ему нужна моя жалость?
— Нет, не нужна. Это упрямое, гордое и совсем не доброе существо. Но даже мне, — Уилар понизил голос, — даже мне его немного жаль.
— Почему? — изумилась Эльга.
— Потому что он и в самом деле одинок. Вот уже много лет… Он был беззаветно предан своим хозяевам, был готов защищать их от кого бы то ни было… и так продолжалось до тех пор, пока его хозяева сами не превратились в созданий, от которых он и ему подобные должны защищать людей.
С этими словами Уилар покинул комнату. Прежде чем последовать за ним, Эльга в последний раз оглянулась на уродливую скульптуру. Она по-прежнему не доверяла этой пакости, но теперь, помимо страха, в её душе появилось и что-то ещё. Так и не разобравшись в своих чувствах, она поспешила уйти.
…Уилар плыл во тьме, собирая Тайны. Не зная ничего, он был всеведущ был вездесущ, не присутствуя нигде. Тьма — неописуемая, безначальная и бесконечная, не ведала противоположностей. Не было разделений на «то» и «это». Знание вливалось в Уилара как холодный ток, и всё, что от него требовалось — не ставить преград на пути потока, не мутить его в бесплодной попытке удержать, объявить своей собственностью. Для того чтобы знать, здесь, во тьме, не требовался рассудок.
Ощутив беспокойство, он вернулся в Кельрион и открыл глаза. В комнате было темно, но темнота не мешала ему видеть. В комнате не было окон, но это не мешало ему знать, что сейчас — около половины пятого и что только что зашло солнце. Когда сумерки погаснут, начнётся Длинная Ночь. На соседней кровати спала Эльга. Всё было тихо и спокойно. Но что-то было не так. Он только не мог понять, что именно. И это ему не нравилось. В последний раз способность черпать из мира чистое знание подвела его в замке Лайфеклик, и тогда на них напали шээлиты. Что будет на этот раз?
Он попытался сосредоточиться на том смутном ощущении опасности, которое выдернуло его из странствия по глубинным областям тьмы. Что-то промелькнуло на самой границе восприятия, что-то, укрытое самой тьмой столь надёжно, что сделать подобное мог лишь мастер, не уступающий Уилару Бергону или даже превосходящий его в Искусстве и Силе. «Климединг?.» Уилар отбросил это предположение как невероятное. Климединг не настолько глуп, чтобы появляться в замке Шабрез… Но он мог послать кого- нибудь и укрыть посланника с помощью своих чар… Уилар быстро встал, натянул сапоги. Он спал одетым — в таком месте ни стоило чересчур расслабляться.
Он помедлил, прежде чем выйти из комнаты. Протянул руку, чтобы взять Скайлаггу. Замер. Кого бы не прислал Климединг, это наверняка шпион, а не боец. Любое мало-мальски могущественное создание не сумело бы пройти незамеченным сквозь охранные чары, окружающие замок. Значит, это что-то совсем незаметное, какая-нибудь призрачная тень или Тайна с минимальным тэнгамом, достаточным лишь для того, чтобы Климединг смог узнать, о чём договорились его враги. Скайлагга, бесспорно, обладала массой достоинств, но в поисках шпиона она не столько поможет, сколько помешает. Так и не взяв посоха, он открыл дверь и вышел в коридор.
Спустя двадцать минут, так ничего не обнаружив, он направился в заброшенное крыло. Упыри, служащие Шабрезам, вели себя странно: бестолково бродили по замку, а при появлении Уилара оборачивались в его сторону и даже тащились, приволакивая ноги, за ним следом. Одного даже пришлось хорошенько пнуть, чтобы не загораживал дорогу. «Должно быть, в преддверии праздника они так оживились», — меланхолично подумал Уилар.
Идея, посетившая Уилара Бергона, заключалась в том, чтобы переложить поиски прокравшейся в замок твари на плечи более компетентного в таких делах персонажа. Неизвестно, как к этому предложению отнесётся старый бес, но Уилар был уверен, что, потратив немного времени и сил, сумеет если не договориться с ним, то подчинить своей воле. Он не собирался «вселять» в себя это существо, он собирался использовать его именно как охотничью собаку.
Добравшись до комнаты с полуколонной, он немедленно приступил к работе. На контакт бес идти отказался, первое заклятие порвал в клочья и вообще повёл себя крайне недружелюбно.
— Совсем одичал, бедняга… — пробормотал Уилар, быстро плетя новую паутину. — Ну что ты ломаешься, как девица?.. Найди ту дрянь, которая сюда проникла, гавкни погромче — и я от тебя отстану…
В этот момент он почувствовал направленный на него взгляд. Обернулся к двери. Прежде чем голодное, полубезумное существо с нечеловеческой скоростью метнулось к колдуну, он успел заглянуть в его глаза и наконец понял, что же тут происходит.
