личностей-то много, шелупонь всякую не меняют. Такие имена как насини Уратон или зол-италь Динор тебе что-нибудь говорят?
– Нет! Это неправда!
– Правда, сынок, правда. Когда вернешься, можешь с ними пообщаться, они тебе свои соображения по этому поводу расскажут.
– Вернешься?
«Ну, наконец-то, – вздохнул Семен, – сколько можно уже было тебя цеплять?»
– Именно. Я прошу помощи. И в качестве ответного жеста готов помочь тебе вернуться к своим.
– А твое начальство в курсе? – поинтересовался Каллимо.
– Мое – в курсе. А вот выше – не уверен, – обезоруживающе улыбнулся Точилинов и развел руками.
– И что ты скажешь им, когда «поможешь» мне уйти? – Подозрительности в голосе парня хватило бы на троих.
– Пусть это будут мои проблемы, ладно?
– А почему я должен тебе верить?
– А нипочему, – Семен пожал плечами, – мое слово против твоего. Просто, да?
– Не очень похоже на честную сделку.
– А в противном случае, – вот тут можно и агрессии добавить, – ты останешься здесь навсегда. Твой папа что-то не торопится присылать запрос. Подумай.
Каллимо закрылся, ушел в себя. Обиделся. Ничего, тебе сейчас полезно. Задумайся о будущем. Не хочется молодость-то губить.
– Подумай, – вслух произнес Семен, – я тебя не тороплю.
Молчание в ответ. Точилинов подождал немного и сделал жест охране:
– Уведите.
На входе из крыла, где содержались пленные аталь, Семен нос к носу столкнулся с Гермесом.
– Ну что? – недоверчиво поинтересовался он.
– Ждем, – доложил Точилинов. – Пошел думать.
– И долго он собирается думать?
Понять Гермеса было можно. Проблема стояла остро, и в этой проблеме крайним оказывался именно он, Гермес.
Если смотреть со стороны, ничего особенного не происходило. Ну попали три француза в плен. Ну маги. Так аталь за них запросили ни много ни мало Второго Главу Совета Ветвей, которого каким-то чудом удалось добыть экскоровским разведчикам. Считай, седьмого по значимости человека в Зеленом Лепестке. Ну, то есть, конечно, не человека, а аталь. На такой размен наверху пойти были никак не готовы. И как ни убеждал Гермес, как ни упрашивал и ни доказывал, ответ был один: «Нет!» Маги, конечно, редкие звери, но такую птицу за них отдавать – извините.
Однако и своих бросать – последнее дело. Так что Гермес начал принимать во всем этом более чем деятельное участие. Дело было в том, что Жан-Пьер Февалле, один из пропавших, работал над теорией самого Гермеса, в которую, правда, никто не верил. Согласно этой теории, совмещение двоичного компьютерного кода и рунной магии способно генерировать принципиально новые магические узоры. Фактически, Йенсен предлагал открыть новое направление в магии, и без того почти не изученной. Наверху эта идея одобрения не получила, но группе французов, возглавляемой Мари Сорен, как-то удалось получить разрешение на факультативное развитие. Февалле как раз работал в этой группе и, по слухам, начал получать кое-какие результаты. В свете всего этого Гермес, курировавший группу Сорен, был более чем заинтересован в возвращении магов домой.
А два дня назад Колобок под страшным секретом поведал и еще одну причину, по которой Йенсен, в обход всех указаний, организовывал спасение французов. Как шепотом, поминутно оглядываясь, рассказал Колобок, пропавшую троицу возглавляла сама Мари Сорен, общение Гермеса с которой давно перешагнуло рамки обыкновенного кураторства проекта. Семен даже не стал спрашивать, откуда тот знает такие подробности. Мастер коммуникационных узоров – он и в Африке Мастер. Кто как не он должен уметь собирать информацию.
И вот теперь, глядя на кипятящегося Гермеса, Точилинов испытывал что-то вроде неловкости.
– День-два, не больше. Психологи говорят, что созреет.
– Много они понимают, твои психологи, – все-таки Гермесу не удалось справиться с эмоциями, – а если он нас кинет?
– Не должен. Парень-то хороший, правильный. С понятиями о чести у него все в порядке.
– О какой чести ты говоришь? Они нелюди. И мы для них нелюди. Не существует у них понятия чести, применимые к нам.
– Ты опять? – не выдержал Семен. – Зачем тогда я всё это затевал? Мы уже двадцать раз все обсуждали. Ты как будто меня и не слышал. Я веду эту операцию – с меня и весь спрос.
– А если всё сорвется? – вкрадчиво, в своей манере мгновенно успокоившись, спросил Гермес. – Толку- то нам от спроса с тебя, если ничего не получится!
– А ты предлагаешь что-то другое? Где примерно находятся ребята, мы и так знаем. Он добавить к этому ничего не может, хоть на куски мы его разрежем, – он все это время здесь сидел. Что дальше?
Гермес молчал. Молчал и дышал, дышал и смотрел.
– Ничего, – после минутной паузы произнес он. – Я просто готовлю группу на послезавтра.
Развернулся и ушел. Точилинов смотрел ему вслед, и в голове вертелся только один вопрос: «Как
Глава 8
Беда всегда приходит неожиданно. Даже если ты ждешь ее со всех сторон и готов встретить. Все равно, первый колокольчик, рассказывающий о том, что беда уже здесь, гремит как гром среди ясного неба. Подготовиться к этому совершенно невозможно. Но можно быстро понять, что именно случилось. А дальше – не зевай…
Беда свалилась в 16.00 по местному времени Зеленого Лепестка, когда до выхода оставалось меньше суток. Да что там суток – выходить группе утром. Привез беду маленький симпатичный колокольчик – девчонка-почтальонша, стойку на которую делали все оголодавшие по женскому вниманию кобели под погонами. Помимо просто почты, она привозила сплетни, слухи и байки. В этот раз к ним добавились фотографии.
– Командир, не нравится мне всё это, – Вася, заполнивший собой весь проход, держал в руках несколько снимков.
– Что случилось? – Семен поднял голову от распечаток и карт, над которыми они с командиром группы спецназа, готовившейся к выходу, корпели уже третий час.
– Там аталь наших пленных вывесили.
– В смысле «вывесили»? – переспросил командир спецназа.
– Где – там? – Это уже Точилинов.
– Вот, – Вася положил на стол фотографии. – Что смог – забрал, но остальное у ребят. И это им очень не нравится. Мне, если честно, тоже.
Семен взял снимки в руки – и его замутило. Остальные тоже в восторге не пребывали. Не может одно разумное существо так издеваться над другим. Больше сотни солдат, захваченных в плен, висели на деревьях, судя по всему, перед передним краем войск Экскора. Вид их был ужасен. Даже на расстоянии (снимок был сделан из окопов) видно было, как страшно людей пытали перед смертью. А двое солдат вообще были еще живы. Растерзанные трупы, вырванные внутренности, отрезанные конечности. Переплетенные друг с другом органами тела. Жуть, мало в каком музее пыток такое увидишь, фильмы ужасов отдыхают – фантазия людей редко так далеко заходит.
– Ублюдки, – задыхаясь от бешенства, прошептал кто-то.
– А вот тут начинаются наши проблемы, – угрюмо продолжил Вася. – Это снимки с линии сорок третьей
