— А кто, кроме тебя? — сказал тот же Балабон, которому Валет полчаса назад давал указания.
И другие закивали, злорадно и не скрывая облегчения. Кто ж еще?
Что и требовалось доказать, подумал Каморин. Главное, не я это сказал. Они сами ему сказали…
Приоткрыв рот, Валет беспомощно смотрел на Каморина. Даже жалко стало… Братки его сдали с потрохами, даже не задумываясь. Их глаза блестят от возбуждения. Сейчас не помешало бы устроить им расслабуху на свежем воздухе, с девочками. И тогда все проглотят… И то, что сдали Валета, и то, что у них на глазах шлепнули их братана.
Вообще говоря, куда им деваться-то… Проблема в другом. Теперь они будут настороже. И убийство Михрюты не забудут. А при случае и напомнят.
Глава 3
Чурилин приехал на место убийства милиционера Сергея Петрунина, прежде служившего в том же отделении, что и погибший ранее Кравцов, через двадцать минут после случившегося. Его задержал звонок Хлестова, который требовал, чтобы Виктор Петрович немедленно его принял.
На месте уже были медэксперт и участковый. Поодаль переговаривались, отгоняя детей, соседи, в основном пенсионного возраста.
Чурилин присвистнул, склонившись к убитому. Пуля разворотила голову, ударив откуда-то сверху в висок. Запекшаяся кровь смешалась с серыми мозгами и грязным снегом.
— Классный выстрел, а? — сказал пожилой участковый. — Я так понимаю, откуда-то с крыши… — Он показал куда-то вверх на соседние дома. — Снайпер, мать его так… Вроде тихий он был, Серёга. Семейный. Никого не обижал.
— Виктор Петрович посмотрел туда же. Все здания не меньше двенадцати этажей, не услышишь в общем шуме, если стреляли с крыши.
Он прогуливался, кого-то ждал, что ли… — сказал участковый. — Сегодня выходной — вот он и в штатском.
— Кто-нибудь видел? — спросил Чурилин.
— Да, вон бабки с внуками… — кивнул он в сторону двух старух, переговаривавшихся в отдалении.
— А пуля… — Чурилин повернулся к медэксперту, которого видел впервые. Наверно, недавно из института.
— Выходное отверстие отсутствует, придется извлекать, — сказал медэксперт, молодой парень в очках, не сводящий глаз с измазанного кровью лица Петрунина. — Кажется, это уже второй из сорок четвёртого отделения? — спросил он.
— Второй… — рассеянно подтвердил Виктор Петрович.
— Вы думаете, это как-то связано? — допытывался медэксперт.
— Как-то связано… — словно эхо повторил Чурилин. — Оба попали в отделение из частей, воевавших в Чечне… Вот и вся связь. Столь характерная для наших дней… С ними вы уже поговорили? — спросил он у участкового, кивнув в сторону старух, которые дисциплинированно держались поодаль.
— Лучше сами, — рубанул воздух ладонью участковый. — А то спрошу чего не так… Было уже. И не раз… Пригласить?
— Я сам к ним подойду, — сказал Чурилин. —
«Труповоз» вызвали? — спросил он у медэксперта.
— Вас ждали, — сказал за него участковый. — Решения вашего.
Чурилин пожал плечами и направился к поджидавшим его старухам. Те умолкли при его приближении и, как по команде, поджали губы.
— Я следователь прокуратуры Чурилин Виктор Петрович. — Он чуть склонил голову, проявляя почтительность.
Старухам это понравилось.
— Миронова Марья Егоровна, — представилась хриплым, покуренным голосом та, что была постарше, посуше и повыше ростом. И протянула сухую ладошку для рукопожатия.
— Евграфова Аграфена Антоновна, — сказала другая, улыбчивая, округлая, и тоже протянула ладошку, предварительно вытерев ее о свое новое пальто из кожзаменителя.
Евграфова Аграфена, отметил по себя Виктор Петрович, вот это созвучие… там и там один корень — «граф». Графиня, можно сказать.
— Вы что-нибудь видели, когда это произошло?
— Дак я как раз с ним поздоровалась, — сказала «графиня». — Он мимо из магазина шел. А я туда собиралась. Ну и спросила, чего дают… Только с ним разминулись, слышу, за спиной упало что-то… Повернулась, а он уже неживой. И голова вся разбита. Я уж подумала, как в себя пришла, может, это с балкона что упало на него или с крыши. А Леонид Корнеевич, участковый наш, говорит, будто его подстрелили.
— Выстрела не слышали? — спросил Виктор Петрович.
— Да где тут услышишь… шоссе рядом, машины целый день ревмя ревут.
— Он, говорят, семейный?
— Ну да, две дочки в школе, жена на работе. А его Бог прибрал… — «графиня» заплакала. — Такой спокойный был, никого никогда не обидит, всех приветит, всегда в гости на чай позовёт… Уж как Маша, жена его, обо всем узнает, когда ей скажут, ума не приложу.
— А вы что видели? — спросил Чурилин Марью Егоровну, которая порывалась что-то сказать.
— Я на балконе как раз была, — нетерпеливо заговорила Марья Егоровна, и всё сверху как раз видела! И как он упал, и как Аграфена к нему подошла, и вообще…
— Вот про вообще, пожалуйста, поподробнее, — попросил следователь.
— А что подробней-то? — несколько растерялась та.
— Может, вы с балкона заметили что-нибудь или кого-нибудь… — пожал плечами Виктор Петрович. — Необычное что-нибудь. Сверкнуло или блеснуло. Ну как солнечный зайчик в глаза… Знаете, когда кто-то окно открывает… Не помните? Где, кстати, ваш балкон?
— Да вон, на четвёртом, — указала она на дом, возле которого они находились.
Чурилин взглянул в ту сторону. Кивнул, что-то записал.
— Вы сказали, что встретили его, когда он возвращался из магазина, куда вы шли, — обратился он снова к «графине». — Где ваш магазин находится, можете показать?
— Да вон там, за углом, — неопределенно махнула она рукой.
— Мы сейчас повторим, как это было и где вы с ним встретились, — сказал Чурилин. — Значит, идите, как вы тогда шли, а я вместо него пойду вам навстречу…
Лучше сейчас, подумал Чурилин, пока она что-то помнит, чем проводить следственные действия потом, когда она всё забудет.
— Значит, он шёл с той стороны. — Чурилин отошёл в предполагаемую сторону. — Теперь идите ко мне навстречу, смелее…
Аграфена Антоновна растерянно оглянулась на собравшихся зевак, потом сделала пару шагов навстречу, перехватив сумку в руке.
— Ой, забыла, в какой руке несла, — сказала она следователю.
— Неважно… вот здесь вы встретились, так? — спросил он, когда они поравнялись. — Видите, кровь ещё на асфальте.
— Он живой был! «Здравствуйте!» — «Здравствуйте». И прошёл мимо.
— Верно, дальше пошёл, — подтвердила Марья Егоровна. — Вон там они разминулись, а здесь он свалился. И даже не охнул, бедный…
— А может, вы вспомните, куда он при этом смотрел? — спросил Чурилин. — Может, оборачивался?
Хотя оборачиваться вслед старушке, когда та прошла мимо, — это вряд ли, подумал он. Молодой
