Перевернутые стаканчики, с высыпавшимися из них ручками и карандашами, бумажки, скрепки, и прочие мелочи покрывали поверхность стола почти сплошь.
— Ты всегда была не слишком аккуратной, — нахмурилась Эмма Петровна, — но сегодня ты превзошла саму себя.
— Надо было так нахавозить! — охнула Марья.
— Когда бы она успела? Мы ведь только пришли. — Княжна глянула на меня растеряно. — Откуда этот бардак?
— И почему ты так побледнела? — испугалась Маруся, а сама тем временем подошла к моему столу. — Фу, гадость!
— Не трогай! — выкрикнула и бросилась оттаскивать подругу от стола. — Или перчатки надевай!
— Почему?
— Пусть милиция приезжает, отпечатки пальцев снимает.
— Ты думаешь, кто-то обыскал твой стол…
— А ты как думаешь? — выкрикнула я. — Только что он искал? — Я зашарила по захламленной поверхности, разгребая перемешанную канцелярскую мелочь.
— Ничего не пропало? — спросила Марья, высунувшись из-за моего плеча.
— А чему тут пропадать? Денег нет, косметики тоже. Одни бумажки. А бумажки он изорвал… Козел…
— А тот документ, который Слоник нашел? Его тоже порвали?
— Нет. — Я достала из сумки книжку, в середине которой красовался потрепанный листок, использованные мной в качестве закладки. — Кстати, в пятницу я проконсультировалась по поводу этой бумажки с доктором Швейцером. Он сказал, что это ерундовая писулька, скорее всего, контрольная по неорганической химии какого-нибудь студента заочника. Сказал, что смело могу выкинуть. — Я засунула книгу обратно в сумку. — Вот дочитаю роман и выкину…
Хмуро оглядев завалы, я начала потихоньку их расшвыривать, едва прикасаясь к предметам обтянутыми перчатками пальцами.
— И что же он искал?
— А кто ОН? — свистящим шепотом спросила Маринка.
— Кто, кто? Маньяк! — испугала саму себя Княжна.
— Ой, мама! — Маруся охнула и брякнулась на стул.
— Да какой маньяк? — разозлилась я. — Чего вы болта…
Я замолкла, ибо под грудой ластиков, только что мною разобранной, я обнаружила лист белой бумаги, на котором красным фломастером было написано:
— Ох, — охнула я, резко отстраняясь от стола, будто кровавые буквы могут причинить мне боль.
— Ох, — испуганно вдохнули все.
Потом загалдели. Каждая старалась перекричать остальных.
— Это кто-то так шутит! — орала Маруся. — Придурок какой-то.
— Скорее всего, — поддакнула Эмма Петровна. — Только не придурок, а придура. Это же баба, ясно, понятно… Она из зависти, наверное…
— Какая баба! Это мужик, — перебила Княжна. — Баба не додумается. Потом, почерк явно мужской, вон буковки какие корявые…
— Конечно. Воспользовался общей паникой и решил тебя напугать…
И среди этого гама вдруг раздался тихий, испуганный, но очень отчетливый голос Марьи.
— А как этот придурок попал к нам в комнату?
Повисла напряженная пауза.
Девчонки стояли истуканами, даже не шевелились. Все взгляды были устремлены на меня, будто они надеялись, что я их сейчас успокою, заверю, что я сама устроила на столе беспорядок, и анонимную угрозу адресовала сама себе, дабы всех развлечь.
— Выходит, что кто-то был в нашей комнате. И этот кто-то не шутник, а убийца. И он решил сделать следующей жертвой меня, — чуть не плача закончила я.
Все ахнули.
— Но как он сюда попал? Ведь у нас кодовый замок!
— Код многие знают.
— Как многие! — возмутилась Княжна. — Только наши мужики и зна… Леля, уж не хочешь ли ты сказать, что это кто-то из них?
— Скорее всего.
— Не может быть! — заголосил весь курятник в страшной панике.
— Но чтобы вас успокоить, скажу, что замок у нас элементарный, количество комбинаций ограничено, открыть его мог практически любой упорный человек.
— Значит, это не обязательно кто-то из наших? — обрадовалась Маруся, она просто не могла представить, что кто-то из тех, кого она с таким пылом любит и кормит своей выпечкой по праздникам, способен на злодейство.
— Не хочу тебя разочаровывать, но, похоже, что все же кто-то из них.
— Но кто? Кузин старый, у него внуки, ему не до этого, Серега слишком хилый, чтобы справится с кем-то, кто крупнее зайца, Санин с Маниным чокнулись на железках, им не до убийств.
— Остается Зорин, — страшным шепотом выдала Княжна.
— Да перестань! Нашла на кого думать, этот и мухи не обидит, — уверенно оборвала ее Марья.
— Стоп, стоп! — Я подняла руку, предотвращая зародившийся спор. — Не о том размышляем. Нам надо выяснить, когда это, — я брезгливо мотнула подбородком в сторону стола, — подбросили на мой стол.
— Как когда? Ясно, что вчера.
— Почему именно вчера?
— Точно — вчера, — деловито изрекла Маруся и поудобнее устроилась на стуле, который до сего момента занимала лишь на треть. — Ты ушла в два. Ну и мы следом.
— А работа? Нам ведь полно складских документов принесли на обработку.
— Какая работа, Леля? Мы все перенесли душевную травму, когда увидели ту несчастную женщину, как там ее…
— Мы все? — засмеялась я. — По-моему, кроме нас с тобой ее никто не видел.
— Остальные могли вообразить. А воображение у нас, сама знаешь, — и Маруся со значением покосилась на Княжну. — Короче, мы отпросились у Кузина пораньше, наплели ему о расшатанных нервах и утаили о том, что у нас работы полно. Он нас и отпустил.
— И, выходит, что весь отдел знал, что наша комната пустует.
— Весь, ни весь, а мужики, как есть четверо, присутствовали, когда я перед Кузиным страдание жертвы Фреди Крюгера изображала.
— Так, — попыталась сосредоточиться я. — Так. Что же нам делать?
— Провести свое расследование, — радостно вскрикнула Маринка.
— Каким образом? Спросить у каждого, не он ли обозвал меня сукой и пошвырялся в моем столе.
— Нет, конечно. Но ведь можно что-то сделать. Например, поискать улики, опросить свидетелей.
— Каких свидетелей? На всем этаже только мы да электрики, — обречено махнула рукой Княжна.
— Стой, а она ведь дело говорит, — встрепенулась я. — Пойдемте к электрикам сходим, вдруг они что- то видели…
— Что можно в нашем темном коридоре увидеть?
— … или слышали. Или обоняли. — Все дружно рассмеялись. Вот обезьяны! Лишь бы похихикать. Даже угрозы в мой адрес не мешают им веселиться. — А чего вы ржете? От Сереги, например, всегда одеколоном несет, а от Кузина спиртом. Санин с Маниным, правда, не пахнут, но зато Зорин благоухает лавандовым маслом, как французская куртизанка конца 18 века.
— Кстати, зачем он им мажется?
— Он его в волосы втирает, — сообщила Маруся, она была поверенной во всех делах нашего чудо-юдо
