Что там Боря Сыромятин, да сам Том Круз не устоял бы передо мной (при условии, что на мне было бы надето вышеописанное платье, конечно).
Я собиралась ужинать с мужчиной, от одного взгляда которого у меня слабели коленки.
Не знаю, что было важнее. То, что я целых полтора года эпизодически сохла по Борису Сыромятину, а он не обращал на меня внимания – всем известно, что холодность женщин возбуждает, – или то, что у меня почти два месяца не было секса (а о том, что случилось почти два месяца назад, лучше и не вспоминать, потому что это было всего лишь бездарное соитие с басистом андеграундной рок-группы, на концерт которой привела меня Альбина). Я была настолько пьяна, что, подпрыгивая, танцевала на столе и орала во весь голос: «Хочу мужчину!» А потом, перекинувшись парой фраз с вышеупомянутым басистом, уединилась с ним в гримерной. Несмотря на то что Аля чуть ли не силой оттаскивала меня от разомлевшего мужика и шипела мне в ухо: «Ты что, с ума сошла? Он же алкоголик!»
Два месяца без секса. А я ведь не обитательница монастыря, а здоровая молодая девка, к тому же проживающая в Москве, общепризнанном центре русского разврата.
Да и стоит ли вообще задумываться о первопричинах такого странного поведения, вместо того чтобы расхлебывать его последствия?
Подкрашивая перед зеркалом ресницы, нетерпеливо ерзая на заднем сиденье такси и лихорадочно расправляя подол платья перед входом в ресторан, я уговаривала себя, что это просто встреча двух друзей.
«Ага, у одного из которых текут слюнки при виде другого», – ядовито комментировал мой внутренний голос.
Просто дружеская встреча.
Ни к чему не обязывающий ужин со старым знакомым.
И не надо ждать от этого тривиального события чего-то сверхъестественного.
Однако стоило мне увидеть, как он, склонившись над меню, хмурит брови, и как он поглядывает то на входную дверь, то на часы, и как он радостно улыбается, встретившись взглядом со мной… Стоило мне это увидеть, как в голове моей с оглушительным треском взорвалась шаровая молния, а по телу разлилась приятная прибойная волна тепла.
Я отдала гардеробщику пальто и, с максимально возможным изяществом огибая другие столики, пробралась к Сыромятину.
Он встал, сделал встречный шаг, наклонился было для поцелуя, но я уже успела подать ему руку. А когда спохватилась и тоже подалась вперед, он уже ответил на рукопожатие. Неловко, короче, получилось.
– Может быть, закажем вина? – хором сказали мы, усаживаясь друг напротив друга.
И хором рассмеялись. Надо признаться, так глупо я не ощущала себя с тех пор, как пятнадцать лет назад девятиклассник Леша Семечкин пригласил меня в кафе-мороженое, где я сосредоточенно выпила четыре молочных коктейля подряд, но так и не придумала, о чем с ним разговаривать. А он, юный подлец, потом раззвонил всей школе, что я использовала его чувства, чтобы от души пожрать.
– Забавная ты, Настя из отдела светских новостей, – усмехнулся Сыромятин. – Так какое же вино ты любишь?
Это просто дружеский ужин.
– Сухое. – От волнения у меня немного сел голос, так что ответ получился басовитым.
– Тогда давай чилийское, «Замок дьявола».
Мы подозвали официанта. Срывающимся голосом я попросила салат с креветками. Хотя обычно в итальянских ресторанах я не теряюсь и заказываю пиццу размером с колесо грузового автомобиля. Но в тот вечер аппетит оставил меня, не попрощавшись.
– О чем же ты хотела со мной поговорить? – спросил Борис, когда официант нас оставил.
Моя гусарская лихость куда-то улетучилась.
– Да так, – проблеяла я, – просто хотелось узнать тебя получше.
– Выпьем за твою решительность, – предложил он, разливая темно-рубиновое вино по бокалам.
