клозете лишь с третьей попытки…
Давно уже мне этот Очкарик не нравится, а вот прицепиться до сих пор было не к чему. Круглый, лоснящийся – помесь пончика с крутым яйцом, довольный, поблескивающий стеклами очков и золотом дужек. Всем довольный, со всеми приветливый (даже с последним привратником), вечно улыбающийся (этак про себя и для себя) и невероятно, невообразимо лживый – ни одного слова в простоте не скажет: так, чтоб без задней мысли, без скрытого смысла или какого-нибудь подвоха. Приторно-лживый – от одного его взгляда у меня слипаются губы, хочется прополоскать рот и проплеваться как следует…
Да-с… А от Ван Куо ни ответа, ни привета. Шифр Крота пока что не по зубам даже лучшим японским “железкам”. А время уходит. Прямо-таки кожей чувствую, как оно утекает, лишая сил, уверенности, а значит, и победы…
Куча мусора – только и всего. Куча мусора – и что в ней такого особенного? Старая ветошь и пакля. Но не нравится мне она и все тут. Шестое чувство старину Краковяка еще никогда не подводило. Неужто мина там? Не-ет, не то… Я ж прощупал подвал на сей предмет. А что тогда? Микрофон? Телекамера? Просто крыса? Все не то. Не знаю… И не проверить никак. Даже пошевелиться не могу, не то что подползти туда и рученькой пощупать – сразу засекут. “Размазался” ведь я…
Этим мальчикам задницу бы подставлять, а не в мужские игры играть. Шепчутся, хихикают, друг дружку за бока хватают. А на тряпье это подозрительное нуль внимания. И меня хоть бы кто из них учуял, вздрогнул ни с того ни с сего, обернулся бы лишний раз, издырявил взглядом мой простенок. Ни хрена!.. И почему их Папочку еще не прихлопнули “торпеды” Рваных Ушей? Или у него в личной охране ребятишки посерьезней? Уши – они шутить не станут и спуска не дадут: всегда в напряге, всегда на взводе – только подставься…
Ну, вот и Очкарик с двумя бугаями. Наверняка отставники из морской пехоты. Нанять профессионалов – разве в “Спичечном коробке” зелененьких достанет? Отдавать этим гнидам – пожалуйста, а пустить на стоящее дело – ни за что. Тут же раздадутся вопли о режиме экономии, о бедности программ ЮНЕСКО, ЮНЕП, ЮНИСЕФ и прочих еще трепещущих трупов. То ли бюрократическое помутнение мозгов, то ли в Секретариате каждый второй – подсадная утка. Скорей всего, и то, и другое…
Бугаи озираются, играют “пушками” – того гляди выронят из волосатых клешней. А он что? Спокоен, внутри-то он спокоен, как труп в морге, и лишь притворяется испуганным – не больно старательно играет, но для этих обезьян достаточно…
Где же у него этот чертов контейнер? Интроскоп мой впустую греется – в сетке поисковика одни нули. Не иначе в кейс вмонтирован, а там наверняка экранировка. Так ведь дождешься: передаст денежки – и с концами. А из Папочки уж ничего не выковыряешь!..
– Хм… Господа! – звучным, хорошо поставленным баритоном обратился Очкарик к “парнишкам” Папочки-Борбо-вича, застывшим в настороженных позах (руки в карманах или за пазухой). – Я официально уполномочен административным директором… И согласно нашему… хм… соглашению, передаю вам плату за охрану Генерального представительства в октябре месяце… Прошу пересчитать. – Пощелкал цифровым замком и протянул кейс ближайшему “мальчонке”.
Тот среагировал не сразу, опасливо взял емкость в руки, будто там могла оказаться бомба, потом быстро передал назад – остроносенькому и востроглазенькому типчику в бежевом плаще и точно такой же шляпе. Его Анджей до сих Пор почти и не замечал, верно, из-за полной и окончательной неприметности. Типчик открыл кейс и, бросив мгновенный взгляд, оценил содержимое, затем поворошил тугие пачки зелененьких, поковырял одну ногтем, потер пальцем и пропищал:
– Порядок.
В этот момент мой интроскоп наконец-то заработал: в одну из пачек сотенных купюр была вложена микропленка. Дистанционный дубликатор тихонько затиликал, считывая информацию. Вот тут-то все и произошло…
Первым среагировал главный мордоворот Папаши Бор-бовича (тот, что до сей поры стоял позади всех). Он выхватил из-под плаща “узи” и разрядил магазин в наезжавшую на него машину. Нулевой эффект. Остальные боевики остолбенело смотрели на эту чертовщину. Охранники Очкарика, пятясь, дружно нажимали на курки своих никелированных револьверов. Пули пролетали сквозь лишенные стекол окна автомобиля, ударяли в бетонные перекрытия подвала и, вышибая искры, рикошетили от стальной арматуры. Впиваясь же в тело водителя, они как будто не причиняли ему никакого вреда. А сам Очкарик каким-то образом очутился на крышке двухметрового пыльного контейнера и что-то беззвучно кричал.
Анджею очень хотелось выскочить из подвала и мотануть куда-нибудь подальше из этого сумасшедшего города. Но он таки в очередной раз сумел обуздать свой безотчетный порыв. Выдержка – превыше всего…
Водитель автомобиля походил скорее на огромную серую тряпичную куклу, а не на живого человека (это уж Краковяк потом разглядел – когда все кончилось). Да и сам драндулет неопределенной Марки и возраста производил странное впечатление: багажник, капот и дверцы не имели ручек и замков, панель управления представляла собой грубую имитацию, а колеса были без шин.
Однако ж в те секунды никто не мог анализировать увиденное, да и рассмотреть как следует машину не было времени. Автомобиль, возникнув из ничего – из груды лежащего в центре подвала старого барахла, которое уже давным-давно чем-то тревожило Краковяка, – взревев несуществующим мотором, устремился к дверям, с грохотом сшибая на пути вполне вещественные преграды: ящики, ржавые остовы мотоциклов и пустые баки для мусора.
Наконец заработали автоматы остальных “парнишек”, и тело водителя стало походить на ситечко. В этот момент драндулет врезался в контейнер, на котором топтался Очкарик. От удара ооновец пошатнулся и, судорожно взмахнув руками, полетел вниз. Контейнер спустя мгновение рухнул на него. Автомобиль покореженным бампером боднул контейнер еще раз, протащил с полметра, потом мотор взвыл, заперхал и заглох.
Сменив рожки, “парнишки” продолжали высверливать в водителе дырочки. И хотя тело его дергалось от попаданий, руки по-прежнему мертвой хваткой цеплялись за руль.
Потом невдалеке завыла полицейская сирена (как потом выяснилось, копы ехали по какому-то другому делу), и все вмиг переменилось. Не забыв прихватить кейс, охранники гурьбой ринулись на улицу, поспешно запихивая под плащи “узи” с опустошенными магазинами и горячими стволами. Ооновские же охранники, продолжая сжимать в руках бесполезные револьверы, медленно приближались к раздавленному телу своего шефа.
Теперь намучаемся, вычисляя нового осведомителя Папаши, – думал Краковяк, мучительно страдая от невозможности вытереть пот со лба. – Труп за трупом – пошла полоса…
