мной у них будут проблемы, то какого-то торгового представителя уберут, не моргнув глазом. Вам просто повезло, что саксы не поняли идею нашей схемы. Они и сейчас не до конца верят в такую наглость. А вот когда на Бойджер будут объявлены легальные поставки «оборудования», вот тогда они себе все локти изгрызут, что не взорвали этот преобразователь вместе с вами, лифтом и всем-всем-всем вокруг.
Донкат потихоньку начал ехать головой. Сознание, и без того перегруженное более чем странным контрактом, напрочь отказывалось анализировать происходящее. С чего это вдруг простой контракт должен вызывать такую реакцию у саксов?
– Так что первой их задачей после официального объявления о сделке будет доказательство того, что контракт сфальсифицирован, никакого Степана Донката в природе не существует, а если и существует, то на Бойджере его нет и никогда не было. Где зафиксирован факт вашего прибытия? Нигде. Сказкам про некоего «пса космоса» в отставке, да еще бывшего наемника, который повез такого же некоего «представителя ВМН», не поверит вообще никто. Но есть другая история.
«Джонсон» начал задумчиво прохаживаться вдоль стоящего возле окна небольшого письменного стола. Соловей со Степой как привязанные поворачивали головы вслед за ним.
– На Марции зафиксировано прибытие двух очень подозрительных личностей, по физиологическим параметрам тестов близких к террористам (и как бы еще не связанным с напавшими на Бойджер «анархистами»). Данные таможни прилагаются. Один из них – космоштурм в отставке. А второй, кстати, и представился как Степан Донкат. Улавливаете?
Теперь «Джонсон» смотрел уже на них обоих. Соловей кивнул, Степа повторил его движение, хотя пока толком ничего не понимал.
– А потом эти двое оказали сопротивление органам правопорядка (сами подставите название органа по смыслу и необходимости) в некоем яхт-клубе, владельцем которого является кто? Правильно, остро асоциальный тип Декстер, по кличке…
– Кабан, – подсказал Соловей.
– Вот-вот, – невесело усмехнулся «Джонсон». – Тот самый отставной коспех, запятнавший честь флага, которого, кстати…
– Поперли из армии за чрезмерную агрессивность, – пробормотал Степа, ярко припомнив сцену на яхте. Его тогдашние предположения подтверждались с точностью до мелочей. Вот только почему-то это не радовало. Никак.
– Именно, – с растущим уважением посмотрел на него Джонсон. – Радостно, молодой человек, что вы такой же сообразительный, как кажетесь на первый взгляд.
Он вернулся к теме.
– Так вот, после всего содеянного эти личности, все трое, исчезли в неизвестном направлении. Куда делись? Если на атакованный анархистами Бойджер – к своим подались. А если исчезли, ну, значит, про контракт – все вранье. Предпочтительнее, понятно, чтобы исчезли. Все трое. Ну, на крайний случай – двое. Совсем на худой конец – Донкат. Но вот он должен на самом деле исчезнуть. Тогда легитимность контракта начинает стремиться к нулю. Некто «Джонсон» может, конечно, заявить, что контракт существует, но про него тоже что-нибудь да найдется. Да и заключение новой сделки будет происходить под более чем пристальным вниманием «искренне озабоченных» проблемами сопредельного мира саксов. Вот, примерно такая картина, – закончил он свое повествование.
– А как же тогда… – растерялся Степа. – Как же я докажу, что контракт на самом деле был?
Вот когда речь зашла о том, что он может лишиться контракта, голова у Степы проснулась мгновенно. Деньги есть деньги.
– Лучший способ – это остаться в живых, – назидательно произнес Джонсон. – Чтобы было кому показаться на публике и рассказать, сколько труда стоило заключить этот договор. И, что самое сложное, обосновать сумму заказа и количество оборудования.
– Вот это как раз не сложно, – немного повеселел Степа. – Рассказать, почему вам совершенно необходимо больше, чем кажется, – это рутинная работа. Любой нормальный продавец вам это за пять минут сообразит.
– Да? – недоверчиво переспросил Джонсон. – Я полагал наоборот.
