— А ты ещё помнишь, во что я верю? — Уилар рассмеялся. — Мы об этом уже разговаривали в Азагалхаде. Я верю в себя. Попробуй-ка разрушить мою веру!
Эльга не нашла, что ответить. Через несколько шагов Уилар остановился и сказал:
— Кстати, хотел тебе кое-что показать. Пойдём… — И потянул девушку за собой.
Они спустились по какой-то старой лестнице, потом снова поднялись. Заброшенное крыло замка, где не было ни Шабрезов, ни даже их слуг. В одной из пыльных, пустующих комнат Уилар остановился. Противоположную от входа стену надвое разделяла полуколонна, в нижней четверти оформленная в виде скульптуры широкоголового, низенького человечка с огромным ртом, снабжённым впечатляющими зубами. Каменное украшение находилось в таком же запущенном состояние, как все крыло. Скульптуру покрывал слой грязи, камень крошился, многих деталей уже было не различить, но было ещё видно, что тот, кто создавал скульптуру, хотел придать карлику крайне воинственное и упрямое выражение — и это вполне ему удалось. Карлик производил двойственное впечатление — с одной стороны, неприступного, даже злого создания, с другой — Эльга почувствовала грусть, потому что карлик казался одиноким, нелюдимым стариком, для которого не нашлось места в современном мире. Он был похож на старого цепного пса — когда-то ценимого за свою злость, а теперь подслеповатого, больного и никому не нужного.
— Знаешь, кто это? — спросил Уилар. Эльга покачала головой.
— Это бес, — сказал чернокнижник.
Эльга отступила на полшага. Конечно, это была всего лишь скульптура, которая никак не могла ей повредить, но ощущения после слов Уилара у Эльги возникли самые пренеприятнейшие. Некоторые вещи, которые выходят из человеческих рук, становятся чем-то большим, чем просто вещами. Всю свою жизнь Эльга молилась перед статуэтками ангелов и святых. Она не была идолопоклонницей, она твёрдо усвоила, что это всего лишь образы, но она знала, что и образы могут нести в себе некоторую, пусть даже и отражённую, божественную силу. И если перед святыми изображениями она ощущала благоговение, то чувства, которые вызвало в ней изображение беса, были прямо противоположными. От жалости, испытанной ею в первые мгновения, не осталось и следа.
Она с опасением посмотрела на каменную скульптуру. Когда она перевела взгляд на Уилара, страх не исчез, а только усилился, хотя и стал несколько иного рода: она заранее опасалась того, что может сделать её спутник. В последнее время она забылась, даже начала ему доверять, а между тем делать этого совершенно не следовало. Теперь она всерьёз опасалась, как бы Уилар не начал поклоняться этому уродливому существу или не выкинул бы ещё чего-нибудь в этом роде. После сегодняшнего ужина от него всего можно было ожидать.
Уилар задумчиво смотрел на древнюю скульптуру.
— Таких уже давно не делают, — сказал он наконец. — Только в этом замке он и мог сохраниться.
— Они ему поклоняются? — прошептала Эльга. — Ну, Шабрезы?..
— Нет. — Уилар улыбнулся. — Бесам никогда не поклонялись. Поклоняться можно только тому, что ты считаешь выше себя.
— Зачем же тогда?..
— А зачем люди держат собак?
— Собаки помогают людям. И вообще они добрые. А бесы… — Эльга подозрительно посмотрела на чернокнижника. — Уж не станете ли вы убеждать меня в том, что они хорошие и добрые?
— Собаки не всегда добрые. Один раз я сам был свидетелем, как одичавшая голодная собачья стая набросилась на человека.
— Но такое бывает редко! Когда я жила в Греуле, у наших соседей была собака. Вы и представить себе не можете, какая она была добрая!
— Люди приручили собак отнюдь не за их доброту. Людям требовались их зубы и нюх. Им нужен был кто-то, кто охранял бы их дома, их стада от волков. И точно так же они приспособили бесов к тому, чтобы те охраняли их от разных злых духов. Они приносили своим домашним бесам жертвы, но никогда не поклонялись им как богам. Эти жертвы были чем-то вроде кормёжки, которой хозяин обеспечивает своего цепного пса в обмен на ту работу, которую пёс выполняет.
