— Женщин объединяла только род деятельности.
— Что же получается? В нашем НИИ завелся уборщицененавистник?
— Скорее всего, профессия здесь не причем. Я думаю…— тут он запнулся, решая, видно, посвящать ли меня в свои размышления или нет. — Ну да ладно, слушайте. — Тут он вновь умолк, потом, воровато покосясь на водителя, зашептал, причем так тихо, что я еле-еле расслышала. — Первое убийство было совершено между 8 и 9-ю утра, это установлено экспертизой, сегодняшнее, как я могу судить, где-то около 6 вечера. А так как…
— … рабочий день у нас с 8 до 5, то укокошить он может либо уборщицу, либо диспетчера, либо «вахрушку».
— Не совсем так. Я бы сказал, удобнее «укокошить» именно уборщицу.
— Удобнее?
— А вы вот сами подумайте, — с огромным энтузиазмом принялся объяснять Геркулесов. — Рабочий день начинается в 8, но как я пронаблюдал, работники института к месту службы подгребают только к 8- 20.
— Это в лучшем случае. Обычно же в половине девятого.
— Вот видите! — почему-то обрадовался он. — А потом пьют чай минут 40. И не отнекивайтесь. Я наблюдал. Специально ходил по НИИ с секундомером. Ни одной живой души до 9 часов в коридорах не появилось.
— Так уж и не одной? — усомнилась я.
— Лишь единожды из подсобки вышла женщина с большим бумажным пакетом и проследовала во двор.
— Уборщица?
— Уборщица, — довольно подтвердил Геркулесов, потом опомнился и продолжил уже более серьезно. — Так что убийца мог преспокойненько выйти из кабинета, никем не замеченный выйти во двор и притаиться за мусорным бачком, подстерегая жертву. — Тут он проследил за моим лицом и, увидев в нем немой вопрос, кивнул. — Знаю, о чем вы подумали. Я тоже сначала недоумевал, почему он был так уверен, что их никто не застанет. А потом, порасспросив коллег убитой, понял. Оказывается, тетя Сима всегда последней заканчивала уборку — она была медлительной, к тому же с больными ногами. Выходит, что убийца давно следил за женщинами, и вычислил, кого удобнее будет сделать своей жертвой.
— Ну а сегодня? — после долгих умозаключений, завершившихся полным согласием с Геркулесовым, спросила я. — Убить он мог кого угодно, меня, например, или Княжну…
— Кого?
— Вообще-то она не совсем княжна, скорее английская королева…
— Кто-кто? — Геркулесов уставился на меня с таким испугом, будто я только что на его глазах сошла с ума.
— Да не важно!
— Нет? — он еще минуты две недоверчиво на меня косился, потом, видно, мой осмысленный взгляд его успокоил, и он продолжил разговор. — Вас могли бы очень скоро хватиться — это раз, два — пьяные женщины обычно ходят в уборную парами, к тому же они непредсказуемы, а значит, более опасны, к тому же…
— А почему они не кричали? — не очень вежливо прервала стройную цепь его размышлений нетерпеливая собеседница, то есть я. — Ну, тетя Сима, понятно, кричи, не кричи, все равно ни до кого не докричишься, слишком далеко от помойки до корпуса, но сегодняшняя жертва?
— Если бы она и закричала, то и ее никто бы не услышал. Туалет находится на 3 этаже, а там в это время ни души, что до вахтера и диспетчера, то они были оглушены вашей музыкой.
— Вы сказали «если бы», это не спроста?
— Ага, — он был польщен тем, что я вслушиваюсь в каждое его слово. Мальчишка! — Я уверен, что жертва не кричала. Как я мог судить по ранам и положению тела, убийца подошел к женщине открыто, не таясь. Она обернулась, я бы даже сказал, повернулась всем корпусом, и он нанес ей точный удар в живот.
— Получается, она его знала и не боялась?
