– И как далеко отсюда они находятся, по-вашему? – надменный мужчина пристально вгляделся в стремительно темнеющую даль.
– Километр, может полтора, – пожал плечами пограничник. – А может и больше. Дальность плазменников позволяет.
– Пилот, полметра вперед, – скомандовал мужчина в костюме. – Мы ведь еще ничего не нарушаем?
Бот, ведомый опытной рукой пилота, медленно сдвинулся вперед, почти вплотную приблизившись к невысокому столбику с информационной табличкой, оповещающей, что далее начинается частное владение общины… И тут же метрах в десяти перед ним вспух оранжевый шар плазменного взрыва. По лобовому стеклу бота забарабанили дымящиеся комья земли.
– Назад! – резко приказал пограничник и тут же, словно извиняясь, посмотрел на мужчину в дорогом костюме. – Прошу простить, но со «старообрядцами» на самом деле что-то случилось.
Он попытался неуклюжей шуткой сгладить неловкость.
– Наверное, переели своего салата, этой, как ее…, таиксаны.
Мужчина впервые за весь разговор перевел взгляд на пограничника и тот почему-то мгновенно вспотел, хотя кондиционеры в боте работали вполне исправно. Было что-то жуткое в этом взгляде.
– Таиксаны, говорите? – в глазах мужчины зажглись непонятные огоньки. – Ну, пусть тогда едят ее дальше. Пока…
И, не дав пограничнику испугаться еще сильнее, дотронулся до плеча пилота.
– Разворачиваемся. Поехали обратно. У нас еще куча дел.
Сидящие в салоне мужчины, не принимавшие участия в разговоре, удивленно переглянулись с пограничником. Какие дела? За окном бота окрестные поля все больше и больше заволакивались уже даже не вечерней – ночной мглой. О каких делах речь?
– Слышь, Ерофеич, – позвал сидящего в сиденье наводчика пожилой мужчина одетый, как и все на хуторе, в груботканые штаны, рубашку и куртку. – А может, зря мы с ними так, а? Хорошие ведь люди.
– Не зря, – Ерофеич ответственно, как положено по инструкции, всматривался в экран радара. – Турухтан просто так языком болтать не будет. Сказано, пришло время, проснулся Таиксана, значит, так оно и есть. А энтот гад запросто может с человека на человека скакать, что твоя блоха. Только глазом глянет – и все, пропал человек. А выйти ему оттуда, из головы, то есть, – никак, кроме, как, значит, через смерть того, в ком он сидит. Потому Турухтан и сказал никого не пускать. Потому и мы снимаемся, да к Белому Месту идем, там у Таиксаны власти нет.
– Да Турухтан-то откуда знает? – фыркнули из темноты.
– А ты прежде чем языком-то болтать, – обозлился вдруг Ерофеич, – историю бы Пепла-то почитал. Кому и не знать про Таиксану, как не ему. Это же его дед в последний раз его обратно загонял. Как есть загнал и внукам, нам то есть, заповедовал. Ни-ни. Салат по рецепту делать и каждый день есть, сколько сказано. А буде появится кто похожий – тут же бежать в Белое Место. А эти, – Ерофеич с превосходством кивнул в сторону, куда улетел бот, – ежели забыли завет, то путь сами и разбираются, коли голова не дорога…
И, словно в подтверждение его слов, где-то далеко на горизонте, там, где начинался город, столбом встало зарево, и тут же долетел глухой звук взрыва.
Караульные переглянулись, блеснув в подступающей тьме белками глаз, и еще крепче ухватились за рукоятки плазменников. Похоже, Евлампий Егорович Турухтанов не зря слушал своего деда…
Глава 3
Декстера спасло чудо.
Вообще-то чудом это счел только сам Декстер, но все же это было лучше, чем многообещающее мрачное молчание, которое воцарилось в «Тарантуле», огромном боте Шойса, когда он стартовал с поверхности.
