— Оуэн, ты сказала? — переспросила Пиппа. — Кажется, до сих пор ты еще не упоминала его имя? А как ты его называла, когда… Ну, когда вы…
Пен подошла еще ближе к огню, пылавшему в камине.
— Если человек спас тебе жизнь, если ты с ним бредешь по лесу, а потом ночуешь в гостинице, светские формальности ни к чему. Ты думаешь иначе, Пиппа?
Служанки, закончив наполнять ванну, разбросали по воде высушенные лепестки розы и лаванды. Их аромат заполнил спальню. Пен ступила в ванну и отправила служанок, сказав, что позвонит, если они понадобятся.
Сразу после их ухода Пиппа нетерпеливо задала следующий вопрос:
— Что же вы делали всю ночь в гостинице?
— В основном разговаривали. — Пен вытянулась в воде, положила голову на край ванны. — Потом я поспала немного, а когда проснулась, шевалье проводил меня сюда. В чем ты могла убедиться.
Пиппа выглядела разочарованной, но что поделать, если старшая сестра так лаконична в своем рассказе.
— О чем же вы говорили? — все-таки спросила Пиппа.
— О том о сем, — пробормотала Пен, закрывая глаза от удовольствия и боясь, что сейчас уснет и уйдет под воду.
В присутствии Пиппы ни то ни другое ей не грозило.
— Так кто же он такой, этот шевалье? Ты встречала его раньше?.. Не спи!
— Впервые встретила в тот вечер, — неохотно ответила Пен, прекрасно зная, что, как только начнет вдаваться в подробности, Пиппа вытянет из нее все до единой, в том числе и те, которых не было.
После чего об этом узнает мать и многие, многие другие, и все будут ахать и охать и расспрашивать об Оуэне д'Арси, на чью помощь у нее сейчас вся надежда.
Но что-то все-таки необходимо рассказать Пиппе, иначе она не отстанет, и Пен, нежась в горячей воде, лениво продолжала:
— Насколько мне известно, он долгое время находился при французском королевском дворе. В Лондоне он недавно.
— Он женат?
— Откуда мне знать?
Пен так резко приподнялась в ванне, что немного воды выплеснулось на вощеный пол. Об этом она действительно еще не успела поразмышлять.
— Ну, я думала, ты сразу спросила, — сказала Пиппа. — Я бы, наверное, так сделала.
— Не сомневаюсь, дорогая. Только зачем? То, о чем мы говорили, не зависело от его семейного положения.
— Но он такой… он очень интересный мужчина… — вполне разумно объяснила Пиппа свое любопытство. — Нет, слово «интересный» ему не подходит. Скорее… необычный, вот. Про такого хочется знать как можно больше.
— Что ж, ты, пожалуй, права, — согласилась Пен. — Тем более ты у нас страшная кокетка. Когда же соберешься замуж?
— Мне и так неплохо, — твердо сказала Пиппа. — Зачем себя связывать? Кроме того, я ужасно боюсь свекровей. Особенно после твоего опыта.
— Умница! По этой самой причине и меня нисколько не интересует, состоит ли в браке шевалье д'Арси. Мне не нужна еще одна свекровь.
— Но ты согласна, что он очень, очень привлекательный? — не отставала Пиппа.
Пен снова прикрыла глаза. Нет смысла отрицать очевидное. Так же как и то, что его привлекательность не могла не повлиять на ее намерение продолжить с ним знакомство. Впрочем, главным образом в надежде на его помощь… Ох, все время мысли крутятся вокруг одного!..
Пиппа правильно истолковала молчание сестры, о чем в немалой степени свидетельствовало следующее заключение:
— Посмотрим, как Робин воспримет все это.
— Какое ему дело?
— Спорим, он придерживается другого мнения.
Эта Пиппа! Ей никак не откажешь в наблюдательности.
Их разговор был прерван — в покои вошла леди Джиневра Кендал, вся в шелках и бархате. Ее сопровождала женщина, очень старая и сгорбленная.
— Пен! Моя милая девочка! Мы с ума сходили от беспокойства.
— Мама!
Пен поднялась из ванны — как Афродита из морской пены.
— Ох, мама, поверь, ничего особенного не произошло. Пиппа напрасно всех вас взволновала.
Она непроизвольно подняла руку к шее, словно пытаясь скрыть намокшую повязку. Старая женщина сорвалась с места и заковыляла к ней, причитая:
— Ох ты, мой цыпленочек! Погляди на себя, дорогая! Вся в синяках да в кровоподтеках! Ох ты, беда какая…
— Тилли, — пыталась успокоить ее Пен, — ничего серьезного, честное слово. Царапина на шее да несколько синяков. Не волнуйся так…
Сгорбленная старушка была когда-то няней ее матери и Пен нянчила тоже, поэтому дочь леди Кендал от графа Хью, четырнадцатилетняя Анна, считала, что та живет вечно.
— Стоит как столб, вода с нее течет… — продолжала бормотать Тилли. — Как пить дать схватишь простуду и умрешь в одночасье. — Она схватила большое толстое полотенце и начала обтирать Пен. — Дай-ка я развяжу твою повязку. Посмотрю, что за царапина такая…
Пен вышла из ванны, завернувшись в полотенце, и села поближе к огню, послушно предоставив няне возможность снять повязку.
— Я жду более подробных объяснений, Пен, — строго произнесла мать.
В свои сорок три года Джиневра Кендал была вполне привлекательной женщиной. Когда-то золотистые волосы стали цвета серебра, но глаза по-прежнему были фиалковыми, фигура оставалась стройной, а едва заметные морщины на лице казались печатью умудренности и выдавали наклонность к юмору.
— Все очень просто, — сказала Пиппа. — Наша Пен оказалась среди бродяг, они хотели ее ограбить, но выручил шевалье д'Арси, который…
— Пиппа, — прервала Пен, — я сама в состоянии рассказать свою историю.
— Да, она твоя, — с сожалением признала та. — А как хотелось бы самой попасть в подобную переделку. Я бы…
— Пиппа! — на этот раз остановила ее мать. — Я хочу узнать об этом от Пен. А ты сходи к лорду Хью. Думаю, он сейчас свидетельствует свое почтение принцессе. И Анна тоже должна быть там. Приведи ее, пожалуйста, сюда.
Пиппа прекрасно понимала, что Анна и сама могла найти дорогу к спальне Пен, но была послушной дочерью, не слишком обидчивой по характеру. Поэтому весело помахала рукой сестре и удалилась.
Джиневра Кендал уселась неподалеку от Пен, сняла перчатки, оправила юбки и приготовилась слушать.
Комната для приемов в апартаментах принцессы Марии была набита битком. Не без труда отыскала Пиппа своего отчима и сводную сестру Анну и пробилась к ним, в ближнее окружение принцессы.
Сама Мария сидела у камина в резном кресле с открытой книгой на коленях. Даже давая аудиенцию, принимая гостей, она редко расставалась с книгой и порой приводила в замешательство посетителей, когда посреди беседы внезапно опускала глаза на книжную страницу.
Сегодня такого не происходило: она, казалось, целиком была поглощена тем, что делается вокруг.
Несмотря на относительно скудные средства, которые по приказу короля и его Тайного совета отпускались на содержание принцессы и ее двора, она была одета чрезвычайно богато — во французское вышитое платье из золотой парчи, усыпанное изумрудами. Впрочем, это платье подарил ей император Священной Римской империи Карл V, ее двоюродный брат. Маленькие руки принцессы были унизаны кольцами, на груди сверкал огромный бриллиант.
