– Ну ты даешь! – рассмеялась Юля. В тот момент она напомнила мне Лизку – та тоже любила учить меня жизни, приправляя нотации снисходительным, немного обидным хохотком. – Как с луны свалилась. Все зависит от клиники. И потом, смотря какая операция тебя интересует. Подтяжку тебе делать, я думаю, рановато.
Юля повернула ко мне лицо и задумчиво на меня посмотрела. Я тут же оговорилась:
– Да я не для себя спрашиваю, для подруги одной.
– Это мне понятно, – мудро усмехнулась она, – все мы любим облагодетельствовать подруг. Честно говоря, не знаю я, что тебе править, Настена. У тебя и так все в порядке. Я могу дать тебе телефончик своего доктора, но ничего особенного он мне не делал. Так, губки пополнее, это элементарная операция. Ну еще морщинки из-под глаз убрал. Химический пилинг. А у тебя и так нет морщинок. Подожди, успеешь еще, девочка.
Я покосилась на Юлию. Ее лицо было спокойным, на губах даже цвела умиротворенная улыбка. Массажистка тем временем усердствовала, пытаясь сделать ее бедра идеальными. Я знаю, что такое антицеллюлитный массаж – больно так, что кожа горит огнем. Но Воронина не замечала боли, она была похожа на религиозного фанатика, совершающего обряд самобичевания. Она с детства поклонялась культу красоты.
Не знаю, что меня впечатлило больше – эта стойкость или ее дружелюбие. Но я вдруг приняла важное решение, я больше не могла скрывать от нее правду. Еле дождавшись, когда закончится сеанс (лишние уши мне были ни к чему), я затащила Воронину в фитобар и за чашкой ячменного отвара рассказала ей все. О том, как я попала в модельный бизнес, о том, как долго мыкалась по безрадостным мелким показам. О том, как поехала в Париж, как почти его завоевала. И о том, естественно, как в один прекрасный день Дом моды «Амалия Роша» расторг со мной контракт, пригласив на мое место четырнадцатилетнюю польку. «В моде сияющая юность!» – объяснила Амалия, пряча окруженные сеткой морщинок глаза.
– Мне нужен не просто пластический хирург, – взволнованно объясняла я, – мне нужен гений! Я не хочу, чтобы мне меняли лицо целиком. Нет, пусть он изменит несколько деталей. Но я хочу, чтобы я встала с операционного стола идеальной красавицей. Я так просто не отступлюсь. Хочу новое лицо! И новую карьеру!
Юлия долго молчала, перед тем как ответить. Она задумчиво изучала содержимое салатницы. Безрадостная кашица зеленого цвета – тертые огурцы, петрушка, вареный шпинат.
– Я ничем не могу тебе помочь, – наконец сказала она, – и не знаю, кто сможет. Такой хирург, о котором ты говоришь, запросит сотни тысяч долларов за лицо. А сколько ты реально собиралась за это заплатить?
– В Париже я зарабатывала неплохо. Но я много потратила, купила квартиру. Осталось тысяч двадцать, не больше.
Юлия рассмеялась:
– Вот что, девочка. С такими деньгами в это дело лезть не стоит. Я могу, конечно, дать тебе телефон тех хирургов, которые оперируют в Москве. Но не думаю, что они справятся с твоей проблемой.
– Но что же мне делать? – Я сама удивилась требовательности своего тона. Я говорила с Ворониной так, словно она была самим господом, отказавшим мне в понимании и помощи. Если она мне не помогла, то кто же еще поможет?!
– Я скажу, что делать, – улыбнулась она, – замуж выходи. У тебя получится.
Я поморщилась:
– Гадость какая. Замуж – это скучно. Я не чувствую себя готовой, я могла бы…
– Это тебе сейчас так кажется. Я тоже в свое время думала, что могу. Но потом мне исполнилось двадцать пять, а потом тридцать. Топ-моделью я не стала, и с мужиками с каждым годом все хуже и хуже. Все равно рано или поздно ты к этому придешь.
– Лучше поздно, чем сейчас, – пробормотала я, доедая салат.
