понравились.
– А уж как он понравился мне! – улыбнулась Катя. – Я сразу поняла, что именно здесь вернусь к себе. Что касается моего отдыха, так мне именно вас и не хватало. Ты не поверишь, полчаса назад затеяла печь оладьи. Знаешь, такие толстые, пышные, которые тебе есть нельзя.
– Какая прелесть. Я от них оторваться не могу, – призналась Дина. – Меня можно оттащить, только привязав к трактору.
– Вот и хорошо, – сказал Константин Николаевич. – Трактора у нас нет, а хороший чай, клубнику и варенье мы привезли. Праздник получается.
Вскоре все сидели, как дружное семейство, за большим круглым столом, покрытым кремовой кружевной скатертью. Катя посмотрела на двух собак, которые сидели, каждая на своем стуле, и ели оладьи со сметаной, порезанные на кусочки, из тарелок от старинного сервиза.
– Дина, – вспомнила она, – ты говорила, что хочешь найти бомжа, который Чарлика спас. Не нашла?
– Как всегда, вся надежда на Сережу и на то, что у него для меня найдется свободная минута.
– Он найдет. А я, знаешь, кого все время вспоминаю? Девушку одну. Обычную, с короткими волосами, в пушистом полушубке. Когда я бродила, раздетая, без денег, документов, и даже адреса своего не помнила, эта девушка ко мне подошла. Помощь предложила. Она вышла из одного дома, я помню его, и ее ждал в машине мужчина. Я отказалась, потому что даже не знала, что мне нужно. Но меня это так тронуло. Понимаешь, на улице было полно народу, она одна поняла, что мне плохо. Мужчина ее назвал Дашей. Я бы очень хотела ее увидеть.
– Вот девушку в полушубке, пожалуй, тяжелее найти, чем бомжа, которые, по определению Сережи, публичнее и консервативнее, чем депутаты Госдумы. Девушки иногда выходят из каких-то домов и никогда в них больше не возвращаются.
– Я понимаю. Но, мне кажется, мы однажды просто встретимся, и я ее узнаю. Мне везет на хороших людей.
Дина и Константин Николаевич посмотрели на Катю задумчиво и внимательно. В их взглядах была чуть заметная доля сомнения.
После обеда Топик уснул на диване, а вся остальная компания пошла дышать свежим воздухом.
– Я нашла вашу Оболенскую, – тихо сказала Дина, когда Катя ушла немного вперед.
– Серьезно? И как она?
– Странно. Немыслимо. Она – самая востребованная в светских кругах колдунья.
– Черт знает что! – пробормотал профессор и вдруг воскликнул: – Ой! Я забыл дома трость!
– Нет! – звонко рассмеялась Катя. – Оглянитесь.
Они оглянулись и увидели Чарли с тростью в зубах, который приветливо смотрел на профессора шоколадными глазами.
– Спасибо, – Константин Николаевич взял трость и серьезно сказал псу: – Ты по-собачьи дьявольски красив.
Катя поежилась.
– Я замерзла. Вы погуляйте, а я в дом пойду, камин растоплю. Можно, Константин Николаевич?
– Катюша! Зачем вы спрашиваете? Вы же здесь хозяйка.
Он посмотрел ей вслед с бесконечной нежностью и повернулся к Дине:
– Ну, и как она колдует, эта Оболенская?
– Неплохо. Я бы даже сказала, хорошо. Она – сталкер.
Катя вбежала в дом, разожгла в камине лежавшие там дрова, вдохнула их свежий пряный запах и от избытка беспричинного счастья громко вздохнула. И тут услышала рядом такой же вздох, как эхо. Она повернула голову и встретилась взглядом с Чарли. Катя тихонько засмеялась, прижалась лицом к лохматой голове с холодным носом и прошептала:
– Мы с тобой бродяжки. Бродяжки-дворняжки. Я люблю тебя. Ты по-собачьи дьявольски красив.
