необходимости стратегических знакомств. Кати не то чтобы не любила Сэм и Джеффа, но они ассоциировались у нее со строгими дядей и тетей, которые время от времени сваливаются вам на голову.
– Уже чем-то вкусно пахнет, – сказал Джефф, усиленно нюхая воздух. – Что нас ждет сегодня?
Кати огласила меню, и Сэм с Джеффом одобрительно хмыкнули. Она уже собралась предложить им аперитив, когда из кухни, размахивая деревянной лопаточкой, выбежал Джеймс в смешном полосатом фартуке. Кати отметила, что спереди фартук запятнан красным соусом, который, несомненно, был аккуратно помещен туда несколько минут назад. Иногда она думала, что, разыгрывая этот спектакль, он заходит слишком далеко, посыпая волосы мукой или пачкая щеки маслом, но все это делало его счастливым, и прежде она не видела в этом никакого вреда. Но теперь, глядя на него, Кати вдруг подумала, что он в общем-то жалкий человек, надувающий щеки от самомнения, одержимый престижем и статусом.
– Проголодались? – спросил он гостей.
– Умираем от голода, – ответил Джефф. – Мы уже несколько недель ждали этого момента.
Снова звякнул дверной колокольчик. На крыльце сгрудились Хью, Элисон, Ричард и Симона. Последовали объятия и поцелуи.
– Ну что – может быть, сразу же сядем за стол? – спросил Джеймс тоном хозяина, уверенного в том, что сумеет поразить своих гостей.
Стефани никак не могла заснуть. Она давно оставила напрасные старания и отдалась на волю скачущих мыслей, смирившись с тем, что завтра на работе будет ползать, как сонная муха. Она вспоминала рассказ Кати о случившемся во время званого обеда, одновременно ликуя и ужасаясь. Бедненький Джеймс! Нет, черт побери, он сам напросился!
За обедом шестеро гостей и Джеймс завели любимый разговор о необходимости избрания в деревне «городского совета», чтобы «проводить в жизнь разные полезные начинания», например пресечение стихийного строительства или запрещение болтаться без дела троим подросткам, любящим отпускать критические замечания в адрес прохожих с облюбованной ими скамейки возле утиного пруда. Кати возразила, что все трое на самом деле безобидны. Более того, когда однажды она тащила домой сумки из продуктового магазина, они по очереди донесли их до самого ее дома и отказались взять предложенные им три фунта за труды. Но Сэм, Джефф, Элисон, Хью и Джеймс были склонны драматизировать ситуацию, им хотелось думать, что юнцы замышляют ограбление или хулиганскую выходку. Ричард и Симона были склонны судить не так строго, поскольку сами имели сына-подростка, но упоминание о множащихся алюминиевых теплицах доводило их до спазмов. Вся семерка, считая Джеймса, как рассказывала Кати, не сомневалась, что именно она была призвана управлять таким советом, и каждый из них втайне мечтал его возглавить.
– Между прочим, – заметила Кати мимоходом, – ты знаешь, что он сделал пристройку к лечебнице с задней стороны, не получив разрешения, – как раз на заповедной территории? Он решил, что раз никто этого не увидит, то и просить разрешения нет смысла. Конечно, он боялся, что ему откажут. Не думаю, что Ричарду и Симоне это понравилось бы.
Стефани припомнила, как Джеймс делился с ней своими планами о расширении лечебницы и последующих неприятностях, которые он имел со строителями. Ей и в голову не пришло спросить его – законно ли это строительство. Ведь это Джеймс, в конце концов.
Кати сказала, что ассорти было принято на ура, и кое-кто попросил добавки, несмотря на то что впереди были еще два блюда.
– Не представляю, как это у тебя хватает терпения чистить креветки и мидии? – сказала Элисон.
– Наверное, он все-таки покупает их уже очищенными, признайся, Джеймс? – предположил Джефф. – Куда меньше возни.
– Ну нет, – возразил Джеймс, раздуваясь от важности. – Никогда нельзя быть уверенным, что их хорошо вымыли. Или что не подложили несколько протухших. Лучше перестраховаться. Я включаю «Радио-4» и приступаю.
