сожжены. Но старшая дочь покойного короля, принцесса Мария, продолжала оставаться — возможно, в память о матери — ревностной католичкой. Что, впрочем, не мешало ей считаться наследницей английского престола.
Пока же на престоле находился ее пятнадцатилетний сводный брат Эдуард, настолько больной, что все вот-вот ожидали его кончины. У него и испрашивала Мария разрешения останавливаться во дворце Бейнардз-Касл во время своего пребывания в Лондоне. И теперешний владелец дворца Пемброк вынужден был мириться с этим, а также закрывать глаза на то, что под его крышей, в покоях высокородной гостьи, совершаются секретные католические богослужения.
Лодка ударилась о берег, весла гребцов замерли.
— Дальше не нужно меня сопровождать, шевалье, — сказала Пен, сама неприятно удивляясь высокомерной холодности своего тона. — Вы и так были чрезмерно добры ко мне.
Оуэн поднял на нее взгляд, в котором удивление смешалось с веселой насмешливостью.
— Боитесь, вам трудно будет объяснить мое появление рядом с вами, мадам?
Она покраснела.
— Боюсь, да.
Он рассмеялся, спрыгнул на берег, протянул ей руку.
— Я не буду чувствовать себя спокойно, — сказал он, — пока не смогу убедиться, что вы благополучно вошли внутрь этого здания. Вместе со мной, конечно.
Как раз сейчас представлялся весьма удобный случай, ведь Пен могла стать его пропуском, паролем для проникновения в ближний круг принцессы, которая, как он надеялся, не откажет в приеме спасителю своей любимицы.
Пен колебалась. Она не понимала, шутит он или говорит серьезно, при любом раскладе не желая показаться невежливой или неблагодарной.
— Если вы явитесь сегодня после полудня, сэр, — наконец проговорила она, — я была бы рада…
— Пен! Пен! — раздался очень громкий и очень тонкий голос.
Она резко повернулась на звук и увидела, как по красной кирпичной дорожке, ведущей от причала к небольшой калитке в стене вокруг дворца, мчится девушка в развевающихся юбках.
— Пен… Пен! Где ты пропадала? Мы сходили с ума от беспокойства.
Пен вздохнула. Это была ее младшая сестра Пиппа собственной персоной. Теперь ни о какой секретности не стоит и думать: Пиппа доберется до самых глубоких тайн и вытащит их наружу. От нее не скрыть ничего.
Пен поспешила ей навстречу. Они не виделись около месяца, и она соскучилась.
— Я ожидала тебя только дня через три, — говорила Пен, обнимая сестру. — Мама и лорд Хью тоже здесь?
— Они в Холборне. — Глаза Пиппы остановились на Оуэне, расширились, и она прошептала:
— А это кто?
Продолжая обнимать сестру за талию, Пен обернулась к своему спутнику, который смотрел на них обеих с выжидательной улыбкой. Она уже собиралась представить их друг другу, когда послышался еще один возглас. На этот раз кричал мужчина.
— Ой, это Робин, видишь? — воскликнула Пиппа, мгновенно забыв об Оуэне. — Он так беспокоился о тебе!.. Робин, уже все в порядке. Она жива и невредима. Ее привез один человек…
Оуэн шагнул вперед.
— Этот человек — шевалье д'Арси, мадам, — произнес он с поклоном, скрывая за вежливой улыбкой внимательный, оценивающий взгляд, которым он окинул девушку.
Подбежавший Робин должен был немного отдышаться, прежде чем накинуться на Пен с расспросами. Шапка была у него в руке, волосы растрепались, беспокойство в голубых глазах сменилось чувством облегчения.
— Что с тобой произошло, Пен? Где ты была? — выговорил он наконец.
— Принцесса Мария сказала, ты осталась у Брайанстонов, — вмешалась Пиппа. — Но мы-то знали, ты никогда бы этого не сделала. Где же ты провела ночь?
