больше. Ой, мама. Да за что ж ему такое наказание-то, он ведь честный…?
– Данаб, потише, – порекомендовал висящий прямо над келерийцем Ибба.
Видя на сканерах всю процедуру, он уже пожалел, что отправил туда Данаба. Надо было самому идти. Так нельзя, Устав Высадки запрещает. Тьфу, напасть. И поменяться уже никак, время уходит. Дегир со спутника докладывает, что зашевелилась уже вся планета. К месту их высадки начали стягиваться атмосферные корабли. Ну-ну, стягивайтесь. Без орбитального прикрытия много вы тут не навоюете. А где, кстати, это самое орбитальное прикрытие? Что за странные пираты….
– Да не могу я потише, – в голосе Данаба начали проскальзывать нотки безумия. Это не абориген, это овощ какой-то.
– Другого нет, Данаб. Время, время. Заканчивай. Не знает, пусть ведет к тому, кто знает. Давай, тряси его.
– Какой цветок самый редкий на вашей планете? – сделал последнюю рычащую попытку Данаб. Ибба вздохнул…, но, кажется, сработало. Да, наверное, с туземцами надо пожестче.
– Я не знаю, – пискнули динамики сканеров, старающиеся передать интонации допрашиваемого. Перевод, оставшийся в имперских базах со времен последних визитов имперцев на планету, пока работал нормально.
– А кто знает? – Данаб сбавил обороты, а Ибба усмехнулся. Если этот абориген думает, что Данаб успокоился, то он ошибается. Ровный голос келерийца означал последнюю стадию перед бешенством.
А Степаныч вовсе и не думал, что это чудище успокоилось. Вовсе и не думал….
– Я не знаю, – если бы земля сейчас расступилась, Степаныч бы туда с таким удовольствием нырнул….
– А кто знает? Где у вас ближайший доступ к банку данных?
Степаныч и в нормальной-то жизни с такими словами обращался весьма осторожно, а уж сидя под медведем-то….
– Там, – а-а, была не была. Всё одно глюки, всё одно в психушку. А что? Там тоже люди живут. Степаныч слабо махнул рукой назад. – Там.
– Где там? – худая каланча, вылезшая из живота медведя, наклонилась настолько близко, что Степаныч даже смог разглядеть крапчатые глаза этого ужастика.
– А-а…, это там, там, – Степаныч вдруг понял, куда ему надо. Точно. В сельсовет ему надо. Там и милиция, там и фельдшер сидит. Иногда. – Там, там.
– Данаб, есть реакция диалога, – Ибба подался вперед в боевом кресле. – Бери его, пусть показывает.
Дальше все было быстро.
Келериец, запрыгнув в свою замаскированную капсулу, одним из манипуляторов подхватил туземца и почти воткнув ему в лицо выдвижной сканер с динамиками, на предельно низкой высоте двинулся вперед.
– Тут? – черная змея, вылезшая из пасти медведя Степаныча не пугала уже ничуть. Он уже смирился с тем, что она разговаривает, и теперь по всем правилам глюков нес всякую чушь, только бы эта дрянь поскорее отвязалась.
– Тама, тама, – махнул рукой Степаныч, показывая на облупленное здание сельсовета. – Внутрях.
– Пошли, – из живота медведя опять показалась эта худющая каланча. Степаныч пожал плечами: пошли, так пошли.
В сельсовете было только новый электрик, молодой парнишка, увлеченно режущийся в какую-то игрушку на компьютере. Он ничего не понял. На его лице отразилось только непонимание, когда отвернувшись от компьютерных монстров, он увидел перед собой точно такого же.
– Степаныч?
Жуткая каланча одной рукой взяла парня за шиворот и пересадила на пол. Выдвинув из рукава какой-то штырь, она воткнула его куда-то в компьютер и замерла на несколько секунд. Электрик только и успел, что пошевелиться, как каланча развернулась к Степанычу.