— Бесы — это и есть злые духи! — твёрдо заявила Эльга.
— Сейчас это и в самом деле стало так. — Уилар вздохнул. — Но когда-то слово «бес» не несло в себе того безусловно отрицательного значения, которое ты сегодня в него вкладываешь. Церковь собрала в кучу всех сверхъестественных существ и разделила их на две неравные категории. С одной категорией — с ангелами, являющимися, по сути, всего лишь вестниками божественной воли — общение допускается, а на всех остальных вешается ярлык «демоны» и указывается как на источник безусловного зла. в котором нет ничего доброго. А ведь этих духов было огромное множество и злых, и нейтральных, и даже добрых, а чаще всего злых, нейтральных или добрых в зависимости от той или иной ситуации. Церковь поставила знак равенства между такими словами, как «дьявол», «демон», «бес», «нечисть» — а ведь это по своей природе далеко не одно и то же. В конце концов словом «бес» стали называть как раз тех духов, от которых когда-то давно жившие в домах бесы и оберегали людей. Неудивительно, что теперь ты их боишься.
— Одни демоны оберегали людей… от других?.. А вам не кажется, что это похоже… ну как если бы какая-то банда собирает деньги с деревни под тем предлогом, что они будто бы «защищают» людей от других банд?
— Да, только если они не «будто бы», а на самом деле защищают (или хотя бы делают вид) и не берут слишком много, их называют «стражниками» и не видят в их существовании ничего плохого. — Уилар усмехнулся. Кивнул в сторону полуколонны. — Но такие существа, как это, защищали людей от злых духов куда лучше, чем нынешние стражники защищают крестьян от бандитов. Они и в самом деле во многом напоминали цепных псов. Собака очень похожа на волка, но все же между ними есть существенная разница.
— А как они защищали людей?..
— Собаку приручили не сразу. Так же было и с бесами. Очень немногие колдуны обладали достаточными знаниями, опытом и навыками, чтобы приручать и правильно использовать их. Когда находился такой мастер, бес присоединялся к нему и в момент той или иной процедуры объединялся с человеком, изменяя его сознание и увеличивая его тэнгам. В таком состоянии человек мог совершать странные, нелепые или пугающие поступки. Бес изображён таким страшным именно потому, что он должен был пугать злых духов. К сожалению, было большое количество людей, пытавшихся приручить бесов, но не обладавших должным самоконтролем. В этом случае странных или неприличных поступков становилось больше, а пользы от сотрудничества — меньше. Ещё больше было тех, кто по каким-то причинам был открыт для проникновения, но вступил в контакт не с бесами, а со злыми духами, которые заставляли людей кататься по земле, мычать, реветь, биться в конвульсиях и повреждать себя. «Беситься», «бесноватый», «бешеный» — все эти слова появились именно в то время, когда люди, желая получить в помощники беса, по случайности или неопытности пускали в свой дом не «собаку», а «волка». Бес — это дух ярости, одержимости, дух, который наводит ужас на врагов. Здесь, на материке, церковь подвела черту под попытками приручить их. Впрочем, их — точнее, похожих на них созданий — все ещё используют на севере. Думаю, ты слышала о северных воинах, впадающих в бешеную ярость и не чувствующих ни боли, ни ран?
Эльга кивнула. Уилар подошёл к скульптуре и провёл пальцами по длинному языку беса. На языке имелись какие-то трещинки, которые привлекли его внимание.
— Забавное существо… — пробормотал чернокнижник. — Прячет своё имя во рту…
Установилось продолжительное молчание, которое Эльга в конце концов решила прервать:
— Но я всё равно не собираюсь пускать его в себя! — заявила она на всякий случаи.
Уилар рассмеялся.
— Я тебе и не предлагаю. У нас с тобой совсем другая магия.
— Тогда зачем вы мне все это рассказываете?
— Я думал, тебе будет интересно. Ты же любишь, — в голосе чернокнижника появилась насмешливая нотка, — таких вот несчастных, обиженных, одиноких…
— Вы что, предлагаете мне его пожалеть? — недоверчиво спросила Эльга.
Уилар несколько секунд разглядывал её, а потом сказал:
— Потихоньку учишься цинизму. Это хорошо.
— Подождите… — Эльга быстро посмотрела на злобного карлика. — Вы и в самом деле считаете, что