Ее глаза не переставали изучать лицо Оуэна, и Пен поторопилась с объяснениями.
— На пристани было столько народу, — сказала она, — и я так замерзла, что решила, по глупости, конечно, пойти пешком до другой переправы. Через рощу. Там на меня напала шайка нищих, но, к счастью, шевалье д'Арси оказался неподалеку и пришел на помощь…
Ее рука непроизвольно потянулась к повязке на шее, которой под воротником и капором не было видно.
Робин пронизывал взглядом мужчину в черном, приплывшего сюда на лодке с его сводной сестрой. Так вот он какой, этот Оуэн д'Арси. Интересно узнать подробнее, что за история со спасением Пен, и не сам ли он, этот тип, подстроил все, чтобы проникнуть в окружение принцессы?.. От него можно всего ожидать… «Но быть может, человек действительно сделал доброе дело, а я сразу начинаю подозревать его во всех грехах?» — пронеслось у него в голове.
Приглядевшись к Пен, Робин увидел порванный воротник теплого плаща, различил что-то вроде повязки на шее. Неужели она ранена?
— Ты сильно пострадала? — взволнованно спросил он:
— Что у тебя с шеей?
Пен отвернула ворот, чтобы Робин лучше разглядел и успокоился.
— Ничего страшного. Могло быть куда хуже, если бы шевалье вовремя не подоспел. Потом он сопроводил меня в гостиницу, где промыли рану и наложили повязку… Это нужно было сделать обязательно и как можно быстрее, — добавила она, стараясь обойтись без извинительных ноток в голосе.
Да и в чем она должна, собственно, виниться? Что ей скрывать? Она и не утаила ничего… кроме каких-то своих ощущений. Но ведь они принадлежат только ей, не так ли?
— У тебя было настоящее приключение! — с видимой завистью воскликнула Пиппа.
— Уверяю, сестра, — попыталась ее утешить Пен, — у тебя все еще впереди. А мне хватит и этого на остаток жизни… Робин, ты не знаком с шевалье д'Арси?.. Шевалье, это мой сводный брат Робин Бокер.
Тот сдержанно поклонился Оуэну.
— Считаю за честь познакомиться с вами, сэр, — холодно сказал он.
Пен была недовольна поведением Робина: с чего это ему изменили вдруг его обычная любезность и простота в обращении? Что ему не понравилось в Оуэне? То, что тот, такой подтянутый, собранный, не похож на него, взлохмаченного, небрежно одетого? В это утро ей как-то особенно бросилась в глаза разница между двумя мужчинами.
— Я не преувеличиваю, Робин, когда говорю, что шевалье спас мне жизнь, — посчитала нужным повторить Пен.
Выражение лица Робина не претерпело особых изменений, когда он произнес ровным тоном:
— Семья леди Пен у вас в большом долгу, сэр.
— Вовсе нет, — доброжелательно ответил Оуэн. — Просто я совершенно случайно увидел, как леди Пен идет одна по лесу, направляясь к соседнему причалу.
Возникшую напряженность разрядила Пиппа, громогласно объявив:
— Поскольку Пен не собирается представить меня, шевалье, я сделаю это сама. Я ее сестра, Филиппа, сэр.
На него смотрели точно такие же карие глаза, как у ее сестры, только в них он увидел не тоску, не яростную печаль, а веселый задор, вызов.
Оуэн склонился над рукой девушки, поднес ее пальцы к губам.
— Charniante. Я очарован, миледи.
— О, как мило вы это произнесли! — воскликнула она. — С французским акцептом, да? Думаю, мы станем друзьями. Ведь вы спасли нашу Пен и, значит, мы можем общаться без всяких формальностей, верно?
Робин и Пен обменялись взглядами: «Наша Пиппа верна себе: болтает все, что приходит на ум».
— Именно такими я и мыслю наши дальнейшие отношения, леди Филиппа, — с преувеличенной серьезностью подтвердил Оуэн.
