– В прошлом году наткнулись на кости в бетонной плите, – рассказывал Энди. – Рабочие делали кладовую для пиццерии на Восьмой авеню. Девушка. У нее на голове еще оставались волосы, а запястья были связаны веревкой… Сфотографируйте, пожалуйста!
Один из помощников направил объектив на предмет, лежащий внизу.
– Что это? – произнес Майк.
– Похоже, носок. Мужской. Я надеялся, найдем что-нибудь из ее вещей.
Энди объяснил, что одежда очень помогает в идентификации. По старинной одежде, одежде с товарными знаками можно определить время захоронения. По современной одежде с логотипами и лейблами – точно установить даже место покупки.
– Ее могли связать этим носком?
– Заткнуть рот. Но не связать, он слишком короткий, «j хмурился Энди, осматривая каждую трещинку за кладкой.
Майк зашуршал коричневым бумажным пакетом.
– Если так и было, надо взять с него слюну для анализа ДНК.
– Не больно-то на это надейтесь. – Энди знал свое дело. – Все будет зависеть от того, сколько она здесь пробыла. Но тут какие-то отверстия в задней стене… Профессор, вы еще здесь? Что у нас снаружи?
– Сейчас там небольшой дворик.
– Потому она и обглодана до косточек, Майк. Вполне возможно, она далеко не двести лет здесь пробыла, – сказал Энди.
– Трупные черви?
– Скорее мыши. Через эти трещины мог забраться любой мелкий хищник. Они обглодали плоть, а сухожилия не тронули. К тому же тело могло просто сохнуть – что-то вроде мумификации.
– А те останки в бетонной плите вам удалось опознать? – вспомнил Майк.
– Там была монетка, – проговорил Энди. – Десять центов 1966 года. Ее могли убить позже, но не раньше.
Зацепив пинцетом темный носок, он поместил его в пакет.
– Здесь тоже могут быть монеты, – предположил Майк.
– Пока не вижу. Зато здесь что-то круглое.
Энди протянул руку и достал небольшое кольцо. Ассистент запечатал его в прозрачный пакет, который надписал и передал мне. Тусклый металл, усыпанный по поверхности мелкими осколками, отливал слабым золотистым цветом. На самом широком месте виднелись черные линии гравировки. Это могли быть инициалы.
– Кажется, тут буквы А и Т, – сказала я.
На кольце не было ни даты, ни пробы. Я бы сказала, что это недорогое кольцо, которое могла носить молодая женщина.
– Смотрите, – обрадовался Энди. Он лежал на полу. Когда Майк подошел к нему с фонарем, Энди подвинулся. – Здесь какая-то надпись.
– Где?
– Похоже, в кирпичную кладку попал кусок ткани. Видите слева?
Майк направил свет в нишу и прочел:
– «Крысиный яд Каплоцелли». Произведено в… Первые три буквы можно расшифровать как Детройт – здесь видны буквы Д, Е и Т.
– А дата? – спросила я.
– Терпение, детка, – ответил Майк. Он уткнулся носом в стену. – Нарисован череп и кости. «Беречь от детей»… Наш писатель чист. Яд расфасован в тысяча девятьсот семьдесят восьмом году.
Глава 6
Помощники Дорфмана принялись разбирать стену вокруг ткани, чтобы приобщить ее к остальным предметам.
– Она оказалась здесь не раньше семьдесят восьмого года.
– С кляпом во рту и в чем мать родила?
– Не исключено. Но яд мог уничтожить все, что было на ней…
– Она точно была жива, когда ее замуровали? – Ужасная картина ее предсмертных мук стояла у меня перед глазами. Мною овладел какой-то животный страх.
Энди и Майк переглянулись.
– Какой смысл затыкать рот мертвому человеку, правда, Майк? – проговорил Энди.
– Может, они тут играли в какую-нибудь странную игру, – ответил детектив. – Что у нас дальше?
– На сегодня хватит, – решил Энди. – Позаботьтесь о том, чтобы полиция взяла здание под охрану. Сейчас я даже не стану все это трогать, а с утра начну обрабатывать с головы до ног.
– Что ты думаешь найти?
– Следы ударов тупым предметом. Или старых переломов. Все, что может помочь с установлением причины смерти. Сомневаюсь, что она умерла от недостатка кислорода. В общем, переломы и больные зубы. Потом сопоставим эти данные с медицинскими картами. Может быть, удастся ее опознать.
– Мисс А.Т. пропала лет двадцать пять – двадцать шесть назад, – рассуждал Майк. – Нам осталось узнать всего лишь, кто она такая и кто ее сюда определил.
Теперь мне нужно опознать двоих. Эту женщину и насильника. Они ничем не связаны, кроме того, что я не знаю их имен и не представляю, как они выглядят. Как бы я хотела поскорее это выяснить.
– Условия работы здесь далеки от идеальных. Утром мы вышлем бригаду и перевезем скелет в морг, – рассудил Энди.
Майк позвонил своему лейтенанту, чтобы через него вызвать начальника окружной полиции и организовать охрану здания. Мы остались дождаться полицейских, а пока вышли на улицу. Нужно было посадить Нэн Тот на такси и отправить ее к мужу и детям.
– Ты на машине? – спросил Майк.
Я мотнула головой.
– Надень перчатки. У меня машина за углом. Есть хочешь?
Было уже за одиннадцать, и желудок издавал красноречивое урчание, напоминая о том, что час ужина давно миновал.
– Что такое «борборигми»? – вдруг спросил он.
– Последний вопрос из «Опасности»?[4] – устало спросила я. – Даже и думать не буду, готова сразу отдать двадцатку – только бы скорее поесть.
Сколько я их помню, каждый вечер, когда мы оказывались вместе, Майк и Мерсер на спор задавали мне последний вопрос из телевикторины. Где угодно – в баре или на месте преступления. Майк всегда находил способ прерваться и начать свою игру с вопросами. В колледже он изучал военную историю и мог описать чуть ли не любое сражение или биографию генерала, причем он знал о нем все вплоть до того, какого цвета была его лошадь.
– Отгадаешь – плачу за двоих.
Майк прыгнул в машину и запер двери, оставив меня на холоде. Я забарабанила по стеклу.
– Не знаю я. Я уплачу за твой ужин, только открой.
Он открыл дверь и перекинул несколько папок с бумагами на заднее сиденье.
В ногах у меня валялся недоеденный сэндвич с копченой колбаской. Кто-то умудрился на него наступить.
– Борборигми – это мускульные сокращения и повышение перистальтики, благодаря которым происходит перемещение содержимого в кишечнике, – решил просветить меня Майк.
– Это сегодняшний вопрос?
– Нет, конечно. Просто мне доктор рассказывал как-то, что это за урчание. Вот и твой красивый плоский живот издает эти звуки. Когда желудок полон, эти звуки не слышны. А сейчас от них оглохнуть можно. Дотерпишь до «Примолы»?
– Дотерплю. А я-то готова была предположить, что битва с борборигми была поворотной точкой в Крымской войне.
Мы отправились в мой любимый итальянский ресторан на углу Восьмой авеню и Шестьдесят четвертой
