– Спасибо… у меня… у меня уже назначено свидание, – еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, сказал Саня.
Потом он позвонил в соседнюю палату, Сонечке. Выяснилось, что к девушке тоже приходил Дед Мороз. Только при нем была не внучка Снегурочка, а… внук, профессиональный стриптизер. При нем тоже была справочка из вендиспансера.
– Представляешь, мама? Вот прикол, да?
«Лучше бы ты поимел Снегурочку, – подумала Катя, – чем связываться с «честной» наркоманкой… Всем известно, что честные женщины обходятся дороже всего. Надо обязательно сказать Василию Самсоновичу, что я решительно против подобной групповой терапии!»
Они сидели напротив друг друга в ресторане «Крувуазье» на Сухаревской. Шура чувствовала себя немного неловко – на ней были неизменные выцветшие джинсы и майка с длинными рукавами и вызывающей красной надписью «Стерва» на груди. Холеные официанты в белых рубашках с крахмальными воротничками поглядывали на эту надпись искоса и с большим любопытством.
Катя же выглядела, как всегда, элегантно. Бежевый шерстяной костюм, юбка ниже колена, туфли- лодочки.
– Вы похожи на Мисс Антисексуальность! – рассмеявшись, сказала ей Шура.
– Как не стыдно? Это же костюм от «Шанель»!
– Это костюм для учительницы химии в элитной школе, – безапелляционно заявила Шура.
Катя обиделась:
– Думаешь, твоя «стерва» на груди лучше выглядит?.. Ладно, Шур. Еще не хватало нам поссориться. Я и сама знаю, что обещала одеваться моднее. Но… как-то стесняюсь. Во всех этих вещах, которые ты советуешь мне носить, я чувствую себя неуютно.
– Привыкнете, – подбодрила ее Шура, с интересом перелистывая меню.
Катя заказала легкий салат с тунцом, Шура же – тройную порцию горячего шоколада со взбитыми сливками и неприлично-калорийный кремовый торт.
– Вообще-то у меня к тебе важный разговор. – Катя отхлебнула прохладного вина и даже прищурилась от удовольствия. Вино в этом ресторане было именно таким, каким и должно быть сухое белое вино, – терпким, ароматным.
– О чем?
– О твоей карьере.
– В смысле? Есть какая-то работа для меня? Вы куда-то идете и хотите, чтобы я вас накрасила?
– Не в этом дело. Знаешь, Шура, ты меня, похоже, уломала.
– Вы о чем это? – настороженно поинтересовалась девушка.
– Ты же давно просила, чтобы я составила тебе протекцию. И вот я решила, что пора наконец тебе где-нибудь выставиться.
– Но… – На Шуриных щеках проявился малиновый пятнистый румянец, и Катя поняла, что девчонка нервничает. – Но… вы же всегда говорили, что у меня нет соответствующего образования… Что я никогда не смогу стать профессионалом.
– А ты мне всегда на это отвечала, что главное не образование, а талант. И вот можешь считать, что я с тобою согласилась.
– Но…Что вы имеете в виду?
– Да что ты заладила? – насмешливо спросила Катя, но Шура заметила, что кинодива весьма довольна произведенным эффектом. – Я имею в виду, что у меня есть знакомый галерист. Он возьмет на реализацию твою картину. Или даже несколько картин.
– Правда? – потрясенно спросила Шура. – И что это… что это за галерея?
– Ну не Третьяковская, само собой, – нахмурилась Катя, – так, небольшая галерейка. Но старт неплохой. Называется «Коммуналка».
– «Коммуналка»? – Шура даже взвизгнула, и все остальные посетители респектабельного ресторана уставились на нее с каким-то брезгливым любопытством.
– «Коммуналка», – подтвердила Катя. – Тебе это название знакомо?
– Да это же одна из самых известных андерграундных галерей! – возбужденно объявила Шура. – Да я же тысячу раз отправляла туда фотографии своих работ, но ни разу мне и ответа не прислали. Говорят, что это только для своих.
