– Может, чайку хлобыстнем? – беззлобно предложил Митя-Витя, приобнимая меня за талию. – Этим-то совсем не до нас!
Я стряхнула его руку.
– Хорошая идея. Ты поставь чайник, а я пока помою руки.
– Лады, – ухмыльнулся он, скрываясь в коридоре.
Подождав, пока он доберется до кухоньки и загремит посудой, я осторожно выбралась в прихожую, обулась и тихо покинула квартиру Ратмира. Ни хозяин квартиры, ни Николь даже не заметили моего осторожного бегства.
Оказавшись на улице, я первым делом зачем-то слепила из грязного снега тугой комочек и запустила им в ближайший фонарный столб. Не попала, конечно, ведь на мне была неудобная, громоздкая шуба.
Было мне и грустно, и смешно. Грустно – потому что в тот момент я впервые ощутила вокруг себя некую безысходность: ну что меня ждет, кроме бессмысленных дешевых показов, мужиков с сальными взглядами и ненадежных подруг. А смешно мне было просто так, нипочему – одним словом, кокаин. Я не стала ловить машину, решила прогуляться пешком, хоть мне даже было толком неизвестно, в какую сторону идти.
Я знала, что вечером мне позвонит Николь. Сначала она будет долго извиняться, потом вкрадчиво расскажет об анатомических особенностях и интимных предпочтениях бизнесмена-поэта Ра. А я буду время от времени вставлять веселые комментарии и пошловатые остроты. И даже не скажу ей, что я немного на нее обиделась.
На показе купальников в Гостином Дворе я познакомилась с вертлявой темноглазой манекенщицей по имени Софа. У нее была необычная внешность – рост метр восемьдесят семь, безупречная фигура, аристократично тонкая кость, приятное, но невыразительное лицо и некрасивая неровная кожа – наверное, в детстве Софа серьезно переболела ветрянкой. Ее лоб, щеки и подбородок были изрыты оспинками, которые бедняжка неловко пыталась скрыть с помощью тонального крема цвета загара. О карьере модели с такими данными можно забыть, но на подиуме Софа смотрелась выигрышно – из-за роста. Московские модельеры сходили с ума по ее километровым точеным ногам – на такой девушке любое маловыразительное платье будет смотреться шикарным нарядом от-кутюр.
– Какая ты счастливая, какая молодая, – трещала Софа, – какая красивая, и как я тебе завидую!
Такое поведение было нетипично для закулисного общения моделей. Не могу сказать, что подиумные девочки постоянно строят друг другу козни, но и настоящих подруг здесь мало. В основном на кастингах манекенщицы томно сплетничают о своей работе, о перспективах, удачливых и неудачливых подружках, магазинах, ресторанах и мужчинах. Поэтому, когда Софа накинулась на меня, я даже растерялась. Мне было неловко, что она рассматривает меня как новое платье, цепким взглядом оценивая размер и актуальность фасона.
Издевается, что ли?
– Мне двадцать шесть, – вздохнула Софа, – а тебе, наверное, лет восемнадцать, не больше?
– Шестнадцать, – не без гордости поправила я. Чем же еще в молодости гордиться, кроме как ею самой?
– Десять лет разницы, – хмыкнула она, – в шестнадцать лет я была идеалисткой. А сейчас… – Софа махнула рукой, тихо звякнули украшавшие ее смуглое запястье серебряные браслеты. – Слушай, а ты останешься на тусовку после показа?
– На какую тусовку? – растерялась я. – Я ничего не знаю.
– Смотри. – Порывшись в стильной сумочке из акульей кожи, она достала какую-то золотую открытку, на которой причудливой вязью было выведено слово «Приглашение». – Вот! Сам показ – это ерунда, тьфу. Самое главное – эта карточка. У меня приглашение на два лица. Хочешь, возьму тебя с собой? Никто из моих подружек не может пойти.
– Да кого интересуют эти попойки? – пожала я плечами.
