– Представляю вас с руками, запачканными фаршем для яиц.
Она принялась за филе, орудуя вилкой и рыбным ножом, и больше не затрагивала болезненную для него тему.
– Сотворить все это после целого дня работы – по меньшей мере подвиг, – сказал Гидеон.
Она улыбнулась.
– Вы были сегодня в суде?
– Был. Весьма любопытное дело. Спор о собственности. Обычно я нахожу такие дела скучными, но в этом были кое-какие необычные аспекты.
Заговорив о работе, он расслабился, и у них завязалась светская беседа на общие темы.
– Перепела восхитительны, так же как баскское пирожное. Не представляю, как вам удалось приготовить столь изысканное блюдо.
– Я вижу, кухня не входит в число ваших излюбленных занятий? – поддразнил он ее.
Пруденс покачала головой.
– Боюсь, в отличие от мисс Уинстон я не владею многими искусствами, столь любимыми слабым полом.
Он бросил на нее проницательный взгляд, уловив скептическую нотку и в ее тоне, и в том, что она слово в слово повторила его отзыв о Мэри Уинстон.
Она продолжила, пытаясь говорить легко и непринужденно:
– Мои набеги на кухню обычно имеют целью только обсудить с миссис Хадсон возможность приготовить самое дешевое блюдо так, чтобы удовлетворить отца и чтобы он не заподозрил, что мы едва сводим концы с концами, а это нелегко.
– Еще бы! – ответил Гидеон, кладя на стол салфетку. – Выпьем кофе в гостиной.
Гидеон отодвинул свой стул, потом галантно выдвинул из-за стола ее стул.
– Можем мы теперь поговорить о делах? – спросила Пруденс.
Едва войдя в гостиную, она направилась к камину и взяла с полки свою сумочку. Гидеон сел на диван и похлопал по нему рукой, приглашая ее сесть рядом.
– Покажите мне, что у вас есть.
Он подался вперед, чтобы взять кофейник с подноса, поставленного горничной на низкий столик перед диваном, и разлить по чашкам кофе.
– Какую новость предпочитаете услышать сначала – хорошую или плохую?
Она села рядом с ним и раскрыла сумочку.
– Давайте начнем с хорошей.
Пруденс передала ему документы, извлеченные из депозитного сейфового ящика, и принялась объяснять, но он отмахнулся своим обычным жестом, столь ее раздражавшим, призывая к молчанию.
– Позвольте мне самому сделать выводы, Пруденс. Пейте кофе и налейте себе коньяку, если хотите.
– Нет, благодарю вас, – отказалась она.
– Тогда налейте мне.
Он не поднял глаз от бумаг, даже когда она поставила перед ним полный бокал.
Пруденс взяла свою кофейную чашку и отошла к книжным полкам. Она почувствовала себя уязвленной и выключенной из процесса работы, хотя знала, что он вовсе не хотел ее обидеть.
ГЛАВА 17
Пруденс стояла спиной к нему, разглядывая корешки и читая заглавия книг на полках, стараясь не выдать своего волнения.
– Итак, – сказал наконец Гидеон, – отлично.
Пруденс с невозмутимым видом повернулась к нему.
– Что ты хочешь этим сказать? – Она подошла к столу и поставила пустую чашку.
– Завтра же велю Тадиусу выяснить юридический статус и полномочия компании «Беркли и К°», – сказал Гидеон, постукивая ногтем по листкам, все еще лежавшим у него на коленях. – Вы хорошо поработали.
– Заслуженная похвала, – отозвалась Пруденс с иронической улыбкой, присев в реверансе. – Просто невероятно! Мне удалось угодить столь взыскательному, самому знаменитому адвокату в Лондоне.
– Змея! – упрекнул он ее. – Как бы иначе я мог вести дело?
Пруденс сложила руки.
– Вам вряд ли приходило в голову, какие муки совести мне пришлось вынести, чтобы раздобыть эту информацию. Я подделала доверенность отца, обманула управляющего банком и рылась в личных бумагах отца.
– Но это было необходимо. Иначе мы проиграли бы дело. – Он снова постучал пальцем по бумагам: – А с ними, гарантирую вам, граф Беркли будет извиваться в суде как уж на сковородке. И тогда, полагаю, вас перестанет мучить совесть.