…Его, как и Уилара, разбудило беспокойство. Правда, в отличие от Уилара, он не знал, как его зовут. Он вообще не знал никаких имён. Сначала он был сонным и вялым, но потом, когда солнце окончательно скрылось за горизонтом и сумерки стали превращаться в ночь, ожил, и, перекувырнувшись, опустился на пол. Он давно уже привык спать под потолком, зацепившись ногами за балку. Это было настолько привычно, что он даже не задумывался об этом. Впрочем, даже если бы он и задумался, он бы всё равно ничего не вспомнил.
Но все это было совершенно неважно. Куда важнее было томившее его беспокойство. Беспокойство тянуло его куда-то, звало. Беспокойство называлось «голод», но он, забывший все имена и названия, этого тоже не знал. Он знал лишь, вернее, не знал, а очень ясно чувствовал, что где-то совсем рядом есть что-то, что может это беспокойство утолить. Он помчался по коридорам замка, название которого он тоже забыл, туда, откуда доносился запах Чужого. Он торопился, но двигался совершенно бесшумно — иногда на двух ногах, иногда на четырех, бежал с равной лёгкостью по полу или по стенам, почти летел — он не различал всех этих состоянии.
В комнате, где и по сей день тосковал старик, он наконец увидел Чужого. Чужой был опасен, но это, конечно, не могло остановить того, кто потерял имя и был мучим голодом. Прежде чем он прыгнул, Чужой успел обернуться.
…Озарение вспыхнуло где-то рядом, вне разума потому что разум, способный его воспринять, отключился в тот миг, когда глаза Уилара Бергона встретились с глазами Гиллиома Шабреза. Для мыслей и сожалений не осталось времени — время сжалось в тугой пульсирующий ком где-то в середине груди. Уилар едва успел уйти вниз и в сторону, укорачиваясь от когтей обезумевшего нелюдя. Гиллиом не врезался в стену он опустился на неё мягко, словно это была не стена, а пол; прилип на долю мгновения — и снова прыгнул на чернокнижника. Безмолвие окружило Уилара — стеной тьмы, ароматом музыки, сиянием распустившегося цветка теней. Уходя с линии атаки, он вцепился в камзол противника и толкнул Шабреза дальше, придавая ему дополнительное ускорение. На этот раз избежать столкновения со стеной Гиллиому не удалось.
Удар был таким, что, казалось, вздрогнул весь замок. Шабрез скатился на пол, но в следующую секунду уже вновь был на ногах. Левая рука была сломана — чуть ниже локтевого сустава, протыкая мышцы и кожу, торчала обнажённая кость. Крови, впрочем, не было таким существам её заменяло мутное полупрозрачное желе. Поскольку Гиллиом вчера сытно покушал, желе было слегка розоватого оттенка. Демонстрируя двухдюймовые клыки, Шабрез, не глядя, встряхнул левой рукой. Кость встала на место, ещё через пол секунды он мог двигать пальцами, рана зарастала на глазах. Итого — полторы секунды: огромное время, за которое Уилар мог бы десять раз напасть на него. Но не напал, вместо этого Уилар сжал и разжал правую кисть, вызывая к действию одно из тех свойств, которые содержались в его ещё неполном магическом облике. Когда Гиллиом прыгнул на него в третий раз, он качнулся к врагу, выбрасывая вперёд обе руки. Одной рукой он вцепился Гиллиому в горло, второй — в пояс. Промедли он хоть чуть-чуть, инерция (Гиллиом двигался быстрее, чем успевал уследить глаз) смяла бы их обоих, а ещё раньше когти Шабреза, скорее всего, нашли бы его собственное горло. Уилар быстро присел, одновременно поднимая вверх левую руку. Шабрез перелетел через него, упал, снова поднялся — правда, уже гораздо медленнее, чем в предыдущий раз. Обе руки он теперь прижимал к горлу, а во взгляде сменяли друг друга ненависть и бешенство. Уилар разжал правую руку, выбрасывая то, что ему было совершенно не нужно — приблизительно треть Гиллиомова горла вместе с кадыком. Не дожидаясь, пока Шабрез восстановится, он метнулся к противнику, размываясь в воздухе, как тень. Гиллиом качнулся вперёд, попытался вцепиться во врага своими длинными клыками, но не успел. Раздался щелчок, потом треск. Гиллиом упал и несколько раз содрогнулся, но это была уже агония. Его голова была развёрнута на 180 градусов.
Отступив на шаг, Уилар наблюдал за трансформацией. Прекрасный, могучий рыцарь скукоживался,
