Дорогой, все будет по-моему!

сегодня утром, а она лежала к нему спиной, и спросонья решил, что это Стефани. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, где он находится и с кем. И одета женщина была в точности, как Кати сегодня вечером оделась для курсов, – в розовую расклешенную юбку и белую тенниску с розовым вязаным, как у младенцев, капюшончиком. Твою мать, мелькнуло в голове, это и впрямь Кати!

У Джеймса возникло чувство, словно он летит в пропасть. В голове зашумело, и он даже на миг решил, что сейчас упадет в обморок. Словно издалека до него доносился голос матери, которая разглагольствовала по поводу кухни итальянцев, которая всем хороша, но иногда они чрезмерно увлекаются чесноком. У Джеймса мелькнула мысль просто развернуться и уйти в противоположном направлении, прежде чем Кати подойдет.

– Джеймс? Слишком поздно!

Он выразительно поднял брови, словно она могла понять без слов его немую мольбу. Вот оно! Настал момент, когда родители и Кати узнают всю правду о его двойной жизни…

– Привет, – произнес он таким фальшиво радостным голосом, что мог показаться слегка тронувшимся. – А ты что здесь делаешь?

Родители остановились и заулыбались этой женщине, которая явно была знакомой их сына.

– У меня же сегодня занятия, помнишь? – сказала Кати самым обычным тоном. – Я только со временем напутала. Они начинаются в семь тридцать, а не в семь, вот я и брожу тут, коротаю время.

Он замер в ожидании, что вот сейчас она добавит еще что-нибудь, спросит, например, – а ты какого черта здесь делаешь, ведь только что сидел дома и ел ужин! Но она почему-то даже не упомянула об этом.

– А мы с Полин и Джоном как раз собирались перекусить на скорую руку, – кивнул он в сторону ресторана. Если бы поскорее войти туда, оказаться от нее подальше, все еще можно поправить. У него будет время что-то придумать, какую-нибудь правдоподобную историю. Можно выдать родителей за старинных друзей семьи, которые свалились как снег на голову. Он потихоньку двинулся к ресторану, надеясь, что родители поймут его намерение и последуют его примеру. Но – увы! – мама, разумеется, ни за что не могла пропустить возможность познакомиться с кем-то из его друзей.

– Я Полин, – сказала она, – мама Джеймса, а это Джон, его папа.

Кати просто стояла и глядела на них. Еще оставалась возможность выправить ситуацию. Ну хорошо, он лгал ей, что родители не общаются с ним, но он еще сможет как-то это объяснить, выкрутиться. Пока она не сказала: «Привет, а я Кати, подружка вашего сына».

– Это Кати, – опередил ее он. – Она живет в Нижнем Шиппингеме.

Он в упор смотрел на Кати и едва заметно качал головой. Она должна понять, что это означает – молчи, не говори ничего, и милая простодушная Кати поверит ему и даст шанс объясниться. Она не та женщина, чтобы затевать публичное выяснение отношений.

И она, к счастью, ничего не сказала. Только мило улыбнулась его матери.

– Ну хорошо, – сказал он, хлопнув в ладоши. – Мы лучше пойдем, чтобы не упустить столик. Пока, Кати, приятно было увидеться.

Он решительно двинулся к входу в ресторан, молясь про себя, чтобы она сейчас просто ушла.

Если она так и сделает, если она и впрямь такая любящая, невинная и доверчивая, чтобы сейчас отпустить его с миром и терпеливо дождаться его объяснений, он сумеет быть благодарным. Он никогда больше не обманет ее!

Он продолжал следовать вперед, скрестив пальцы, и услышал сзади голос Кати:

– Было приятно познакомиться.

– Нам тоже, дорогая, – отозвалась мама.

Джеймс отважился бросить взгляд через плечо и увидел, как Кати уходит в противоположном направлении. В этот миг она тоже оглянулась и слегка нахмурилась, незаметно для родителей, будто желая сказать: «Что происходит?» Он успел только сделать гримасу, которая должна была означать – все хорошо, только верь мне, и в следующую секунду завел родителей в двери «Сорренто».

– Приятная женщина. Так я не поняла – кто она?

