– Только если из паспорта вырвать, других нет, – широко улыбнулся Влад.
Радик смотрел на него с едва сдерживаемой ненавистью. Как удается этому мальчишке так располагать к себе людей? И ладно бы баб! Они ведутся на высокий рост, широкие плечи, красивое лицо. Но к Карскому тянулись все без исключения. Даже представители сильного пола. Они моментально проникались к нему искренней симпатией, считали настоящим мужиком, клевым чуваком, реальным пацаном и прочее, прочее, прочее.
– Господин Разин, можно вас? – услышал Радик оклик Баландина. Тот стоял у ящика и рассматривал ножи. – Это что за коллекция?
– Ритуального оружия.
– Из вашей колдовской серии?
– Не только. Вот это, например, нож для сеппуку.
– Чего-чего?
– Харакири. Его отцу привезли из Японии. А вот это туми. Он использовался для жертвоприношений. Но резали им обычно животных, принося их в жертву богам. Его родина Перу.
– А это что за нож? – спросил Баландин. И вытащил из кармана пакет, в котором лежал… Атам! Тот самый, что Радик собственноручно смастерил. Он не спутал бы его ни с каким другим!
– Это как раз из нашей, колдовской, как вы изволили выразиться, серии. Ведьмин кинжал. Называется атам.
– Для чего?
– Для ритуалов, – пожал плечами Радик.
– Типа того, перуанского? То есть жертвенный?
– Нет, что вы. Атам применяется как магический инструмент. Обычно им круги на земле рисуют, пентаграммы.
– То есть он предназначен не для того, чтобы убивать?
– Нет, ни в коем случае.
Коллега Баландина тем временем получил долгожданный автограф и соизволил заняться работой.
– Этот ножик из коллекции? – спросил он, указав на атам в пакете.
Радик не знал, как ответить, правду сказать или соврать. Но пока он размышлял, слово взял Влад:
– Да, этот атам отсюда. Его Василию подарил Родион.
Баландин вперил в Радовского вопросительный взгляд.
– Да, этот нож подарил отцу я, – подтвердил тот. – Давно. Два года тому…
– Его убили именно им, – сообщил второй опер, Женек. – Когда вы видели свой нож последний раз?
– Тогда и видел. Два года назад.
– А вы? – он обратился к Владу.
– Я гораздо позже. Где-то месяц назад. Когда подарил Василию вот этот нож… – Он указал на роскошный клинок, изготовленный из серебра. Это был пхурба, тибетский ритуальный кинжал. – Он при мне убрал его в этот ящик. Тогда атам Родиона был на месте.
– Василий вынимал его при вас?
– Нет.
– А другие ножи? Он вообще доставал их из ящика?
– Когда бывал один, наверняка. Он же коллекционер. Но при мне никому своих «трофеев» не показывал. Да и не бывало тут никого. Только я да господин Авербух.
– Василий не любил гостей?
– Здесь он отдыхал от людей. Вы представляете, со сколькими за день ему приходилось столкнуться? Клиенты, сотрудники агентства, журналисты, просто люди на улицах, которые, узнав его, подходили, просили совета. Здесь он отгораживался от всех, чтобы расслабиться и восстановиться. Мы со Станиславом Даниловичем Авербухом понимали это и редко ему мешали.
– И все же вы тут бывали. Как часто?
– Я иногда ночевал.
– Даже так? – заинтересовался Баландин.
– Я живу в Подмосковье. Далеко ехать до дома.
– А квартиру в городе снять не позволяют средства? Я думал, ваш бизнес весьма прибыльный.
– Собираюсь купить жилплощадь в ближайшее время.
– Вчера вечером где были?
– Не в Москве. Навещал бабушку.
– Кто-то это может подтвердить?
– Она и может.
– Она у него после операции на глазах, – встрял Радик, – ничего не видит. Так что свидетель тот еще.
Баландин неодобрительно покосился на Радовского. Похоже, и оперу он не нравился. Но Радику было на это наплевать.
– Кто, по вашему мнению, господин Карский, мог желать смерти Василию? – спросил он у Влада. Но смотрел при этом на Радика.
– Только сумасшедший из числа тех, кто бывал на сеансе у учителя, а тот ему не помог.
– Я думал, Василий мог все!
– Тогда он был бы Господом Богом, – с мягким укором проговорил Карский. Вроде не нагрубил, но осадил. Радику даже показалось, что Баландин смутился.
– А из близкого окружения не припомните кого-то, кто тайно ненавидел его или завидовал? – присоединился к беседе Женек.
– Нет.
– Но как же так? У вас что, в агентстве одни святые трудятся? Василий был звездой. А у них, как известно, всегда есть недоброжелатели из числа коллег.
– Не путайте наш мир с миром шоу-бизнеса. У нас все иначе. Мы людям помогаем, а не развлекаем их.
– Ой ли? – усмехнулся Баландин. – А как же шоу, в котором вы участвовали? Разве оно не развлекательное? Или, может, вы с «гастролями» по городам не ездите? И деньги на продажах дисков и всякой магической хрени не зарабатываете?
– Прежде всего мы помогаем людям. А тот, кто делает это, не может быть безнравственным, злобным, жестоким.
– Даже такие, как он? – Баландин указал на Радика.
– Какие такие? – нахмурился Радовский.
– Ну, вы кто? Колдун? Ведьмак? Чернокнижник?
– Черный маг.
– Вот как раз о них я и спросил. – Он посмотрел на Карского. – Даже такие мягкие и пушистые?
– У нас таких нет. Только светлые. И, поверьте, никто не желал Василию зла. Его любили все без исключения.
– Хорошо. Тогда с другого конца подойдем. Кому была выгодна его смерть?
– Никому.
– Опять двадцать пять! – всплеснул руками опер. – Такого не бывает, понимаете? Василий был лучшим магом. Значит, имел больше всех клиентов и самый высокий гонорар. Теперь его не стало. Трон верховного мага освободился. Кто его займет?
– Карский, – ответил Радик. – Именно он преемник Василия.
– Это правда? – спросил Баландин у Влада.
– Не совсем.
– То есть?
– Я его ученик, если хотите, преемник. Но никакой трон я занимать не собираюсь. Я ухожу из агентства. Буду работать один.
– Чтобы не делиться с Авербухом? – снова не смог смолчать Радовский. – И стричь купоны единолично?
