воткнулся разъемом своего убээса в спину Декстера. Повертелся, ища контакт, не нашел и разочарованно обернулся.
– Не получается, – развел он руками. – Плохие из нас с тобой танцоры.
– Ну, что делать? – повел закованными в броню плечами Шойс. – Придется вам со Степаном развлекаться. Я уж как-нибудь сбоку прикрою.
– Развлечемся, – пообещал космоштурм и посмотрел на сидящего Донката. – Не хочешь потренироваться?
Потренироваться Степа не хотел, но на лице Соловья настолько ясно читался сплав из словосочетаний: «приказ», «обеспечение безопасности», «боевая подготовка» и что-то типа «вперед, солдат», что Донкат решил не дожидаться, пока Декстер его поднимет и силой вставит в убээс Соловья, а встал сам. И тут же вспомнил, что кружиться придется по всей платформе… И, наверное, даже по краю.
– Нет, – вот сейчас это точно была не истерика. Точно. Не истерика. А нечто большее и всеобъемлющее. Степа наклонил голову, как атакующий бык. – Нет. На поверхности – сколько угодно. Минут двадцать осталось. А сейчас – нет.
Он собирался сказать еще много чего, но осекся, глядя на лицо Соловья. Космоштурм смотрел куда-то Степе за спину с каким-то угрюмым выражением. Но погадать не получилось…
– Истребитель! – окрик Декстера врезал по барабанным перепонкам не хуже взрыва какой-нибудь гранаты. И тут же: – Еще один! К бою!
Степа стиснул зубы. Вот тебе и «не рискнут на пространственниках».
Соловей одним неуловимым движением оказался у Донката за спиной. Толчок в спину. Клацнули контакты убээса, соединяя вместе два скафандра. По забралу шлема потоком хлынули цифры телеметрии, создавая единую энергосистему.
Платформа вдруг рывком ушла в сторону, и Степа только через секунду понял, что началась пресловутая «кадриль». Космоштурм повел его по кругу. А где истребители? Вот они! На двух небольших экранах, возникших перед глазами, плыли две красные точки. По одной на каждый экран. Не до конца отдающее отчет о происходящем сознание отстраненно зафиксировало: сфера Соловья, сфера Донката. Один истребитель у космоштурма, один у него. И что с ними делать?
– Оружие возьми! – сухой голос заставил руки судорожно дернуться.
Спасибо конструкторам скафандра, Степе всего лишь пришлось распрямить руки, как ладони нащупали рукояти. Поднять.
– Стволы скрести! Локти прижми! «Дырку» сверху! Сверху, я сказал!
Лающие приказы Соловья одновременно и не давали впасть в блаженное оцепенение, и придавали смысл происходящему. Вот только плазменник-«Дырку» никак не получалось переставить наверх.
– На пол! На пол! На пол!
Степа честно попытался опуститься на поверхность платформы.
– Не тебе! – шипение Соловья сильно смахивало на змеиное. Злобно-змеиное. Сильно злобное.
Экраны на забрале вдруг приблизились, стали больше. Заполнили все пространство перед глазами. Красные точки стали больше, их движение ускорилось. По низу экранов, кочуя с одного на другой, побежали зеленые точки: тройка профессор – Селена – Декстер исполнила приказ космоштурма.
Две полосы огня прочертили голубоватое небо вокруг лифта. Истребители отметились. Внешние динамики убээса исправно наполнились оглушающим треском.
– Огонь! – перекрывая треск разрядов, рявкнул Соловей.
И тут же раздались короткие очереди. До сих пор Степа слышал выстрелы из оружия космоштурмов только по витрансу. И они оказались совсем не похожими на жизнь. «Никогда не верьте сказкам», – мелькнуло в голове у Донката.
– Декстер, вниз, максимум! – проорал Соловей между выстрелами.
Одна из зеленых точек на экранах чуть сдвинулась. Переместилась относительно остальных.
– Огонь! Что ты ждешь?!
Сквозь бесконечное кружение Степа с трудом понял, что космоштурм орет ему. А? Что? Ну ладно. А куда стрелять-то? Степа задвигал руками, и на одном из экранов вдруг появилось два замутненных пятна. Донкат двинул рукой еще. Пятна сместились. Ага-а. Так это прице-ел. Ну, сейчас поиграем. Где там эти истребители? Давайте их сюда. Оказывается, это как в мнемоигрушках, все просто…
Хрена там просто.