– Эта Воронина – просто тупая клуша, которая возомнила себя не то философом, не то психологом, – сказала Лизка, наворачивая торт «Наполеон».
Я жадно смотрела, как воздушная слойка с нежнейшим сметанным кремом исчезает в ее ярко накрашенном ротике. Но сама попробовать не решалась. Слишком уж хорошо я знала свой характер: стоит хотя бы раз отступиться от диеты, и все – пошло-поехало. Сегодня откушу от тортика, а завтра бодрым галопом понесусь в супермаркет за замороженной пиццей.
Лизке были известны особенности моего питания, поэтому она мне даже не предложила присоединиться к беспринципному поеданию калорийного лакомства.
Иногда мне казалось, что подруга специально меня провоцирует. Нет, она никогда не смеялась над моей склонностью к диетам, но почему-то в моем присутствии всегда ела что-то из списка запрещенного. Вот и сегодня – пришла я к ней в гости, а в ее холодильнике сплошные жирные деликатесы: икра, филе семги, пирожные, бельгийские шоколадные конфеты.
– Ты считаешь? – с сомнением спросила я, стараясь не смотреть на торт (вместо этого задумчиво уставилась в окно на голубей, которые расхаживали по подоконнику так важно, словно были манекенщицами на подиуме).
– Естественно! – фыркнула Лизавета. – Еще чего придумала – замуж! Раннее замужество подходит только для таких посредственностей, как сама Воронина. А мы с тобой еще всем покажем!
Я не стала спрашивать, при чем тут «мы с тобой». Метила в топ-модели я, Лизке же давно в этом бизнесе ничего не светило. Слишком скандальна была ее репутация. К тому же ее нынешний сорок шестой размер и модельный бизнес – два несовместимых понятия.
– И что же делать?.. Слушай, прекрати хомячить этот торт! Я смотреть больше на это не могу, – вспылила я.
– Извини, – Лиза покладисто убрала тарелку с недоеденным куском в холодильник, – все время забываю, что ты у нас недоедаешь. Между прочим, я кое-что для тебя разузнала.
– Что же? – заинтересовалась я.
– Одна моя приятельница сделала пять пластических операций и готова поделиться с тобой опытом, – торжествующе воскликнула Лизавета, – все операции делались в Москве, и обошлось ей это всего в двенадцать штук.
– Да ты что? – обрадовалась я. – А кто она? Актриса? Модель? Чья-то жена или дочка?
– Мммм, как бы тебе сказать, – замялась Лиза, – понимаешь, то, чем она занимается… В общем, какая тебе разница, главное – выведать у нее все про хирургов.
– А она что, проститутка, что ли? – догадалась я. С ума сойти, мне придется обедать с проституткой!
– Нет! – почти оскорбленно возразила Лиза, как будто бы я не мифическую приятельницу, а лично ее записала в жрицы любви. – Она порномодель.
– Кто? – ахнула я.
– Снимается в порнофильмах, – как ни в чем не бывало объяснила Лиза, – и не делай такое лицо. Каждый зарабатывает на жизнь как умеет.
– Но ты-то ее откуда знаешь? – поразилась я.
– Меньше знаешь – лучше спишь, – весело ответила Лизка. И зачем-то снова достала из холодильника пресловутый торт. Только теперь я не посмела ей ничего на это возразить.
– Подожди, но неужели ты….
– Один раз, – нервно перебила она, – один раз не считается. А на что мне было жить? Ты-то меня совсем забросила.
– Ну ничего себе, – возмутилась я, – а кто подсыпал мне в пудреницу толченое стекло? Ты думала, что после этого я буду тебе помогать?
– Ладно, давай замнем эту тему, – устало отмахнулась она, – все же шесть лет прошло. Так дать тебе телефон моей подруги? Или ты у нас слишком гордая, чтобы общаться с порномоделями?
– Давай, – вздохнула я.
А что мне еще оставалось делать?
Если бы я даже и не знала, что девушка с красивым и необычным именем Ванда является порноактрисой, такое предположение пришло бы мне в голову в первую же минуту знакомства. А может