Декстер вообще-то слыл мастером неожиданных приятных сюрпризов, которые он мог как фокусник в цирке вытаскивать практически из-за уха. Чего только стоили его приглашения на северные водопады Изюбра, которые многометровыми каскадами с грохотом низвергались в скрытые пеленой водной пыли ущелья. Или горные озера, замершие посреди молчаливой торжественности вековых скал. Или насквозь просвечиваемые вечерним солнцем лесистые холмы средней полосы, сбрызнутые хрустальными каплями родников. Каждая такая поездка становилась незабываемой. И в каждом случае Декстер продумывал любую мелочь, вплоть до туалетных принадлежностей и переносных кроватей, если кому-нибудь вдруг захочется вздремнуть на свежем воздухе.
Но в этот раз почти патентованное Декстеровское чувство прекрасного, кажется, дало сбой.
И все было бы ничего, но вот в программу посещения рыбной фермы, на которой разводилось более двухсот редчайших и вкуснейших видов рыб, моллюсков и другой живности, собранных со всей галактики, помимо наблюдения за этими существами, обедом с тройной переменой главных блюд и еще кучей всяких интересностей, входила еще и рыбалка. Если брать, например, Степу, то он вообще, как человек, лишенный этого развлечения в детстве, питал к ней особую страсть, но страсть эту разделял с ним только сам Декстер. Что касалось Селены, то это уже было просто вежливое терпение. А вот Элечка вообще, сбитая с толку рассказами Декстера о «восхитительном ужине» (он, кстати, не соврал ни капли – ужин был и вправду восхитительно вкусен), не учла, что собственно принятие пищи может быть совмещено с пребыванием на открытом воздухе. То есть, на берегу живописного озера. Ну, и оделась соответственно. А Декстер, и так выбивавшийся из графика со своей готовкой, решил, что переодевание займет слишком много времени (и тут он тоже был абсолютно прав), и решил, что «сойдет и так».
Не сошло…
Выделенный им в поддержку служитель фермы-заповедника с каким-то сожалением оглядел одетых как на парад девушек, сочувственно посмотрел на Декстера и начал экскурсию.
Прогулку в вечерних туфлях по берегу разделенного на множество естественных бочажков озера девушки еще как-то пережили. Брызги от ударов хвостов экзотических монстриков, содержавшихся в открытых вольерах, – тоже. Правда, уже с трудом. Но вот сама рыбалка, где приходилось копаться в наживке и уворачиваться от бьющихся на берегу трофеев, превратилась уже в некое подобие революционной площадки. А последующий ужин на открытом воздухе, хоть и проходил в живописнейшем месте на берегу озера, но все же требовал несколько иных навыков, нежели умение укладывать на колени салфетку. Да еще и истекающая соком только что приготовленная рыба, подаваемая на свежем озерном ветру…
Началось все с того, что заляпанная жиром салфетка вырвалась из рук Декстера и приземлилась ровно на новое, недавно выбранное Элечкой платье…
Дальше надо продолжать?
А всего-то и надо было, что одеть походные костюмы. И жизнь заиграла бы совсем другими красками. Шойс и вправду подготовился на «отлично». Но увы, увы. … Обманутые ожидания.
В итоге в бот все грузились в полном молчании, потому что Элечка никогда не устраивала Декстеру сцен на людях, Селена была слишком деликатна для высказывания недовольства человеку, который лез из кожи вон, чтобы им понравилось, а Степа… А Степе все и так понравилось. Но признаться в этом он не рискнул. Потом как-нибудь, попозже…
Посадочная тишина сменилась тишиной полетной. Селена украдкой оценивала повреждения, нанесенные маникюру и новым туфлям, Элечка с олимпийским спокойствием античной богини рассматривала жирные пятна на платье, Степа курил, стараясь, чтобы дым не летал сильно по салону и не мешал никому, а Декстер вел «Тарантул», подчеркнуто внимательно прислушиваясь к каждому сообщению трафик- диспетчеров. Его еще ждал дома развал на кухне (до конца они с Донкатом убраться так и не успели) и остаточный запах оставленного на рыбной ферме «гарума». А ведь был еще и сыр…
В общем, вечер «задался», что и говорить.
И вот в этой-то ситуации и раздался вызов гала-связи, показывающий, что Декстеру звонят откуда-то аж из другого слоя.
– Мистер Декстер, вам поступило сообщение из четвертого про-слоя РФМ, – мягким голосом сообщила автоматика бота. – Примете его сейчас, или сохранить на базовом ком-центре?
– Сейчас, – немедленно схватился за возможность хоть как-то разрядить обстановку несчастный
