убежала по делам, а Стефани и Кати все еще говорили. Стефани обнаружила, что Кати встречается с ее мужем уже больше года. Они с Джеймсом вовсе не пытались скрыть свои отношения от кого бы то ни было. Кати не видела в этом необходимости, потому что понятия не имела, что они делают нечто предосудительное.
Кати же обнаружила, что ее дружок живет вместе со своей женой, – несмотря на то что последние несколько лет со времени их переезда в Лондон между ними бывали трения, они, несомненно, по-прежнему муж и жена. Она узнала, что Финн, к счастью, избавлен от такого бедствия, как развод родителей, и проводит с отцом не одну только субботу, а половину недели, а вторую же половину не может дождаться, когда снова увидит папочку. Еще Кати узнала, что, тогда как она сама полагала, будто поглощенный работой Джеймс в Лондоне терпит неудобства и жертвует комфортом, Стефани считала то же самое о его жизни в Линкольншире.
Обеим пришлось признать, что Джеймс ведет двойную жизнь. Стефани, у которой было два дня, чтобы привыкнуть к этой мысли, пыталась перенацелить свой гнев и сфокусировать его на Джеймсе, а не на Кати. Когда она вспоминала, что Джеймс точно так же дурачил Кати, ей было трудно ее ненавидеть.
В конце концов она спросила:
– И как же мы теперь поступим?
– Я хочу позвонить ему и сказать, чтобы он больше меня не беспокоил, – проговорила Кати сквозь слезы. Прежде никто еще не наносил ей такого удара, и она восприняла правду очень болезненно. – Я бы не стала красть мужа у жены, Стефани, ни за что! Можете мне поверить. Так бы и убила его своими руками. Я сейчас упакую его вещи и отвезу их в клинику, чтобы больше никогда в жизни его не видеть.
– Не знаю, – медленно произнесла Стефани. – По-моему, нам не стоит действовать поспешно. Не нужно говорить ему, что мы все узнали, пока не решим, как нам лучше всего поступить. Никогда не открывай карты преждевременно, говорит моя подруга Наташа. Их всегда можно использовать в подходящий момент, но стоит их раз показать, и этого уже не поправишь.
Стефани сама не знала, почему хочет отсрочить объяснение с Джеймсом. Пожалуй, отчасти потому, думала она, что было страшно – вдруг, когда она скажет ему, что знает про Кати, он с облегчением вскинет руки и воскликнет: «Аллилуйя, наконец-то мне не надо жить во лжи! Теперь я могу оставить тебя и соединиться с любимой женщиной». Ей казалось, что такого унижения она не перенесет.
– Я понимаю, что странно об этом просить, – сказала она, – но давайте подождем хотя бы до завтрашнего утра. Еще сутки ничего не решат.
– Хорошо, – с трудом выговорила Кати. – Если он мне сегодня позвонит, я попробую сделать вид, что все нормально.
– Лучше просто отключите телефон, – посоветовала Стефани, – и пускай он ломает голову, чем вы занимаетесь.
Кати вытерла лоб и бессильно облокотилась о кухонный стол. Конечно, она подождет, раз Стефани просит, ведь у нее больше прав на Джеймса. Кати теряет любовника, а Стефани может потерять мужа и отца своего ребенка. И все же едва ли Стефани сейчас хуже, чем ей! Неужели все происходящее – правда? Джеймс – милый, смешной, любящий Джеймс? Кати всегда считала, что люди, с которыми плохо обошлись возлюбленные, сами это на себя навлекли.
Нет, неверно сказать, будто они заслужили все это, но она верила: если вести себя тактично, во всем поддерживать партнера, не ограничивать его свободу, он отплатит тебе тем, что будет с тобой честен и искренен. Она никогда не вынуждала Джеймса лгать. И ведь это он первым сделал шаг к сближению, а мог бы оставить ее в покое и дать ей возможность жить своей жизнью, которая ее вполне устраивала.
Этим утром все валилось у нее из рук. Джеймс – женат? Ей до сих пор не верилось, казалось невозможным. А все то, что он наговорил о Стефани? Как она всегда мешает ему видеться с сыном, как она обобрала его до нитки при разводе, как они едва сказали друг другу два слова после расставания! Сплошное вранье! Все в нем оказалось ложью, все, чему она верила, на чем построила свою любовь. Все, все ложь! И бедная Стефани, она-то до последнего дня верила, что счастлива в браке.