Мне приходилось бывать на официальных мероприятиях такого рода. Скука смертная. Сначала все долго переминаются с ноги на ногу (а туфли-то жмут), вертя в руках бокалы с дешевым шампанским. По закону жанра положено нацепить на физиономию благожелательную улыбку, а встретившись глазами с таким же неестественно гримасничающим светским персонажем, поднять в его сторону бокал и слегка наклонить голову – тогда, возможно, осчастливленный вялым приветствием товарищ торжественно вручит тебе свою визитную карточку, которую ты выбросишь этим же вечером, даже не ознакомившись с содержащейся на ней информацией. Небольшое оживление появится на лицах тусующихся, только когда на фуршетные столы выставят еду. Измученные духотой и переизбытком общения, люди будут искренне радоваться тостам с обветренной колбаской и канапе, гордо увенчанным тремя красными икринками. Когда закуски будут сметены со столов, гости, позевывая, разойдутся.
– Ты с ума сошла? – округлила глаза Софа. – Хотя ты же еще малолетка… На таких мероприятиях все дела и делаются.
– Что ты имеешь в виду? – Я нетерпеливо вертела головой по сторонам. Я была уже накрашена, причесана и одета для выхода на подиум, перед показом мне хотелось одного: хотя бы пару минут отдохнуть и расслабиться, а не вести бессмысленные разговоры со странной рябой манекенщицей Софой.
– Сколько ты зарабатываешь в месяц? – хитро прищурилась она.
– Раз на раз не приходится, – пожала я плечами, – иногда много. А иногда вообще ничего.
– Ну вот видишь! – Моя материальная нестабильность ее, казалось, обрадовала. – Скажи, а много – это сколько? Долларов пятьсот?
Я не понимала, куда она клонит. Всем известно, что модели в Москве много не получают. Гонорар за показ мод – пятьдесят долларов, максимум сто. За фотосъемку платят, конечно, больше, зато съемки бывают редко.
– Четыреста? – Софа никак не хотела от меня отвязаться. – Триста? Хм, в любом случае не больше пятисот, в этом я уверена.
– Ну и дальше-то что?
– А то! Неужели тебе не хочется нормально одеваться? – Она кивнула на дешевые джинсы, которые висели на спинке моего стула. – Съездить в какие-нибудь Канны?
Мне вспомнилось, как Николь уговаривала меня предпринять второй «крестовый поход» в модельный бизнес, рассказывая о своей приятельнице, которая живет припеваючи и каждый год отдыхает на Гавайях. Правда, развлекается она на деньги мужа, но Николь даже не сомневалась, что мы и сами сможем заработать еще больше, стоит нам только показать свои лица в агентстве моделей. Тогда я почему-то ей поверила. И вот сейчас, спустя два года, поняла, что Николь сильно преувеличивала, расписывая жизнь на подиуме всеми красками радуги.
– Знаешь, зачем приходят на показ некоторые зрители? – спросила Софа.
– Затем, что они интересуются модой, зачем же еще, – раздраженно хмыкнула я.
– Я бы сказала, что они интересуются моделями, – мягко поправила она, – мужчины приходят сюда как на ярмарку невест.
Не подумайте, что я была невинной дурочкой, которая смотрела на мир широко распахнутыми глупыми глазами и в каждом мужчине бандитского вида, приглашающем в кабак, видела потенциального прекрасного принца. Нет, мне было прекрасно известно, что многие девчонки факультативно подрабатывают, выгодно пристраивая свою красоту. Хорошо иметь «престижную» внешность – длинные ножки, высокий рост. Такие данные всегда востребованы, легко найти желающих приобрести их по сдельной цене. Оптом – дешевле. И это не шутка – я слышала про то, что денежные мешки иногда устраивают целые загородные вечеринки, на которые приглашаются пятьдесят и больше моделей. Такой своеобразный вечер знакомств с предсказуемым финалом.
Мне тоже время от времени предлагали поучаствовать в таком вот «празднике», но я неизменно отказывалась. Не для меня все это. Нет, я не святоша, после Данилы у меня были мужчины, но я не видела смысла в том, чтобы загубить свою карьеру постельными заработками в самом начале, когда я еще ничего толком не достигла.
Правда, Николь однажды напугала меня, рассказав, что иногда сам Бажов «подкладывает» девочек под выгодных клиентов. И в таком случае отказываться нельзя. А то и с агентством распрощаться можно.
– Ну-ну, не выпускай коготки. – Софа мягко потрепала меня по щеке, как будто бы я была рассерженной
