любовью. Нам казалось, что мы вторгаемся на какую-то священную территорию. Но потом в нас вспыхнула неутолимая тяга друг к другу, желание близости становилось все сильнее. Наша кожа радостно полыхала даже при легком соприкосновении.
Я знаю мужчин, которые уже в ранней юности мечтают жениться и растить детей. Мы с Франческой не женаты, и еще несколько лет назад я ни за что бы не отважился на такой шаг, потому что и представить себе не мог, что семья и дети могут иметь ко мне какое-либо отношение. Но в последнее время моя жизнь круто изменилась. Она потекла по другому руслу. Я сам переменился. Теперь я почти ни в чем не соглашусь с тем человеком, каким я был несколько лет назад. Если бы сегодня я встретился с собой прежним, то вряд ли мы стали бы близкими друзьями. Возможно, я даже не испытал бы к нему симпатии.
Сейчас Франческа лежит в палате за стеной. Я не буду присутствовать при родах. «При свидании с любимыми прекрасно даже ожидание», — сказал я Франческе, выходя из родильного отделения. Точнее, я вышел только на одну минуту, потому что мне надо сделать несколько записей в дневнике.
1 Не забывай поливать цикламены
Меня зовут Микеле, мне тридцать пять лет, и я вряд ли могу точно сказать, чем я занимаюсь. Примерно год назад я написал книгу; книжка получилась у меня неплохая, и хотя она не имела шумного успеха, тем не менее ее публикация помогла мне подписать договор на издание второй книги. До того, как я написал книгу, я работал журналистом в редакции одного еженедельника. И сейчас еще, но уже не как постоянный сотрудник, я пишу статьи для журналов, чаще всего беру интервью. Таких журналистов, как я, называют фрилансерами. В общем, это основной вид моего дохода, но в течение года мне случается перебиваться и другими побочными заработками. Я соглашаюсь на различную работу, отчего моя жизнь становится интереснее и разнообразнее. Что же касается статей, я сам выбираю темы и подыскиваю материал. Нахожу человека, у которого собираюсь взять интервью, назначаю встречу… и все остальное. В редакцию отправляю уже законченную статью, готовую к публикации.
Теперь, когда я пишу статьи по своему усмотрению, сам выбираю героя для интервью и сам распоряжаюсь своим временем, моя работа стала гораздо приятнее. Раньше, когда я был обязан весь день торчать в редакции, соблюдать установленные нормы и строгий распорядок дня, все было намного хуже. Есть вещи, которые я никогда не понимал: я мог бы выполнить работу в два раза быстрее, но, если бы я сделал это, мне урезали бы зарплату. Поэтому приходилось делать вид, что я загружен работой. Я годами быстрее всех раскладывал пасьянс на редакционном компьютере. Или лазил по Интернету, искал агентства недвижимости, которые помещали фотографии квартир, сдаваемых в аренду. Я всегда отдавал предпочтение Нью-Йорку. В те дни, когда бывало особенно скучно, я искал квартиру в Манхэттене и, найдя ее, фантазировал, как я устроил бы в ней свою жизнь. За годы постоянной работы в редакции я успел пожить чуть ли не во всех странах мира.
— Извините, сестра. Как они?
— Не волнуйтесь, все еще только начинается, как только приблизятся роды, я вам сразу же скажу…
Когда-то я и Франческа могли потерять друг друга. Дело в том, что между нашей первой встречей и сегодняшним днем, когда мы скоро станем родителями, мы некоторое время не встречались.
На самом деле у меня вот-вот должна родиться дочка от моей бывшей девушки.
Некоторые мужчины говорят, что не стоит возвращаться к бывшим подругам, потому что подогретый суп уже не такой вкусный… Ну что ж, значит, они просто не знают Франческу. Я уж не говорю о том, что мне вчерашняя еда безумно нравится. Паста в духовке, полента, овощной суп, даже пицца… это, видно, вопрос вкуса.
Вначале, когда я и Франческа только стали встречаться, мы оказались неспособны любить друг друга. Мы были похожи на двух любителей музыки, в чьи руки попал драгоценный музыкальный инструмент, на котором, как выяснилось, они не умеют играть. Только позже мы научились извлекать из него звуки.