– Просто одна жительница деревни. Часто приводит ко мне свою собаку.

Его сердце колотилось, как у загнанного зверя. Боже, еще немного, и он был бы разоблачен.

Кати никак не могла сосредоточиться на рефлексологии. Она опоздала на несколько минут – заблудилась, отыскивая нужный дом. В голове у нее царила неразбериха, и она свернула направо вместо того, чтобы свернуть налево, а когда поняла, что зашла не туда, оказалась на шоссе, уводящем прочь из города. Войдя в аудиторию, где преподаватель уже говорил вступительное слово, она пробормотала извинения, смущенно улыбнулась своим соученикам и села сзади. Она ощущала ликование оттого, что выполнила задуманное, поймала Джеймса врасплох и заставила попотеть. Теперь он места себе не находит, придумывая, как будет выкручиваться. Но в целом эпизод оставил неприятный осадок.

Если бы их встреча в самом деле оказалась случайной, если бы она ни о чем не подозревала, она, конечно, представилась бы Полин и Джону как подруга Джеймса, и вся история выплыла бы наружу. Ей не верилось, что Джеймс оказался настолько глуп, чтобы нагородить столько лжи! Как он вообще мог рассчитывать, что все останется шито-крыто? И что все замешанные в деле стороны будут довольны и благополучны? Правда заключалась в том, поняла она, что Джеймс не думает ни о ком, кроме самого себя. Но теперь она выбила его из колеи. И это здорово.

Она постаралась вникнуть в слова преподавателя, всматривалась в сложную диаграмму, изображающую строение человека. Ей надо держать мысли в узде для разговора с Джеймсом, когда она вернется домой. Надо возмутиться, потребовать, чтобы он вразумительно объяснил причину своего вранья про родителей, и при этом ничем не выдать того, что ей известно о нем все! И она точно знала – он ни за что не скажет ей всей правды… если только она сама ему ее не преподнесет!

Когда Кати вернулась домой, Джеймс уже ждал ее. Не успела она закрыть входную дверь, как он вскочил с кресла:

– Я тебе сейчас все объясню.

Помни, что ты милая, доверчивая Кати, и не заходи слишком далеко, напомнила она себе.

– Я слушаю.

Джеймс явно подготовился, и она решила дать ему высказаться.

– Я не смог тебе сказать, – начал он, – собирался, но не смог. Правда в том, что мама недавно связалась со мной. Она сказала, что жалеет о том, как вела себя, и хочет помириться. И я пригласил их, чтобы попытаться наладить отношения.

Он замолчал. Кати не знала, закончил он или нет. Он, кажется, ждал, что она ответит.

– Но это же замечательно! Я только одного не пойму – почему ты скрывал от меня?

– Потому, что я ничего не рассказал им о тебе. Потому я и пригласил их в Линкольн, а не сюда. Понимаешь, я подумал, что для них это и без того большой прогресс – признать, что мой брак распался не по моей вине. По-моему, они едва ли готовы принять факт, что теперь у меня другая женщина. Пока еще нет. Они наверняка станут думать, что мы с тобой сошлись, еще когда я жил со Стеф, что я разбил семью и ты послужила причиной. А я не могу допустить, чтобы они питали к тебе враждебные чувства.

Ей пришлось отдать ему должное – он справился неплохо! Она положила ладонь ему на локоть:

– Но все-таки почему ты не рассказал мне? Я бы все поняла. Я была бы очень рада, что ты наладил с ними отношения.

Он посмотрел на нее, как счастливый щенок:

– Конечно, ты права. Прости меня, дорогая. Я тебя недооценил. Просто… я не привык еще жить с таким чутким и отзывчивым человеком, как ты!

– Но я считала, что между нами нет секретов, – сказала Кати, сумев избежать даже намека на сарказм.

– Я знаю, ты права. Но иногда я забываю, до чего ты потрясающая женщина. После всех лет, проведенных со Стеф… Она никогда меня не понимала.

– Я думаю, все просто замечательно. И когда ты почувствуешь, что готов им все рассказать, мы пригласим их к нам сюда и станем настоящей семьей.

– Непременно! – Он обнял ее, и она почувствовала сквозь его рубашку, что он весь в поту.