На маленьких экранах красные точки истребителей двигались не очень быстро, но пятна прицелов – еще медленней. Оно и понятно: поди попади в летящий бот в нормальной жизни-то. А экраны – что? Экраны просто отображают реальность, только в масштабе. Ну, хоть как-нибудь…
Тре. Тр-р-р-ре. Тр-р-р-ре. Ту-дух. Ту-дух. Ту-дух.
Ой, не врали Декстер с Соловьем про отдачу. По рукам как будто врезали двумя кувалдами. Локти разбросало в разные стороны. И тут же пришло автоматическое движение, которое Соловей пытался вдолбить на яхте. Локти к бокам. К бокам. К бокам, вам говорят. Да не прижимаются они!
Каждый выстрел еще больше отбрасывал руки от скафандра. Мутные пятна бегали по экрану как ненормальные, выцеливая все что угодно, только не проносящиеся мимо истребители. Платформа кружилась вокруг. Огненные вспышки выстрелов заставляли поляризационные фильтры шлема прыгать по спектру туда-сюда. Вокруг творился сущий ад. Степа палил в белый свет, как в копеечку, понимая, что делает глупость, но не в силах остановиться.
– Серге-е-ей Петро-о-ови-и-ич.
Соловей понял.
– Автоматику включи, – голос внутренних наушников перебил жуткую какофонию непрерывных выстрелов, внося хоть какой-то порядок. – Рычаг на подбородке.
Донкат благодарно схватился за приказ. Толчком челюсти он передвинул рычаг, каким-то восемнадцатым чувством вспомнив, чему его учили оба ветерана. Попал. Вроде бы. Выстрел. Ух ты, какая отдача!
– Не тот! – рявкнул в наушниках космоштурм. – Этот выключи. Рядом.
Степа виновато оскалился, хотя никто его видеть не мог, и вернул все обратно. Какой из них «рядом»? Этот? Есть!
Движение на экране тут же упорядочилось, выровнялось. Мутные пятна метнулись к красным точкам, почти прилипли к ним. Степа нажал на гашетки. Руки затряслись. Ну?! Ничего. Красные точки как летали, так и летают.
– Не спать! – резанул уши окрик Соловья. – Огонь! Пока они отбиваются, у них хуже прицел.
Вот лучше бы он этого не говорил. Мелькнувший между гранями реальностей автоматики и зрения истребитель полыхнул красным, и платформу тряхнуло.
– Декстер!!! – заорал Соловей.
И следующий же поворот «кадрили» услужливо подсунул Степе жуткую картину: две части разорванного троса медленно-медленно разлетаются в разные стороны.
И тут же платформа ушла из-под ног. Степа похолодел. ПАДАЕМ!
Руки судорожно сжались. Импульсник с плазменником задергались, выламывая кисти из суставов, но Донкату было все равно. ПАДАЕМ!
Удар в ноги. Твердая поверхность прижимает к себе и тут же уходит в сторону. Проклятый космоштурм все вертит свою «кадриль», танцор долбаный.
Лифт скользит по оставшимся канатам вниз. Нет, еще не падаем. Это просто Декстер, добравшийся до пульта (неужели прошло только несколько десятков секунд?), включил максимальную скорость снижения. Степа с трудом разжал пальцы.
– Молодец! – гавкнул вдруг в наушниках голос Соловья. – Зацепили! Уходит.
– О да, младенец! Это было круто! – у Декстера, похоже, опять не сработал переводчик.
Радостный визг Селены и одобрительное гудение профессора. Слова улетают, как в космос. Ни радости, ни горя. Только страх. Страх и полная дезориентация. Лифт летит вниз. Ноги холодеют. Руки отказываются слушаться. Одна из красных точек удаляется, оставляя вторую в одиночестве. Вот она начинает кочевать с экрана на экран. Страх. И зацепиться получается только за нее. Следить. Следить за появлением этой точки. Ловить ее в прицел, наводить на нее мутные пятна курсоров. Только лишь бы не думать о приближающейся
