Каждый принцип имеет свои плюсы и минусы, поэтому не существует государств, которые в состоянии обеспечить социальную защиту на основе исключительно одного из этих принципов. Соотношение между используемыми принципами отражает общее соотношение между свободой и необходимостью в реальном обществе.
Независимо от типа экономической системы государство играет основную роль в обеспечении социальной защиты. Во-первых, оно устанавливает некоторый обязательный уровень воспитания, образования, здоровья и др. для всех членов общества, тем самым поддерживая спрос на услуги такого рода. Во-вторых, вкладывая деньги в государственный сектор предоставления этих услуг, оно создает предложение, обеспечивая тем самым рабочие места и необходимый приток людей для работы в этих сферах деятельности.
Общество создает мощную инфраструктуру, которая не только обеспечивает социальную защиту нуждающимся, но и навязывает свои «услуги» всем членам общества. Морально оправдывая цели, инфраструктура стимулируется бизнесом.
Основная цель воспитания и образования – развитие интеллекта. Необходимо передать подрастающему поколению опыт и знания, накопленные человечеством, и научить его думать. Независимо от системы и качества образования нормальный человек должен до своего совершеннолетия (приблизительно 22 года) пройти дошкольное воспитание, начальное и среднее образование, высшее учебное заведение – как обязательные стадии своего рода импринтинга. Только в определенном возрасте, будучи погруженным в соответствующую среду (сверстники, преподаватели, атмосфера), человек может легко научиться говорить, читать, думать, анализировать, обобщать и т. д. Если ребенок был лишен человеческого общения в первый год жизни, то он не научится даже говорить. Точно так же молодой человек, который вместо университета служит в армии, не научится анализировать и обобщать.
Тем не менее, главной целью государственной системы образования является подготовка молодого поколения для полезной общественной деятельности. Министерство образования контролирует все. Обязательный уровень образования, обязательные предметы, регламенты, программы и т. д. рассчитаны на то, чтобы максимально ограничить дух свободы молодого человека, подготовить его к жизни в обществе в условиях господствующей идеологии, воспитать полезного члена общества.
Очевидная цель медицины – лечение больных людей, однако главной декларируемой целью государственной системы здравоохранения является контроль здоровья всех членов общества. Пропаганда здорового образа жизни, профилактика и прививки, обязательные осмотры и диагностика, полезные пищевые добавки и физические упражнения – все это ведет к ослаблению естественного иммунитета. Человек попадает в зависимость от системы здравоохранения.
Гуманизм – это инстинкт человеческого общества. Из очевидной необходимости помогать старикам и инвалидам государство создает систему, с двух сторон развращающую часть общества:
– с одной стороны, люди, получающие пособия, не работают – тем самым создается принципиальная возможность жить, не работая, которой пользуются недобросовестные члены общества (их провоцируют реализовать свою, возможно, потенциальную недобросовестность);
– с другой стороны, для распределения пособий создается паразитирующая инфраструктура, которая проверяет документы, определяет размер пособий, следит за тем, чтобы получающий пособие соблюдал унизительные правила, например не работал, и т. д. – очевидно, инфраструктура создает почву для злоупотреблений.
«Любовь общества» навязывается человеку – от нее не уйти. Человек теряет способность обеспечить себе безопасность, здоровье и старость, а своим детям – воспитание и образование. Он попадает в полную зависимость от общества и ему остается лишь послушно функционировать в его (общества) интересах.
Основная проблема образования – найти баланс свободы и необходимости.
Учеба в школе давалась мне легко. Я почти всегда выполнял письменные задания, но никогда не читал учебники дома – старался вычислить, когда меня могут спросить, лихорадочно старался прочесть материал на перемене. В основном проскакивал. Отличником я не был (почему-то стеснялся), но все равно числился одним из первых учеников и авторитетом пользовался. Однако классный руководитель, почуяв во мне свободного человека, невзлюбил меня и поставил как-то двойку по поведению за четверть. В итоге я оказался неаттестован по поведению за десятый класс, был скандал, но педсовет решил, что я не безнадежный и меня можно перевести в одиннадцатый. Я не был пай-мальчиком, но до двойки по поведению мне было очень далеко, так что я даже гордился этой двойкой. У меня было всего три или четыре четверки (остальные пятерки), причем две из них поставил классный руководитель, так что медаль я из-за него не получил. Характеристику он мне дал такую, что если бы ее читали, то меня бы не приняли в университет.