– Тейдская фиалка, – в булькающем голосе слышалось удовлетворение.
– Фиалка, фиалка, – Степанычу море уже было по колено.
– Тенерифе? – спросил голос. – Кальдера Лас Каньядас? Знаешь?
– Да все я знаю. Давай уж, не тяни, зови фельшака, пусть упаковывает, – вяло махнул рукой Степаныч.
И это стало ошибкой.
– Группировка спутников приведена в полную боевую готовность, – ровным, сухим тоном докладывал обстановку Дегир. – Орбита – шестьдесят три энергетических объекта планетарной обороны готовы к бою. Наземные силы – сто шестьдесят атмосферных транспортов и истребителей. Все направляются в последнюю точку. Почти вся поверхность планеты покрыта точками базирования атмосферников, и времени на месте у вас будет минут двадцать по местному исчислению….
– Да уж, неплохо подготовились наши пираты, – проворчал в микрофон Ибба, слушая, как заброшенная заповедная планета раскрывается во всей оборонительной красе.
– И это не все, – Дегир не изменил интонации, но Ибба нутром понял: дело туго. – Обнаружено большое количество пусковых установок противокосмической обороны поверхностного базирования. И знаешь, что это за установки?
Ибба промолчал. Зачем спрашивать, Дегир сейчас сам все скажет.
– Это кинетика, командир. Сотни и сотни установок кинетики.
– Ничего себе, – прошипел сквозь стиснутые зубы Ибба. – Сотни? Это где они столько денег взяли? Келерийцы в имперскую-то армию продают по десятку-два, а тут сотни.
– Да уж, подготовились более чем серьезно. Поэтому я еще раз повторяю: высадились, абориген первым, Данаб вторым. Цветок взяли – и бегом оттуда командир. На форсаже. Буду подбирать вас на ходу.
– Принято, – сумрачно сообщил Ибба.
Три боевых капсулы, ведомые желтым зверем Данаба, рассекали ставшее враз неприветливым пространство заповедной планеты. До посадки оставались мгновения.
А Степанычу уже было хорошо. Он со всем смирился, все уже понял. И черноту ящика, в который его запихнули, он принял, как родную. Все правильно. Сейчас его привезут куда надо, и вот там-то и будет счастье. Вот-вот. Ага, точно, гул стал тише. Вроде приехали. Жизнь налаживается, сейчас поправят. Районная больница – это хорошо.
Но за распахнувшейся дверью больницей и не пахло. Пахло другим.
В распахнувшуюся дверь ворвался запах тепла, моря, каких-то неведомых цветов. Степаныч и в мыслях себе такой запах не мог представить. А уж вид….
А вид был тот еще. Один раз, давным-давно, Степаныч попал на какой-то фильм. Привозили к ним в клуб. Фантастика назывался. Войны какие-то. Звездные, кажется. Так вот сейчас он с ужасом увидел, что попал он вместо районной больницы как раз туда. Нет, он не врет. Он же честный. Точно туда. Он даже тогда запомнил, как оно там в фильме выглядело. Больно непохоже было на Землю. Он хорошо запомнил. И это место было точь-в-точь то самое.
И тут он понял….
– А-а-а-а-а!!!
Черная каланча, склонившаяся над ним, даже отшатнулась от дикого вопля, исторгнувшегося из груди осознавшего страшную реальность Степаныча.
– А-а-а-а-а!!! Демоны! Черти! Инопланетяне! А-а-а-а-а!!! Пустите! Демоны.
Он брыкался, плевался, извивался. Он все понял. Он не хотел к инопланетянам. Он хотел домой. В милицию. В психушку. Куда угодно….
– Что случилось, Данаб? – голос Иббы не предвещал ничего хорошего.
– Не знаю, – келериец с изумлением смотрел на извивающегося и вопящего аборигена. – Запоздалая реакция?
– Засунь ему в задницу его реакции, – рявкнул Ибба. – Быстрее за цветком.
Но, правда, тут же поправился.
