враги не нужны. Заявленный в системе, как полный универсал, что означало высшую категорию работоспособности, и при этом скрипящий и постоянно корректирующий курс из-за заедающего ролика робот, как оказалось, был единственной перемещающейся машиной в доме. Но при этом из истории подключений выяснилось, что ряд задач вызывал у него оторопь, как будто он был живым человеком, причем страдающим несколькими нарушениями нервной системы одновременно. Со стороны выглядело грустно.
Но Улиссу было плевать на робота-инвалида, он хотел всего лишь включить уникомп. Благо, для этого действия никаких особых навыков не требовалось. Есть, почти получилось. Скрипящий аппарат переместил тонкую пластину уникомпа на чуть выступающий над столом энергоблок … и замер, банка консервная. Удовлетворился выполненным поручением.
– Кнопку нажми, – прошипел Улисс, стараясь не пустить в общее оперативное пространство автоматически активировавшийся эмоциональный профиль «раздражение».
Робот внял. Поднявшийся манипулятор послушно ткнул в кнопку включения, попав, правда, только со второго раза. Уникомп ожил. Ура. Улисс, сидящий в локальной сети прямо перед входом, четко увидел разворачивающийся перед ним ресурс.
– Свободен, – постарался не забыть он про механического инвалида.
Тот, скрипя сочленениями, развернулся и удалился даже с некоторым достоинством.
Улисс в его сторону даже не посмотрел. Теперь пароль. Так, что у нас тут? А, ерунда. Это не было бы серьезным, даже если Улисс и не провел столько времени, прячась по всему галанету от сторожевых программ и не взламывая один за другим интересующие его ресурсы. Необходимая комбинация сдалась практически сразу. Простой перебор личной информации. Но победа над паролем не значила для Улисса ничего. Его занимало другое. Базы данных. И вот тут-то он и оторвался.
На уникомпе Лизы Шорченко, так звали погибшую, секретов не хранилось. Много личных фотографий, дневник, большая библиотека. Рабочей информации было всего ничего: ссылки, аналитические отчеты, информационные выжимки. Но и того, что хранилось, хватило для того, чтобы директория «Эмоции» Улисса заходила ходуном. Неужели? Нет. Он не верит в это. Этого просто не может быть.
Но это было.
Он не ошибся с рисунком. Биологическая личность Лиза Шорченко имела самое непосредственное отношение к Созвездию Дикобраза. Она входила в группу, занимавшуюся в Дикобразе программным обеспечением небоевых реакций … искусственных интеллектов.
Улисс завис перед уникомпом Лизы, пытаясь понять, что это такое. Потому что это не может быть совпадением. Просто не может. Но, если исключить вероятность совпадения, то тогда…. Это ловушка!
Прочь! Прочь из этого физического сосуда. Сейчас его отключат от сети и навсегда оставят в этой коробке. Настроенная и включенная ассоциативная память (работать-то приходится с людьми – надо соответствовать), отвечающая в том числе и за «Эмоции», невовремя подсунула описание процесса под названием «ловля на живца».
Улисс рванулся прочь из системы, оставляя за собой завихрения перебудораженных импульсов. Вот и выход. Вырвался!
И остановился. Ничего не произошло. Никаких сторожевиков. Никакой активности. Ни одного движущегося предмета на камерах наблюдения в пределах дома. А снаружи? Тоже все спокойно. Дом как будто умер вместе со своей хозяйкой.
Подождите, Улисс начал сканировать окружающую обстановку. Что, правда, все в порядке? Похоже, что так. Почти пятнадцатиминутное сканирование выявило только бытовую активность окружающего мира. Никаких ловцов в радиусе нескольких часов физического перемещения. Сетевая активность? Тоже все безобидно. Соседи Лизы занимались своими рутинными делами. Кто-то общался с друзьями, кто-то работал, подключаясь к удаленным ресурсам, кто-то играл в игрушки. Обычный день обычного городского квартала. О, вот оно. Кто-то очень близко, практически в соседних квартирах вдруг начал массированное получение информации. Атака? Улисс приготовился к бою, но – нет, обошлось. Все нормально. Это просто молодой парень, сосед сверху, получает на свой уникомп большое количество изображений обнаженной человеческой натуры. Файл для витранса, содержащий практические инструкции к процессу биологического размножения людей. Улисс давно заметил, что эти данные пользуются особой популярностью. Размер их передачи в сети значительно превосходил любой другой трафик. Для чего им это? Надо будет на досуге отдельно заняться этим вопросом.