Кати наконец дала волю слезам, которые рвались наружу с тех пор, как она взяла трубку, чтобы позвонить Стефани. Рыдания сотрясали ее тело, и Стенли, подбежав к ней, остановился в растерянности, не зная, чем помочь. Утро все длилось, и слезы уступили место злым мыслям – обычно несвойственным Кати. Она любила видеть все в розовом свете, находить хорошее в любой ситуации. Она дважды начинала набирать номер Джеймса, собираясь сказать ему, что все знает. И что вероломство не сойдет ему с рук. Но вспоминала, что обещала Стефани подождать, а если Стефани так хочет, это самое малое, что она может для нее сделать.
Она встала, вытерла глаза, зажгла свечи, и комната наполнилась ароматом герани, поднимая дух. Она сильная, она справится!
– Ублюдок! – громко сказала она в пространство.
Глава 12
Они договорились созвониться следующим утром. У Стефани все валилось из рук, она отправилась домой и сразу позвонила Наташе, чтобы рассказать подробности разговора с Кати и посоветоваться, как быть дальше.
– Тут надо все тщательно обдумать. Нельзя открывать карты слишком рано, – сказала Наташа, когда Стефани закончила.
– Знаю, знаю. Может быть, придумаешь что-то поновее?
– Я, как ни странно, еще ни разу не сталкивалась с тем, что муж лучшей подруги оказывается двоеженцем. Так что прости, если не могу сию же секунду посоветовать, как поступить.
– Но мне очень нужен твой совет, – взмолилась Стефани. – Я не представляю, что делать.
– Ничего не делай.
– Ты это уже говорила.
– Но в этот раз я уверена. Ничего не делай, а мы пока составим план. Как ты думаешь – Кати согласится с тем, что ты предложишь?
– Думаю, да. И вообще, она, кажется, славная.
– Немного странно это слышать, согласись, – сказала Наташа.
– И тем не менее. И вообще ей, по-моему, меня даже жальче, чем себя.
– Давай встретимся ближе к вечеру, в кафе на Харви-Николс, – предложила Наташа перед тем, как повесить трубку.
Стефани наполнила ванну, легла в нее и уставилась в потолок. Она вспоминала разговор с Кати. Она была искренна, когда говорила, что находит Кати славной. Кати явно испытала сильное потрясение, пытаясь уяснить то, что говорила ей Стефани, но, уяснив, больше всего тревожилась о чувствах Стефани. Из ее слов было ясно, что она любила Джеймса и считала, что у них есть будущее, но Стефани не сомневалась: теперь с их отношениями покончено – для Кати, по крайней мере. Кати сказала, что она не из тех, кто крадет чужих мужей, и Стефани ей поверила.
Джеймс остановил машину на стоянке паба «Веселый лодочник» в маленькой деревушке на окраине Стивениджа, вылез и сладко потянулся. День был чудесный, и он предвкушал, как сейчас возьмет пинту пива и посидит на открытом воздухе в садике среди весенних цветов. Проведет беспечные полчаса в гостеприимном пригороде и снова продолжит путь. Он не собирался надолго задерживаться – по средам Финн ходил на футбольную секцию и возвращался домой около пяти. Джеймс любил быть дома к его приходу, но не хотел и возвращаться слишком рано. Иногда в отсутствие сына он не знал, чем заняться в собственном доме.
Подавая пиво, барменша ему подмигнула, и в другое время Джеймс ответил бы ей тем же, поболтал бы о погоде и всякой ерунде, беспечно флиртуя. Но сегодня он, однако, не был расположен к этому, потребовалось бы сделать усилие, а ему хотелось просто посидеть, спокойно и мирно, наслаждаясь полнотой момента, «живя настоящим», как говорит Кати. Он вышел с пивом в сад на задворках, который спускался к реке, по которой сновали утиные семейства, и сел за столик в сторонке от остальных посетителей.
Для марта было довольно тепло, поэтому он снял пиджак и засучил рукава рубашки, греясь на солнышке, как лев, который самодовольно сознает, что он – единственный властитель леса. А неплохо жить, думал он, лениво отмахиваясь от мошкары. Ему в самом деле не на что жаловаться. Он подумал, что