Тем не менее учитель математики (Александр Иванович Аршинов) считал меня лучшим, я его тоже – поэтому, само собой, я поступил на механико-математический факультет.
В баскетбол я начал играть в шестом классе, когда в нашем районе набирала команду одна молодая женщина (Татьяна Ивановна Радостнова). Она была очень хорошим человеком и тренером, мы ее все любили, жаль, что потом я потерял ее из виду. Детские спортивные тренеры – особая категория воспитателей, они учат бороться и побеждать. Больше этому никто и нигде (даже в армии) не учит. В спорте я всегда брал целеустремленностью и резкостью, а ставить технику было лень.
В старших классах мы уже пили вино и играли в преферанс. В девушек я периодически влюблялся, но до чего-либо серьезного дело не дошло.
Практически то же самое было и в университете. Баскетбол, футбол, вино, карты, девушки, лихорадочная учеба во время сессии. Тем не менее, учился я прилично, чуть диплом с отличием не получил (по политэкономии схватил тройку). Проскакивал так же, как и в школе. Простые задачки решал, запоминал быстро, но ненадолго. Самое интересное заключается в том, что математику я так и не понял. Последние два года (курсовая и дипломная работы) я занимался какой-то теорией потенциала – ну хоть ты убей меня, ничего не понял. Защитился на отлично.
Нас заставляли участвовать и в уборке урожая, и в стройотрядах. Это было очень полезно, потому что работали, что называется, «кровь из носа», а был я до того если и не маменькин сынок, то уж к физическому труду мало приспособленный.
На уборке мы целый месяц разгружали на току машины с зерном. Жара и пыль. Жили в солдатской палатке с нарами, с одной стороны юноши, с другой – девушки (они работали на току). Еще были комбайнеры из Украины, они жили в вагончике. Машины и, соответственно, водители все были армейские, с Дальнего Востока. Так вот дружно и работали, очень редко выпивали и пели песни разных народов – никаких тебе национальных разногласий.
Разгружали мы виртуозно. До того, как открыть задний борт, мы взбирались на машину и быстренько набрасывали зерно с переднего борта на задний с горкой. Борт открывали, и зерно с характерным шумом высыпалось из машины. Мы тут же, пока не остыло еще движение, подхватывали зерно двумя широкими лопатами одновременно с двух сторон и сталкивали его с кузова, захватывая, таким образом, максимально возможное количество зерна. Так, лицом друг к другу, мы продвигались к переднему борту, ритмично и синхронно захватывая и сталкивая зерно лопатами (похоже на движение гребца на каноэ). Каждый заканчивал у своего борта. Я работал в паре с одним своим однокашником (его давно нет в живых), остальные студенты были почему-то старшекурсниками. К концу дня мы валились с ног, разгрузив по 25–30 машин.
Мне снился сон. На краю кузова стоит кружка с молоком (из-за пыли все время хотелось молока), я тянусь к ней, и в это время на нее наезжает лопата и сталкивает.
Вечером я пел под гитару дворовые песни типа «Сиреневый туман», или песни Кукина и Визбора, или что-нибудь душераздирающее, типа «Про лодку» Высоцкого. Девушкам нравилось, и одна даже целовала потом меня в глаза где-то в сене (больше никто и никогда так меня не целовал, а ее я даже на факультете больше не встречал). Вообще же девушки с нами по степи под звездами не гуляли – они гуляли с шоферами-солдатами, вонючими и неинтеллигентными. Я заметил, что так бывает часто.
В стройотряде девушек не было вообще. Мы пахали по двенадцать часов в день, построили пять домов и клуб, и я прошел все строительные работы – заливка фундамента, цоколь, кладка, полы, потолки и т. д.