Вино было терпким и крепким, с приятной кислинкой. На Сыромятине был шерстяной бежевый свитер – такой мягкий на вид, что мне вдруг захотелось зарыться в него лицом. Интересно, он пользуется одеколоном или предпочитает естественный аромат? Лучше бы второе – мне почему-то кажется, что его мягкие густые волосы должны пахнуть как-то особенно, волшебно…
– Нравлюсь, что ли? – прищурился Борис. – Странно, как же я раньше мог тебя не разглядеть. Сколько лет ты уже у нас работаешь?
– Почти два, – немного обиженно ответила я, – но, в общем-то, меня это не удивляет. Я не блондинка, у меня средний рост, мои ноги берут начало не от резцов, как тебе нравится, а банально от попы. Мне лень каждый день красить глаза, и джинсы я люблю больше, чем юбки.
– А вот это зря, – перебил он, – ноги у тебя что надо… А насчет всего, что ты сейчас сказала… если ты намекаешь на Аллочку, то с ней у меня ничего нет.
«А с кем есть?» – захотелось спросить мне, но я промолчала, ибо была неглупой женщиной, которая еще не успела накачаться вином до состояния «море по колено».
– Она хорошая девчонка и, кажется, в меня влюблена. Но это же просто детский сад какой-то. Стоит мне выйти из комнаты, как она звонит своим подружкам и начинает докладывать, как я на нее смотрел и что сказал. Я услышал пару раз, так чуть не описался от смеха.
Мне было не смешно. Но я улыбнулась, чтобы его не разочаровывать.
Официант поставил перед нами тарелки с весьма аппетитным содержимым. Сыромятин тут же доказал свою причастность к узкому клану безукоризненных собеседников, ловко уйдя от потревожившей мое спокойствие темы.
Заговорили о еде и о том, кого как виртуозно обманывали в ресторанах. Сыромятин рассказал, как во время летнего отдыха в Таиланде официант долго уговаривал его заказать самое дорогое блюдо из меню, гарантируя, что это будет нечто особенное. А в итоге блюдо, которое с поклонами вынес к нему сам шеф- повар, оказалось обычной жареной картошкой. В Таиланде картошка считается изысканным деликатесом. Да, Сыромятин этого не знал, но официант-то – стервец официант был прекрасно осведомлен о том, что его клиенты – русские.
В ответ я вспомнила историю о том, как случайно забрела на кухню одного весьма уважаемого столичного заведения (я разыскивала санузел, но ошиблась дверью) и увидела там тараканов такого размера, что их можно было бы продавать в зоомагазине по десять рублей штука устроителям тараканьих забегов. В итоге я отказалась платить по счету, пригрозила подать на кафе в суд и в качестве моральной компенсации получила от менеджера бутылку отличного французского вина.
Постепенно мне удалось расслабиться. Ужинать в компании самого лакомого кусочка редакции было совсем нетрудно. Разговор лился полноводной рекой, и вот мы уже самозабвенно сплетничали об общих знакомых и планировали, что будем делать на следующей корпоративной пьянке.
Но Сыромятин неожиданно все испортил.
– А почему у тебя никого нет, Насть? – вдруг спросил он.
Я поперхнулась и запила неловкость огромным глотком вина.
– А с чего ты взял, что… – начала было я, но осеклась, потому что мое одиночество было у меня на лбу выписано огромными сияющими буквами. К тому же, стала ли бы я приглашать его на такое недвусмысленное свидание, если бы за моей спиной маячил любимый и влюбленный бойфренд? – Понимаешь, чем старше ты становишься, тем сложнее найти спутника жизни.
– Потому что мужчины предпочитают молоденьких? – усмехнулся Сыромятин, и мне захотелось дать ему по лбу круглой ложкой для спагетти.
– Нет, потому что с возрастом рассеиваются иллюзии. Ты больше не веришь в прекрасных принцев, как в детстве, и замечаешь все недостатки новых знакомых. Ты рассматриваешь новых мужчин с цинизмом особы, у которой есть немалый жизненный опыт.
– Звучит многообещающе… Это я по поводу опыта, – гортанно усмехнулся Сыромятин. – И сколько же тебе лет, извини за хамство?
– Двадцать девять, – честно ответила я, – не думаю, что мне есть смысл это скрывать.
– Ого, значит, нам предстоит кризис тридцатилетия? Как вспомню себя в тридцать, так мурашки по
