастбище.
— Но ты напишешь ее величеству благодарственное письмо? — спросил Саймон, склоняясь с седла и протягивая жене руки.
— Я приложу все усилия и найду такие слова, что она даже не заподозрит моих истинных чувств, — ответила Ариэль, легко поднимаясь и садясь в седло впереди Саймона. — Зачем мы едем в Кембридж?
— Хочу найти там тебе свадебный подарок, — сказал Саймон, одной рукой обнимая Ариэль за талию и беря в другую руку поводья.
Ариэль была так удивлена этими словами, что даже не нашлась сразу, что ответить.
— Два свадебных подарка в один день… Спасибо, — наконец выдавила она из себя и тут же спохватилась: не прозвучали ли ее слова двусмысленно.
Ей было очень удобно сидеть, откинувшись на крепкую грудь Саймона; его теплое дыхание щекотало ее шею. Ариэль готова была ехать так без конца, но, напомнив себе, что не стоит давать воли чувствам, она напряглась и выпрямилась. Время для романтического флирта с собственным мужем прошло, точнее, закончилось с пропажей кобылы.
Почувствовав, что Ариэль отстранилась, Саймон нахмурился:
— Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего, — с легким смешком ответила она. — Д что может случиться?
— Я просто спросил.
Не дождавшись ответа на свое суховатое замечание, он цокнул языком, и его пегий двинулся вперед. Вскоре его длинный, размашистый шаг сменился галопом; конь без труда нес двойной вес.
— Какой именно подарок ты хочешь мне найти? — спросила Ариэль спустя несколько минут, чтобы рассеять возникшее между ними напряжение.
— А какой ты хочешь?
— Не знаю. Никто никогда не задавал мне такого вопроса. Равенспиры не очень-то щедры на подарки.
После этих слов Ариэль показалось, что змеевидный браслет на ее запястье под кожаной перчаткой словно потяжелел. Единственная ценная вещь, которую она получила в подарок. Но браслет не нравился ей, несмотря на всю его средневековую красоту.
— Ну что ж, зато Хоуксмуры любят делать подарки, — сказал Саймон, когда пегий проезжал через городские ворота Кембриджа. — По-моему, это одно из самых больших удовольствий в жизни.
Он завернул коня в постоялый двор «Медведь», бросил поводья подбежавшему конюху и спустился на землю. Ариэль последовала за ним без посторонней помощи.
— Приехали на ярмарку, милорд? — приветливо спросил конюх. — Тогда вам надо на рыночную площадь.
— О, ярмарка! — Лицо Ариэль вспыхнуло радостью; на минуту от нее отлетели все тяжелые мысли. — В последний раз я была на ярмарке совсем ребенком. Мы пойдем туда?
— Конечно.
Саймон улыбнулся се оживлению. Эта почти детская непосредственность была новой чертой в характере его молодой жены и нравилась ему куда больше, чем сдержанность, которая пропала было с той ночи, когда они по-настоящему стали мужем и женой, и теперь снова вернулась.
— Но разве мы не перекусим сначала на постоялом дворе?
— О нет, давай лучше купим пирогов у пирожника… и жареных каштанов… а потом запьем это вином со специями…
Она выбежала на двор, потом в переулок и тут только остановилась, вспомнив, что ее спутник не может двигаться так быстро. Саймону хотелось доставить жене удовольствие, поэтому он позволил ей самой отыскивать дорогу в лабиринте узких улочек между высокими серыми стенами колледжей, пока они не вышли на рыночную площадь. Здесь царило настоящее раздолье. Повсюду пылали жаровни, и сладкий запах жареных каштанов плыл в прохладном воздухе; торговцы зазывали взглянуть на их товары; толпы людей собирались вокруг канатоходцев, мимов, танцующих медведей. Ариэль бросалась из стороны в сторону, и в толчее Саймону было не так просто не терять ее из виду.
— Там показывают женщину с двумя головами, — с горящими глазами сообщила она, возвратясь после одной из своих отлучек. — Но ведь такого на самом деле не может быть, правда?
Ариэль смотрела на мужа с искренним изумлением.
— А почему бы ей и не обзавестись второй головой? — осведомился он, тронутый простодушием, так не похожим на ее всегдашнюю серьезность.
Ариэль пожала плечами.
— Наверное, это и в самом деле невозможно, но я же вижу это своими собственными глазами. Как ужасно! И как странно иметь четыре глаза… и два языка. Давай я куплю пирожков? Там стоит пирожник. С чем ты хочешь: с олениной… с говядиной… или с почками?
— С олениной.
Ариэль побежала было в сторону пирожника, но тут же вернулась.
— О, у меня же нет денег!..
Саймон опустил руку в карман и достал оттуда шиллинг. Ариэль снова исчезла в толпе, а он остановился и присел к столу на козлах, решив дать хоть минутный отдых своей ноге. Саймон не так уж любил ярмарки, но Ариэль, видимо, искренне наслаждалась происходящим вокруг.
И все-таки что-то было не так. Еще вчера, вернувшись после обеда с охоты, он почувствовал, что жену что-то беспокоит. О да, они позволили себе порезвиться во время ужина, и позже, ночью, в постели, она страстно отвечала на его ласки. Но когда Ариэль думала, что никто на нее не смотрит, лицо ее было напряжено, губы плотно сжаты, под глазами залегли тени. Его жену явно одолевали какие-то заботы.
— Не угодно ли что-нибудь купить, милорд?
Рядом с Саймоном остановился коробейник, оторвав его от раздумий. На груди у торговца висел лоток, который тот поднес поближе к лицу Саймона… даже чересчур близко. На смуглом лице коробейника блестели темно-карие глаза, он улыбался, демонстрируя похожий на пещеру беззубый рот.
— Взгляните-ка сюда, милорд. — Он обвел рукой разложенные на лотке предметы. — Каждый из них — настоящее сокровище.
И торговец принялся расписывать их достоинства, пытаясь привлечь к безделушкам внимание явно богатого покупателя.
— Вот это драгоценные камни из Индии, милорд, а вот настоящая засушенная голова людоеда из Африки.
И он потряс малопривлекательным предметом, держа его за остатки волос на голове.
— Что вам здесь приглянулось, милорд?
Саймон наморщил нос, когда на него пахнуло из беззубого рта торговца. Он уже готов был отмахнуться от назойливого продавца, когда его внимание привлек один предмет — небольшая резная фигурка лошади, еле заметная среди осколков цветного стекла, шариков и прочей ерунды. Он раскопал ее своими ловкими пальцами и положил на ладонь.
— Настоящая китовая кость, милорд, — совершенно серьезно произнес торговец. — Я знавал много моряков, которые добывали китов. Громадные звери размером с башню Тауэр, как они рассказывали. Эта