Все осложнения в наших отношениях происходили из-за того, что мы были двумя возлюбленными, которые не сумели найти в себе ничего особенно интересного, чем могли бы поделиться друг с другом. Наши встречи позволяли нам спрятаться от чувства одиночества, мы помогали друг другу избавиться от тоски. Я, к примеру, стал мужчиной, искавшим женщину своей мечты, потому что, по сути, не нашел мечты в своей жизни. Как-то в разговоре Федерико сказал мне: «Ты должен искать не женщину своей мечты, а найти мечту для твоей женщины, иначе тебе нечего будет ей предложить. Что ты поставишь перед ней на стол?»
Федерико — это тот человек, которому я обязан своим отцовством. С ним связано мое возрождение. Франческа же обязана ему жизнью. Вряд ли мы без него снова смогли бы отыскать друг друга, прежде всего я не сумел бы найти самого себя. Возможно, я и сейчас продолжал бы плыть без руля и ветрил, даже не замечая этого. Федерико спас меня.
Мы познакомились, когда меня перевели в среднюю школу. В этот период жизни ты меняешь школу, друзей, и тебе немного страшно. Ты еще хочешь, чтобы тебя окружали твои старые товарищи по начальным классам. В первый день занятий тебе кажется, что у каждого из всех новых одноклассников какое-то странное лицо. Так всегда бывает.
«Кто они, эти мальчишки? Откуда они взялись? Как я смогу с ними подружиться, если они так странно на меня смотрят? Не будет у меня больше таких друзей, как в начальной школе».
А уже через месяц ты даже не вспоминаешь своих приятелей из начальных классов. При первом взгляде на Федерико я решил, что он никогда не станет моим другом. Я даже не питал к нему симпатии, но закон жизни потребовал, чтобы мы вскоре стали неразлучными товарищами, раз он сразу же не расположил меня к себе, а я не понравился ему. Он был единственным сыном в семье, у меня была сестра, с которой я почти не разговаривал, так что Федерико и я стали как братья.
Часто по вечерам, вместо того чтобы идти ночевать к бабушке с дедушкой, я шел к нему домой. В тринадцать лет мы поклялись в вечной дружбе, положив руки на бетонную шишку, когда-то украшавшую старый, ветхий дом.
Это был заброшенный, совсем развалившийся дом, на его крыше, на фронтоне, стояло украшение в виде сосновой шишки. Дом превратился в сплошную развалину. Чтобы забраться на крышу и принести клятву верности, требовалось проявить большую отвагу, а это как раз и служило доказательством того, как мы дорожили нашей дружбой.
Спускаясь вниз, я поскользнулся и разодрал себе левую ногу ниже колена. Оставшийся у меня шрам скрепил нашу клятву в дружбе.
В шестнадцать лет вместе с Федерико я впервые провел каникулы один, без родственников. В первый раз мы поехали в Риччоне. Мы двинули туда, потому что в наше время считалось, что в Римини и Риччоне можно легко снять девочек. За всю неделю нам так ничего и не обломилось, не считая одного вечера, когда на дискотеке ему удалось закадрить одну девчонку из Падуи и запустить ей руку в трусики. После дискотеки в обмен на подшлемник и баллончик со сжиженным газом он дал мне понюхать свои пальцы.
Во время каникул мы сидели на мели и не раз уходили из пиццерии, не заплатив по счету. Для этого мы придумали такой трюк. Мы брали с собой из дома уже ненужные нам вещи: бумажник, связку ключей, поясную сумку или куртку — и приносили их с собой в пиццерию. Поужинав, мы оставляли их на столе, а сами выходили по одному. Официант, заметив оставленные нами вещи, особенно не беспокоился, думая, что один из нас отправился в туалет, а другой пошел к машине, или что-то в этом роде. Такой трюк всегда срабатывал. Даже когда мы уже повзрослели. Особенно в кафе и в ресторанах, где не разрешалось курить.
В восемнадцать лет, едва получив права, мы впервые поехали отдыхать на машине. Мы отправились на его красно-фиолетовом «фольксвагене-поло». Нашей конечной целью была Дания.
Мы еще не доехали до итальянской границы, а машина уже превратилась в помойку. Повсюду валялись скомканные пакеты, банки, все кругом засыпано табачными крошками. Тогда еще не появились компакт-диски, и в машине было полно кассет. Под сиденьем у нас стояла пара коробок для кассет, но в