Бесплодный разговор, измучивший всех участников, длился больше часа. Ирина уже велела отменить прием и назначить клиентам другое время. Сергей и Слава чувствовали себя уже не идиотами, а использованными футлярами от идиотов. Их знание законов, методов ведения следствия, способы допросов – все это вдруг оказалось танцами не под ту музыку. Ирина ничего не отрицала. Она сама показала фотографию Галины Ивановой, объяснила, в чем состояло ее вмешательство.
– Ее муж был мерзавцем. Он истязал и насиловал ребенка несколько лет. Девочка жаловалась матери. Но та от ужаса, страха перед общественным мнением просто подавила в себе те центры мозга, которые помогли бы ей оценить ситуацию. Я их просто оживила.
– Но вы передавали ей этим… телепатическим способом, чтобы она пошла домой и убила мужа? – строго спрашивал Слава.
– Конечно, нет, – пожимала плечами Ирина. – А если бы внушение было, вы что, можете это проверить, предоставить суду доказательства, найти улики? Я буду откровенной. Я всего лишь женщина, мать, и какие-то события вызывают у меня достаточно сильные эмоции, которые в какой-то степени, вероятно, могут передаться клиенту.
– Вероятно! – воскликнул Слава. – Да если вам захочется мочить всех подряд, из вашего предбанника выйдут ряды домохозяек, которые натворят такого, что профессиональным террористам и не снилось.
– Слава, не увлекайся, – прошептал Сергей.
Ирина покачала головой.
– Нет. Никаких преступлений против жизни и здоровья граждан. У экстрасенсов есть кодекс чести, и я знакома с Уголовным кодексом.
– Ну, это конечно, – пробормотал Слава. – Вам в голову наблюдателей не поставишь.
– Ладно, – вмешался Сергей. – Мы, кажется, пошли по пятнадцатому кругу. Мне что вы скажете, Ирина Анатольевна? У нас как раз есть заключение эксперта, свидетели, заказчица вычислена из числа ваших клиентов. Она, судя по всему, пойдет на признание.
Ирина, чуть нахмурившись, взглянула на снимок Кати и Вали Гришиной, которые безмятежно смеялись, сидя на диване.
– И кто же ваш эксперт, если не секрет?
– Совсем не секрет. Это известный психиатр, профессор Тарков.
– Замечательный эксперт, – улыбнулась Ирина. – Таких умных и талантливых медиков, наверно, и нет больше.
– Конечно, нет, – охотно поддержал Слава. – Остальные клиентов у вокзалов ловят и ручку золотят.
– Остроумно, – холодно сказала Ирина и вновь посмотрела на Сергея.
– Заведите уголовное дело о причинении вреда здоровью. Пусть пострадавшая, как положено, напишет заявление, заказчица признается, эксперт даст оценку совершенному преступлению. И все. Ничего сложного. Я действительно по заказу клиентки водила эту Катю по холоду раздетой почти сутки. Она не ела, не пила, не знала, куда идет, но врачи больницы должны подтвердить, что на ней не осталось ни царапины, ни обморожений, у нее даже насморка не могло быть.
– Какой насморк! – возмутился Сергей. – Она так страдала, ей душу надорвали.
– У этой Кати была душа нежного, залюбленного ребенка. Эта душа просто повзрослела.
– Может, ей спасибо вам сказать?
– Нет, что вы. Я действовала против нее. Если она напишет заявление, обвиняя меня и свою подругу, которая, кстати, тяжело больна отчасти из-за вины и раскаяния, то я, разумеется, не буду прятаться от суда. Вопрос материальной и моральной компенсации без суда тоже рассматривается.
– Вы не принимаете нас за шантажистов и вымогателей?
– Вы меня, как личности, пока не интересуете. Просто помогаю вашему интеллекту найти логичные решения. Похоже, мы обо всем поговорили. – Ирина взглянула на часы. – Кстати, вы всегда перед своим приходом к подозреваемому сначала подсылаете девушку под видом клиентки?
– Какую еще девушку? – туповато спросил вконец замороченный Слава.
– У вас была девушка? – Сергей даже приподнялся со стула. – Такая красивая, с глазами такими,