В этот момент, как Кати рассказывала потом Стефани, она испытала злорадное чувство, наблюдая, как он сам роет себе могилу.
Жаркое было оценено как «восхитительное» и «просто потрясающее». Разговор плавно перешел на недостатки некоторых жителей деревни, особенно тех, у кого завелись деньги лишь в первом поколении.
– Но Джеймс и сам такой, – нашла нужным вставить Стефани.
– Я теперь это знаю, – сказала Кати, – но Джеймс почему-то любит, чтобы все считали, что это не так.
– Ну и что было дальше? – Стефани одновременно и хотела, и боялась дослушать историю до конца. Она чувствовала стук сердца где-то в горле и могла только догадываться, как чувствует себя Кати, которая, по ее словам, заперлась в ванной на первом этаже, чтобы без помех поговорить с ней по телефону.
– И вот… – драматическим шепотом проговорила Кати, – подошло время десерта…
И она рассказала, как Джеймс, раскрасневшийся от похвал и вина, возвестил, что приготовил свой знаменитый торт с заварным кремом.
– Я подумывал о том, чтобы сделать что-то новенькое, но потом решил, что поскольку общий дух трапезы – французский, моя старая палочка-выручалочка придется очень кстати.
Он сам принес торт из кухни на подносе с такой торжественностью, словно явил миру своего новорожденного ребенка.
– А где ты достаешь нормальные яблоки в это время года? – спросила Симона. – Они сейчас такие все безвкусные, водянистые.
– А! – сказал Джеймс. – Об этом разговор особый. Он отрезал первый кусок торта, поднял его на лопаточке, и тут Кати могла поклясться, что увидела, как он побелел словно мел, заметив, что снизу к куску пристал листик бумаги. Он попытался стряхнуть его на поднос, но Сэм увидела и, протянув руку, отцепила бумажку.
– Вот и все, – весело сказала она, комкая бумажку и кладя ее рядом со своей тарелкой.
Джеймс, по словам Кати, выглядел в эту минуту так, словно из него выкачали всю кровь до капли.
– Кажется, я на что-то его поставил, – нервно засмеялся он. – Схожу на кухню, уберу.
Кати затаила дыхание. Она ничего не могла поделать – не она должна была обнаружить, что именно прилипло к торту снизу. Ей оставалось только ждать, скрестив пальцы. Было похоже, что Джеймсу удастся выпутаться. Он положил нож и хотел уже взять блюдо, когда Хью неуклюже потянулся и ухватил кончик торчавшей из-под торта бумаги. И потянул ее.
– Не волнуйся, старик, я достану ее.
– Да что там такое? – спросила Симона смеясь, и тут настал поистине комедийный момент, когда Джеймс попытался перехватить бумагу, но его опередил Джефф.
– Вроде бы какой-то чек, – сказал Джефф и хотел уже смять бумажку, но Сэм – хвала Сэм и ее любопытству, как сказала Кати, – заглянувшая ему через плечо, воскликнула:
– Тут напечатано: «Торт с заварным кремом».
Гости засмеялись, еще не осознав всей важности сделанного открытия. Ричард даже сказал шутливо:
– Только не говори, что ты тайком от нас покупаешь готовые блюда.
Но тут Сэм резко втянула в себя воздух.
– Бог мой. Джеймс, тут еще написано: «Рыбное ассорти» и «Мясные полуфабрикаты». Как интересно…
И в комнате, как сказала Кати, повисла гробовая тишина.
Глава 17
Джеймс проснулся с тяжелой головой и пересохшим ртом. Он слишком перебрал вчера. Повернулся на спину и, морщась от света, осторожно приоткрыл один глаз. Кати, наверное, уже встала. Он глянул на будильник. Вроде бы… нет, не может быть… десять минут одиннадцатого! Или ему сегодня не надо быть в лечебнице?
Снизу доносился какой-то шум. Говорило радио, гремели тарелки. Должно быть, Кати моет посуду. Тут