– В какой-то степени так оно и есть. Но ты же теперь тоже вроде как из «своих». То есть из наших. Знаешь что, я тебе дам визитную карточку Нострадамуса.
– Кого? – изумилась Шура.
– Милая, не знать таких людей просто неприлично. Это хозяин «Коммуналки», художник, у него такой псевдоним. Позвонишь ему. Скажешь, что от меня. Он назначит тебе встречу. Оденься прилично, будь с ним мила.
– В смысле? – нахмурилась Шура.
– Дурочка, не в том смысле, о котором ты подумала. Нострадамус вообще голубой, – при слове «голубой» Катя грустно вздохнула. – Мода это, что ли, такая… Мне кажется, раньше голубых и вовсе не было. Эх, знаешь что, Шура?
– Что?
– Давай-ка выпьем с тобой еще вина. За «своих»! – предложила Катя.
– За «своих», – глухо повторила Шура.
…Галерея «Коммуналка» и впрямь была создана в бывшей коммунальной квартире. Причем ее хозяин – экстравагантный художник с громким псевдонимом Нострадамус – решил обойтись минимальным ремонтом. Не было здесь ни белоснежных «евроремонтных» стен, ни длинноногой куколки, ласково встречающей посетителей у входа. А были пожелтевшие от времени старомодные обои в трогательный цветочек (кое-где потертые, кое-где исписанные простым карандашом), грязно-бурые разводы на потолке, картины в чуть ли не картонных рамах. Все сотрудники галереи были одеты в своеобразную униформу – застиранные домашние халаты и тапочки со стоптанными задниками. На головах у некоторых женщин-искусствоведов кокетливо топорщились металлические «рогатые» бигуди.
С посетителями здесь не церемонились – могли и нахамить, и послать куда подальше. Зато особо важных гостей приветливо угощали домашним борщом и жидким сладким чаем из граненых стаканов. В общем, не галерея, а обычная коммуналка с населяющими ее колоритными коммунальными тетушками.
Кто знает, отчего так полюбилась эта «Коммуналка» московской богеме? Кого только не повидали эти обшарпанные стены, чьи только ноги не ступали по старому дубовому паркету! Маститые режиссеры и писатели, томные актрисы, певицы, телеведущие, тонконогие манекенщицы и манерные кутюрье – все они почитали за честь быть приглашенными на презентацию в «Коммуналку». Потому что презентация в «Коммуналке» – это бесплатная реклама. Эту галерею любили журналисты, каждый жест Нострадамуса и его гостей подробно описывался в прессе, словно речь шла о президентской резиденции, а не о крошечной галерейке в самом сердце Москвы.
Шура не могла поверить, что все это наяву. Всего неделю назад она была никому не известной гримершей, а теперь журналисты центральных каналов вежливо просят ее об интервью!
Дело в том, что хозяин галереи «Коммуналка» Нострадамус встретил ее, как родную. Ему понравились ее работы, о чем он немедленно Шуре сообщил.
– У меня намечается выставка на следующей неделе, – заглянув в растрепанный кожаный блокнот, весело сообщил он. – Думаю, вы могли бы присоединиться. Если захотите, разумеется.
Разумеется, она захотела!
Это был триумф! Шура пригласила на открытие выставки и Катю, и Егора, и даже Дианку-манекенщицу, которая явилась в сопровождении очередного престарелого богача.
Конечно, она не была на той выставке главным лицом. И журналисты брали интервью не только у Шуры. В конце концов, там были и маститые художники, интересные прессе не меньше никому не известной девчонки. Просто все они настолько привыкли разглагольствовать перед камерами, уверенно излагать свои взгляды в любезно подставленный микрофон, что их речи выглядели заученными и пресными, словно по бумажке написанными. А Шурочка так мило волновалась, так изящно путалась в словах, что большинство журналистов сочли ее находкой для камеры. Шура сама слышала, как за ее спиной