— Выходит, что так, — согласился он и добавил. — Что не удивительно, ведь убийца институтский, а вы друг друга знаете в лицо. Знаете?
Я не ответила, посчитав вопрос риторическим.
— Ну, хорошо, крика ее он не боялся. Но почему он не опасался, что его застукают. Знал же, что на 1- ом этаже пьянствуют, а значит, кому-то может приспичить в туалет.
И тут он так хитро на меня посмотрел.
— Вы чего щуритесь? — разозлилась я.
— Вы почему на 3-ий этаж пошли?
— А мне что надо было прямо не вставая со стула оправляться?
— Почему на 3-ий, а не на 2-ой? — он все еще щурился, но уже не так издевательски.
— Не знаю, — все еще не понимая, к чему он клонит, протянула я.
— Туалет на 3-ем этаже запирают в 16-45, как и все кабинеты в вашем НИИ. Мне, правда, не ясно, зачем…
— Чтоб кошки не ходили и не гадили. У нас там кафель финский.
— Ну вот! — обрадовался он. — В 5-30 уборщица забирает у диспетчера ключ от туалета и идет в нем порядок наводить. Так что, наш Икс знал, что кроме него и его жертвы на этаже никто не появится.
— А как же я?
— А вы, — он немного замялся, — вы меня, конечно, извините, сплошное недоразумение. Вы совершаете нелогичные поступки, один ваш поход на помойку чего стоит. А он очень педантичен, расчетлив. Он все продумал с точки зрения здравого смысла. У него даже в мыслях не было, что какая-то дама по ошибке поднимется на 3-ий вместо 2-ого. Я даже думаю, что вы создали ему кое-какие проблемы.
— Да? — удивилась я. Это он, по-моему, мне проблемы создает, а не я ему.
— Вы обнаружили жертву гораздо раньше, чем ему хотелось бы.
— А вы откуда знаете, как бы ему хотелось?
— Ну, подумайте сами, — он придвинулся ближе. — Вы бы как хотели: чтобы убитую вами женщину обнаружили сразу или через 12 часов?
— Я бы хотела, что бы ее вообще не обнаружили, поэтому я бы ее закопала, а пока бы вы ее искали, я бы уже на Канары смоталась. И убила бы я не беззвесную уборщицу, а миллионершу какую-нибудь, и сначала я бы ее ограбила! А уж потом…
— Ну хватит, хватит, — примирительно предложил Геркулесов.
— А вот будет знать, как меня с маньяком сравнивать! — все больше горячилась я. — А то разболтался! Его послушать, так я недоразумение, а какой-то психопат образец здравого смысла! Так вот знайте, не логично убивать несчастных уборщиц! Потому что смысла в этом никакого нет! — выкрикнула я фальцетом и устало замерла.
Геркулесов ласково погладил меня по рукаву, погладить по руке у него смелости не хватило. Я была ему благодарна за то, что он ни сколько не обиделся и, кажется, даже понял, что эта недолгая вспышка темперамента — не признак дурного нрава, а следствие пережитого стресса.
Я пришла в себя, высвободила свой рукав из его пальцев, и уже спокойно спросила:
— Значит, вы думаете, что в нашем НИИ орудует маньяк?
— Да, — горячо согласился он. Потом, опять понизив голос до шуршания автомобильных шин, добавил. — Вообще-то так считаю только я. Наш пахан… ну тот, которого вы сегодня видели, старший следователь Русов, он так не думает.
— А что он думает? Что двум уборщицам некий канадский миллионер оставил наследство, и их родственники, сговорившись, решили их порешить? — насмешливо осведомилась я. Мне теория Геркулесова показалась более чем перспективной. Кто же еще может резать уборщиц, если не серийный убийца- психопат.
— А думает он… — Начал, было петь, Коленька, да вовремя одумался. — О чем он думает, я вам сказать не могу. Сами понимаете, тайна следствия.
