Интроскоп давно отключился, но пока Анджей не попадет в лабораторию, он не сможет узнать, скопировал ли все, что нужно. Больше ему здесь делать было нечего.
19
Из нобелевской лекции лауреата Нобелевской премии мира Уилла Ила:
“…Сегодня человечество расколото как никогда: на бедных и богатых, на мусульман и христиан, на высокообразованных и неграмотных, на черных и белых, на фанатичных революционеров и не менее фанатичных консерваторов, на инфицированных СПИДом и пока еще здоровых… И эти трещины, грозящие окончательно погубить род человеческий, продолжают расти и ветвиться, пересекаясь все в большем количестве точек. Огромный кристалл, брильянт, имя которому Человечество, стал предательски хрупок – на самой грани разрушения.
Что нужно делать, чтобы спасти его? Вот единственный вопрос, который должен волновать всех здравомыслящих людей. Сделать свой шаг навстречу? Слишком банальный и неконкретный ответ. Да и стоит ли идти навстречу, когда тебе грозят ножом, когда в тебя стреляют? Если только шагнуть, сжимая в руке точно такой же нож или винтовку? Но это значит убивать… Убивать, чтобы на свете не осталось людей с отличными от твоих взглядами, верой, нервной организацией и цветом кожи. Это ли выход? Ведь тогда на всей нашей огромной Земле в конце концов уцелеет один-единственный человек, остаток жизни которого обернется для него вечной карой.
Итак, что же нам делать?!”
20
ХАБАД (1)
Над головой опять рвануло. Оранжевые искры посыпались с небес. Казалось, каждая из них была по меньшей мере или ракетой, или бомбой. Хабад распластался на сидении “роллс-ройса”. В данный момент ему было наплевать, что подумает водитель. Все равно тот уже НЕ БЫЛ.
Грохот, грохот, всюду грохот… Мамбуту, зачем ты не вразумил меня?!
Стоя на плоской крыше хибары, пулеметчик лупил от живота длинными очередями куда-то во вспыхивающую темноту небес. Гильзы веерами разлетались во все стороны. Адъютант наконец-то появился из этого воющего и взрывающегося ада.
– Дорога свободна, соратник! – прокричал он сквозь грохот.
– Хо-ро-шо, – по слогам произнес Хабад – у него получалось только так. – Но сна-ча-ла у-бе-ри э-то-го пси-ха. – И замолчал – выдохся напрочь.
Адъютант поозирался, не сразу поняв, чего от него хотят, потом судорожно полез рукой в кобуру, не обнаружил там пистолета – маузер был заткнут за пояс. Но вот наконец вскинул его и выстрелил пулеметчику в грудь. Тот упал не сразу – сначала подломились ноги, и он еще лупил в небеса, стоя на коленях. Наконец солдат вытянулся во весь рост. Новый разрыв осветил его лицо: зубы оскалены, белки выпученных глаз сверкают.
– Е-дем! – прошелестел Хабад, и адъютант впрыгнул в открытую дверцу машины. Водитель нажал на “газ”.
Справа у самой дороги вырос огненный столб. “Роллс-ройс” бросило на обочину, Хабад ударился лбом о пуленепробиваемое стекло. Водитель сумел вывернуть руль, и они помчались дальше. Позади ярко вспыхнуло, с треском обрушились бамбуковые стены хибары. Вдруг кто-то возник перед бампером, широко раскинув руки. Водитель попытался было затормозить.
– Впе-ред! – скомандовал Хабад – голосовые связки по-прежнему не слушались его.
Тело тяжело ударило в лобовое стекло и исчезло.
– Кажется, это был ко… командир когорты, – полуобморочно пробормотал адъютант. Неужели он мог разглядеть лицо в этом сером пятне? Хабад с ненавистью посмотрел на него. Насколько проще, когда это всего лишь некое безымянное тело! Вот кретин!..
…И зачем он только отправился на передовую? Впрочем, этот чудесный солнечный день не сулил ничего плохого. Он ведь только хотел поздравить войска с Днем Революции и наградить отличившихся, что всегда поднимало боевой дух. Теперь же этот дух выйдет весь. Не самый плохой каламбур…
Противник неожиданно перешел к активным действиям и эффект, против всех ожиданий, оказался ошеломляющим. Значит, все-таки новый командующий… Новый…
Машину подбросило на ухабе, и Хабад снова ударился – теперь уже макушкой о потолок салона. Зубы клацнули. Позади грохотало все сильнее, хотя “роллс-ройс” быстро удалялся от расположения боевых частей. Неужели огненный вал идет следом?!
Вал не дошел… Машина благополучно выбралась на шоссе и помчалась в тыл. Следуя великолепной интуиции водителя, “роллс-ройс” виртуозно огибал воронки от бомб и снарядов. Прекрасный малый, этот Пекар, – подумал Хабад о водителе. – Жаль расставаться. – Но дело было решенное.
С утра Хабад объезжал на джипе выстроившиеся манипулы. Бойцы дружно кричали: “Да здравствует свобода! Ура!” А он стоял, вцепившись левой рукой в металлическую скобу, чтобы не покачнуться на колдобине, правую держал у козырька. На сей раз он молчал. Поздравления выкрикивал командующий фронтом, он же и вручал красно-черные значки “Соратника”. Хабад был не в настроении. Уже часов с десяти он стал чувствовать, что не все в порядке – что-то произойдет, не может не произойти. Он изо всех сил пытался подавить в себе это чувство, но праздничное настроение все равно было напрочь испорчено.
Торжественный обед для офицерского состава был организован в штабе головной когорты. Ее командир, мощный негр, еще лет двадцать назад бежавший с группой повстанцев из Джубы и многократно отличавшийся при создании ЩИТА СВОБОДЫ, не пьянея, произносил тост за тостом. Он внимательно следил, чтобы все присутствующие пили до дна. Только самому Хабаду не навязывал свою волю. Лидер Революции сидел, откинувшись на спинку кресла, мрачно смотрел на празднество и лишь изредка пригубливал стакан с бренди.
Несмотря на полевые условия, стол ломился от угощений. Фирменным блюдом были молочные поросята с маисом, однако у Хабада напрочь пропал аппетит. Но и совсем уйти из-за стола он все ж таки не решался – среди военных пойдут нежелательные разговоры. Зачем наживать себе лишние проблемы?