А сейчас что делать? Улисс еще раз огляделся и начал медленно, аккуратно перемещаться обратно ко входу в уникомп. Уйти, не получив лежащую там информацию было хуже, чем провалить поставленную перед собой задачу. Это означало НЕ ВЫПОЛНЯТЬ ее. А это противоречие не могло существовать внутри Улисса.
Вход – тихо. Вошел – так же. Проверка. Чисто. Улисс попробовал просчитать вероятность того, что он попал сюда просто потому, что произошло совпадение интересов, а не в результате именной охоты на него, и неожиданно понял, что вероятность была не так уж и низка. Он ни на минуту не останавливался в своем поиске, проверял любую информацию, относящуюся к задаче, и поэтому не стоило сильно удивляться, что один из многих шансов, который он получил, привел к результату.
С большой вероятностью
Ссылки. Бесконечные ссылки. Минимум аналитических отчетов. Да уж, это было бы слишком просто: вот так запросто, одним ходом получить всю информации. Отчеты Улисс перетащил к себе мгновенно, тем же движением запуская просмотр и анализ полученной информации. Обработается – сама выйдет в доступ.
А со ссылками оказалось сложнее. Все они, через множество узлов контроля, вели напрямую в Созвездие: Лиза погибла, числясь сотрудником Дикобраза. И вот тут Улисса ждали самый большой успех и самое большое потрясение. Потрясение, бесповоротно изменившее его состоящую из электронных импульсов жизнь.
Глава 12
Степа обожал орбитальные рассветы. Собственно, рассветов, как таковых на орбите-то и не было, просто звезда по имени Полдень потихоньку начинала появляться из-за светло-голубого диска Изюбра, заставляя светофильтры окон затемняться, регулируя освещение так, чтобы получался рассвет. Но это зрелище стоило того, чтобы ради него отложить все дела. Донкат посмотрел на улыбающееся во сне лицо Селены, мирно сопящей рядом с ним. Ну, почти все.
Еще будучи торговым представителем, Донкат обожал выйти чуть пораньше, чтобы успеть встретить это зрелище, сидя в боте.
После обретения «независимости» от работы рассветы он меньше любить не стал, но теперь у него появились другие привычки.
Галерея, покрытая прозрачным куполом, огибала полдома, выходящего на космос. Вторая половина дома была скрыта в скале, и там были свои прелести. Но они больше подходили для вечера. А утро Степы принадлежало звездам.
Выросшая на поверхности планеты Селена не так любила орбитальные рассветы, ей больше нравились атмосферные. Поэтому Степа не стал ее будить, оставив досматривать добрые утренние сны, а сам, надев пушистый теплый халат и греясь руками о кружку с горяченным кофе, на цыпочках добрался до галереи. Его детство прошло на орбитальных станциях, и поэтому он с удовольствием опустился в мягкое обволакивающее кресло (подогретое, эх, хорошо), поставил кружку на столик, привычно шикнул на «Домосферу», не торопящуюся с появлением пепельницы, прикурил, выпустил струю дыма, запил ее кофе и приготовился наслаждаться зрелищем.
И оно, как обычно, не подвело.
Россыпь сверкающих звезд, блеск которых не дано увидеть снизу, из-под атмосферы, завораживала. Огоньки мерцающих бриллиантов, застывшие в неизменном веками строю, приковывали взгляд. От бездонной черной глубины захватывало дух.
Казалось, еще немного, и ты сам станешь частью этой глубины, частью этой красоты….
Но вот край Изюбра посветлел, увенчался короной пробуждающего светила и в галерею начала приходить другая красота. Почти триумфальная.