– Не проблема, – уверил его Степа. – По крайней мере, для меня. Меня больше беспокоит другое: вы настолько четко все расписали, что я вижу самой главной проблемой дожить до того момента, когда мое мнение хоть кого-нибудь заинтересует.
– А для нас как раз именно это и не видится сложным, – Джонсон повернул руку ладонью вверх, как будто предлагая Степе решение его проблемы.
Донкат помолчал, а потом сардонически ухмыльнулся.
– Ну, тогда у нас получается классическая схема для заключения контракта. У вас есть потребности, которые могу предоставить только я, – Степин язык сам, по вбитой в подкорку привычке выстраивал логическую схему, которая приведет… куда-то. – А у меня есть потребности, которые можете удовлетворить только вы…
Тут Степа осекся, осознав, куда именно завел его этот «логичный» язык.
Джонсон немного иронично посмотрел на Степу.
– Ну что же, тогда вам придется некоторое время провести в нашем обществе. И полковник Птах по- прежнему будет заботиться о вашей безопасности. Вы не против?
Степа был против. Естественно и категорически. Он был против того, чтобы им распоряжались, как вещью. Он был против ночных марш-бросков и житья в убээсе. Он был против стрельбы и муштры. Против космоштурма в частности, войны в общем и насилия в любых его формах. Он вообще обнаружил в себе все признаки ярого пацифиста. Вот только объяснять это все нужно было не седому «Джонсону», а друзьям и коллегам покойного Карандаша. А вот этого Степа был «против» гораздо сильнее.
– Решили, – удовлетворенно подвел итог Джонсон. – Ну, тогда, с вашего разрешения, Степан Афанасьевич, я еще немного поговорю с господином полковником…
Степа поставил себе на память зарубочку. Еще один экспонат в его коллекцию переговорных процессов: как можно вежливо попросить выйти вон.
– Разрешите идти? – чуть выпрямился он.
– Идите, – царственно благословил его Соловей и напомнил уже своим нормальным голосом. – Уникомп не забудь.
– Берегите его, – напутствовал Степу Джонсон (или все-таки «Джонсон»?), указывая на тонкую пластину. – Это оригинал контракта, как-никак.
Донкат с трудом удержался, чтобы не прочесть ему лекцию о нормах и правилах заключения галактических контрактов, а также о законодательстве относительно их исполнения и необходимости подтверждения материальными носителями, вернее, отсутствии оных. Но не стал. Что толку? Говорить надо тогда, когда ты с этого что-то можешь поиметь. В противном случае – сиди и молчи. Если повезет, сойдешь за умного. А нет, ну хоть просто отдохнешь.
Почти строевым шагом Степа вышел из домика и зажмурился. Пока они разговаривали, туман почти рассеялся и яркое солнце Бойджера, пробиваясь сквозь редеющую дымку, приветствовало нового жителя планеты развеселыми утренними лучами. Начинался солнечный день.
Обещанный разговор с Соловьем состоялся сразу после отъезда «Джонсона», где-то через час-полтора, когда солнце уже окончательно разогнало утренний туман. Куда тот поехал, зачем и кто он вообще такой, этого Степе не доложили. Зато наконец просветили насчет того, что происходит вокруг. Ну, как просветили… Если это можно назвать просвещением…
Степа стоял на ступеньках резного крыльца, машинально прихлебывая бойдж из кружки. Забытая сигарета обожгла пальцы, Степа чертыхнулся, выбросил бычок и опять задумался. Мысли разбегались, как муравьи от огня, решительно не желая собираться вместе.
Ничего себе он попал.
– Ну что, доволен? – голос неслышно подошедшего Соловья заставил Степу почти подпрыгнуть. Полная чашка с бойджем (а по вкусу нипочем не отличить от кофе) заплясала в руках Донката. Он обернулся. Неподалеку космоштурмы облепили Декстера, рассказывающего очередную байку. Нашел наконец свободные уши, хмыкнул про себя Степа. На краю поляны порыкивали двигателями транспорты, солнце заливало всю эту картину утренним золотом. Донкат, отбившийся от вопросов, ухватил полную кружку
